Бог злости

Глава 4

Глиндон

Остров Брайтон — это большой участок земли, окруженный лесами и морем, на котором расположены печально известные замки времен Средневековья.

Однако почти половина земли уже много веков используется в качестве образовательного центра. Другая половина заполнена местными жителями и множеством пабов, магазинов и развлекательных салонов для студентов.

Два больших, царственных университета занимают северную часть Брайтона. Один из них американский, а другой, где учусь я, — британский. Поступить в Королевский элитный университет — известный как КЭУ — так же сложно, как добиться аудиенции у королевы. Не только из-за платы за обучение, которую могут позволить себе только богатые и их дедушки, но и из-за жесткой системы образования.

Кампус разделен на различные университеты со всеми важными специальностями, такими как искусство, бизнес, медицина, право и гуманитарные науки. Обучение проходит от бакалавра до доктора философии.

Некоторые студенты проводят всю свою молодость между стенами, похожими на замок, и учатся до тех пор, пока не рухнут. Но они все равно делают это.

Почему?

Потому что выпускники получают диплом, который сразу же примет любой человек в мире. Основатели Королевского Элитного Университета подобрали лучших профессоров, лучших советников.

Все лучшее.

За исключением, может быть, места.

Потому что есть одна маленькая деталь, о которой я упоминала ранее. Мы делим север острова Брайтон с печально известным университетом.

Королевским университетом.

Они основаны неизвестными деньгами, пришедшими с другой стороны пруда. Большинство студентов там — американцы, и они высокомерны. Что забавно, потому что они называют нас снобами, шикарными богатыми детьми.

А они? Они — опасные дети.

Те, кто ходит так, будто они лучше всех, и с обещанием убийства на лице.

В их университете есть только три основных специальности. Бизнес, право и медицина. Вот и все. Кажется, раньше у них были гуманитарные науки, но их закрыли.

Сесилия говорит, что это потому, что в их телах нет человеческих костей.

В то время как КЭУ — шикарный, изысканный и пахнет старыми аристократическими деньгами, Королевский университет — это новые деньги, пристальные взгляды и угрожающие ауры.

Нам специально сказали держаться от них подальше.

Как можно дальше.

И мы так и делаем. Но это почти всегда происходит на спортивных мероприятиях.

Но в целом, между нашими двумя кампусами существует невидимая граница. Между нашими шикарными английскими манерами и их американскими.

Так было много лет. Задолго до того, как появились мои друзья и я. На самом деле, есть высокая стена, которая отделяет их кампус и общежитие от нашего.

Через нее нельзя перелезть или перепрыгнуть.

Стена, которая представляет собой глубокую пропасть между нами двумя. Если у нас с ними нет соревнований, мы не заходим в воды друг друга.

Вот почему я дергаю Сесили за руку и быстро останавливаю ее, чтобы она не ворвалась в их кампус.

Мы едва успели приехать и сейчас находимся возле металлических ворот. Наверху стоит золотой лев, держащий ключ, под которым искусно написано название «Королевский элитный университет».

Даже Ава, которая обычно обнимает свою виолончель, бросила ее и держится за другую руку Сесилии.

— Будь благоразумной, Сес. Если ты не смогла найти свои записи, это не значит, что их взял кто-то из студентов Королевского университета. У них нет доступа в наш кампус, помнишь?

Серебристые волосы Сесили падают в беспорядке, когда она пытается освободиться от нашей хватки. Ее черная футболка с надписью How About No как бы передает все ее настроение.

— Их дурацкий логотип футбольной команды был на моем шкафчике. Это они. И я собираюсь довести дело до конца.

— И пропасть без вести? — Я вздыхаю, чувствуя, как напряжение нарастает.

— Невелика цена для того, чтобы поймать этих уродов.

—Ты не будешь так говорить, когда они запрут тебя в своем подвале или еще где-нибудь. — Ава вздрогнула, а затем шепотом спросила: — Знаешь, ходят слухи о том, что их финансирует мафия? Я полностью верю в это. И я точно не позволю, чтобы тебя разрубили на куски в стиле мафиозных фильмов девяностых.

— Мы в стране закона, — говорит Сесили с чистой решимостью, и, похоже, она даже верит в это.

— Для некоторых людей закон — это дерьмо, — говорю я, чувствуя, как ужас двухдневной давности подкатывает к горлу.

— То, что она сказала. — Ава качает головой вверх-вниз, затем откидывает назад свой светлый хвост. — Теперь мы можем вернуться в общежитие, не беспокоясь о том, что завтра в море будет плавать труп Сес?

Я могу сказать, что Сесили хочет продолжить свой первоначальный план, несмотря на наши предупреждения. Обычно она спокойна, но не тогда, когда трогают ее вещи, и, честно говоря, я думаю, что ей наплевать на репутацию студентов Королевского университета.

Она может даже стать свидетелем того, как они совершают ужасные поступки, и предпочтет подвергнуть их психоанализу, вместо того чтобы убежать.

Как и ее волосы, для меня она серебристая, не совсем белая, и может быть замазана черным.

Ава, без сомнения, розовая, как ее платье, аура и характер.

— Простите?

Мягкий голос прерывает наши с Авой попытки затащить Сесили обратно с нами в общежитие.

Мы живем в одной небольшой квартире на самом верху, которая стоит целое состояние, но, по крайней мере, дает нам возможность оставаться вместе.

Я оглядываюсь назад и вижу невысокую девушку, примерно моего роста, но гораздо стройнее и с легким телом, стоящую возле ворот КЭУ. Ее каштановые волосы спадают на шею, а голубые глаза большие и захватывающие на фоне ее мелких черт. Держа нежно-розовый рюкзак с пушистым котенком-брелком на одном плече, она ставит свой чемоданчик на асфальт и смотрит на нас.

