Ключи от твоего сердца

Глава 5

I keep tellin’ myself

That it’ll be fine.

You can’t make everybody happy

All of the time. «The Avett Brothers». Paranoia in B flat Major[9]

Кровь гулко стучит в висках, я с трудом вылезаю из постели. Мне бы тоже не помешала упаковка «Альтоида» — все тело ноет оттого, что я полночи прорыдала и полночи провела в каком-то мало похожем на сон забытьи.

Я быстро варю кофе, усаживаюсь за стойку и молча пью, с ужасом думая о предстоящем дне. На кухню входит Кел в пижаме и тапочках с Дартом Вейдером.

— Доброе утро… — сонно бормочет он.

Он достает из сушилки чашку с надписью «Самый лучший папа на свете» и наливает себе кофе.

— Это что еще за дела? — строго спрашиваю я.

— Думаешь, только ты плохо спала? — отвечает он вопросом на вопрос и залезает на барный стул напротив меня. — Четвертый класс — это тебе не шутки! Мне домашки задали столько, что я два часа просидел, — жалуется он, поднося чашку к губам.

Я забираю у него чашку, переливаю кофе себе, споласкиваю чашку, подхожу к холодильнику, достаю пакет сока и ставлю перед ним.

Кел закатывает глаза и подмигивает мне через дырку в пакете:

— Вчера остальные вещи привезли, видела? Мамин фургон наконец доехал. Кстати, нам пришлось все разгружать вдвоем, — многозначительно сообщает он, чтобы я почувствовала себя виноватой.

— Иди одеваться, — игнорирую я его попытки, — через полчаса выходим. * * *

Я отвожу Кела в школу, и с неба снова начинает падать снег. Надеюсь, Уилл прав и это долго не продлится. Ненавижу снег! Ненавижу Мичиган!

Приехав в школу, я направляюсь прямиком в канцелярию. Миссис Алекс как раз включает компьютер. Завидев меня, она сокрушенно качает головой:

— Дай-ка угадаю: теперь хочешь обедать в третью смену?

Вот кому надо было отдать кофе Кела — ей он точно пригодился бы.

— Вообще-то, мне нужен список факультативов по выбору на третий урок. Я хочу перейти в другой класс, — объясняю я.

— Так ты же записана на курс поэзии мистера Купера! — восклицает она, глядя на меня поверх очков. — Он один из самых популярных!

— Да, правильно. Но я не хочу посещать эти занятия.

— Ну что ж, до конца недели, пока не утверждено окончательное расписание, ты еще имеешь право выбора, — вздыхает она, протягивая мне листок с недлинным, мягко говоря, списком факультативов. — Что желаете?

Ботаника и русская литература — да, не густо…

— Пусть будет русская литература на двести баллов.

Она закатывает глаза и отворачивается, чтобы забить данные в компьютер. Думаю, я не одна такая… Миссис Алекс отдает мне очередное новое расписание и желтый бланк.

— Пусть мистер Купер подпишет эту бумагу. Если принесешь ее мне до начала третьего урока, то, считай, все улажено.

— Отлично, — бормочу я, выходя из канцелярии.

Мне удается без проблем добраться до класса Уилла, где я с облегчением обнаруживаю, что дверь заперта, а свет выключен. Встреча с ним не входила в мои планы на сегодня, поэтому я решаю взять дело в свои руки: достаю из рюкзака ручку, прижимаю желтый бланк к стене и начинаю старательно выводить имя Уилла.

— Плохая идея!

Я вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу Уилла с черной сумкой на плече и ключами в руке. Черная рубашка заправлена в слаксы цвета хаки, галстук идеально подходит по цвету к глазам. При виде его у меня вдруг предательски сводит желудок. Я смотрю на него словно зачарованная. Он выглядит так… так профессионально…

Я делаю шаг назад, уступая ему дорогу. Уилл вставляет ключ в замочную скважину и отпирает дверь. Войдя в аудиторию, он включает свет и кладет сумку на стол. Я остаюсь в дверях, пока он не делает мне знак войти, подхожу к столу и бросаю на него анкету.

— Ну, тебя еще не было, я и подумала, что незачем дергать тебя лишний раз, сама разберусь, — оправдываюсь я.

— Русская литература?! — мельком взглянув на бланк, морщится Уилл. — Ты серьезно?

— Особого выбора не было: либо это, либо ботаника, — бесстрастно отвечаю я.

Уилл отодвигает стул и садится за стол, берет ручку, подносит ее к бумаге, но вдруг откладывает ручку в сторону, так и не поставив подпись.

— Вчера… вчера я много думал о том, что ты сказала. С моей стороны нечестно просить тебя уйти с моих занятий просто потому, что мне это неудобно. Мы живем в ста метрах друг от друга, наши братья вот-вот станут лучшими друзьями. К тому же занятия, надеюсь, помогут нам понять, как вести себя, находясь рядом. Так или иначе, нам придется привыкнуть к этому. К тому же, — добавляет он, доставая из сумки лист бумаги и расправляя его на столе, — сложностей с моим предметом у тебя явно не предвидится.

Я смотрю на тест, который написала вчера: сто из ста.

— Да я не против перейти, — вру я ему в глаза. — Понимаю, что в твоей ситуации…

— Спасибо, но так действительно будет лучше. Все наладится. Правда ведь?

— Конечно, — киваю я, совершенно не веря в это.

Ничего не наладится! И уж для меня точно не будет лучше видеть его каждый день! Я бы ощущала его присутствие, даже если бы прямо сегодня собрала чемоданы и уехала в Техас. И все-таки я не могу найти ни одного убедительного аргумента, чтобы не ходить на его занятия.

Скомкав мое заявление о переводе, Уилл бросает его в мусорную корзину и промахивается почти на полметра. По дороге к выходу я поднимаю с пола скомканную бумагу и аккуратно опускаю ее куда положено.

— Что ж, увидимся на третьем уроке, мистер Купер! — бросаю я через плечо и краем глаза замечаю, что он нахмурился.

На душе у меня стало немного полегче. Накануне мы расстались совсем по-дурацки. Я готова на все, лишь бы исправить неловкое положение, в котором мы оказались, но Уиллу каким-то непостижимым образом удается меня успокоить.

— Что с тобой вчера стряслось? — спрашивает Эдди на втором уроке. — Опять заблудилась?

— Прости, пожалуйста! Возникли кое-какие проблемы, а потом решала вопросы с администрацией.

— Так ты бы написала, — с усмешкой дразнит она, — я же беспокоилась!

— О, дорогая, прости меня!

— Дорогая?! А кто это тут пытается у меня девушку увести? — спрашивает какой-то незнакомый парень, обнимая Эдди и целуя ее в щеку.

— Лейкен, это Гевин. Гевин, это Лейкен, твоя соперница!

У Гевина точно такие же светлые волосы, как у Эдди