На ней фиолетовое платье с кружевным подолом с элегантностью, которая соперничает с гардеробом принцессы Авы.

Мои подруги, как и я, пристально изучают ее. Это Ава спрашивает:

— Тебе что-то нужно?

— Да, не могли бы вы сказать мне, где находится школа искусств?

Американка.

Новая девушка, которая, должно быть, только что окончила школу, определенно американка — если судить по акценту. И хотя у нас есть несколько американских студентов в КЭУ, их очень мало. Они всегда стараются попасть в Королевский университет первыми. Именно поэтому почти все британские студенты даже не пытаются поступать в другой университет.

— Возможно, ты заблудилась? — говорю я теплым тоном, а затем указываю ей за спину. — Королевский университет находится в той стороне

— О, я знаю. У них там нет балетной школы, поэтому я подала заявление сюда и, к счастью, была принята между семестрами. Я собираюсь попробовать поступить в колледж помимо балета, но посмотрим, что из этого выйдет. — Она ярко улыбается. — Кстати, я Анника Волкова. Вы можете называть меня Ани или Анна. Только не Ника.

— Я Ава Нэш. Виолончелистка. Я изучаю классическую музыку в Школе искусств и музыки.

— Сесилия Найт. Специалист по психологии.

Новенькая, Анника, ожидающе смотрит на меня, и я понимаю, что она ждет, когда я тоже представлюсь.

В последнее время я настолько не в себе, что это немного смущает. Может, мне стоит запереться в своей комнате на ближайшую неделю?

— Глиндон Кинг. Я студентка художественной студии в той же школе, что и Ава.

— Приятно со всеми познакомиться. Уверена, мы поладим.

— Судя по твоему чувству стиля, я уверена, что мы поладим. — Ава приклеилась к Аннике. — Давай мы сначала покажем тебе твою новую школу.

Сесили сдвигает очки в черной оправе на нос и качает головой в жесте «ну вот, опять». Ава всегда была самой общительной из нас, и она, вероятно, встретила свою пару в лице Анники, поскольку они с удовольствием болтают о моде и последних тенденциях.

Мы позволяем Аве вести Аннику через огромные залы, а мы с Сесили отстаем на шаг.

Я чувствую вспышку движения в периферийном зрении и замираю. Медленно обернувшись, я обнаруживаю, что вокруг гудят студенты.

Но волосы на моей шее встают дыбом, а пот струйками стекает по спине.

Сесили подталкивает меня.

— Хочешь поспорить, сколько времени пройдет, прежде чем она назовет новенькую своей подружкой?

Я вздрагиваю и сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть.

— Что? А... Ава? Да, наверное, скоро.

Сесили останавливается на месте, пристально глядя на меня.

— Что случилось, Глин? Ты выглядишь так, будто увидела призрака.

— Ничего... Я просто отключилась.

Она касается моей руки, и я понимаю, что не стоит принимать это как должное. Сесили из тех, кто хранит свои эмоции в сейфе, поэтому тот факт, что она предлагает мне хоть какое-то утешение, само по себе имеет большое значение.

— Я знаю, что боль еще не утихла, но со временем все пройдет, Глин. Я обещаю.

Я ошарашено смотрю на нее, а потом понимаю, что она говорит о Деве. Это тоже должно было быть моей первой мыслью, но прямо сейчас? Когда я почувствовала тень, преследующую меня?

Это определенно не было у меня на уме.

— Спасибо, Сес. — Я погладила ее по руке, благодарная за то, что она у меня есть.

Она на год старше нас с Авой и самая серьезная из всех нас, но в ней есть чувство материнства. Наверное, именно поэтому она решила изучать психологию.

Если я расскажу ей о той ночи, она выслушает и не осудит меня.

Но это значит, что мне придется рассказать ей, почему я вообще там оказалась, а этого просто не произойдет.

Не в этой жизни.

Маленькая улыбка приподнимает ее губы.

— Пойдем, спасем бедную душу от Авы.

— Как насчет того, чтобы вместо этого ты спасла меня от моих страданий? — Прохладный тон застает нас врасплох, и вскоре обладатель этого голоса врывается в пространство между мной и Сесили и обхватывает нас за плечи.

Ремингтон Астор, или просто Реми, который старше меня примерно на три года, улыбается нам со своим всеобъемлющим обаянием. Его карие глаза искрятся озорством и чистой бедой. Он строен, как греческий бог, и имеет аристократический нос, который, как он любит напоминать нам, соответствует статусу «его светлости». Маленькая присказка о Реми: он всегда говорит о себе в третьем лице и говорит такие вещи, как «моя светлость сделал это» и «моя светлость сделал то».

Кто-то еще следует за ним. Мой кузен, Крейтон. Ну, технически, Крей — мой троюродный брат, поскольку мой отец и его отец — двоюродные братья. Однако мы с братьями всегда называли его отца дядей Эйденом.

Он на год старше меня и настолько тихий, что его голос едва слышен, но это не следует принимать за застенчивость. Этому маленькому засранцу просто наплевать на всех.

И вообще на все.

Его молчание — всего лишь проявление его скуки. И каким-то образом это привлекает к нему все внимание в кампусе, а он даже не пытается. Так было с тех пор, как мы учились в средней школе.

Это, а также тот факт, что он много дерется.

И хотя его резкие черты лица и пронзительные голубые глаза имеют отношение к его популярности, именно его позиция «мне плевать» заставляет девушек таять от него быстрее, чем сыр на пицце.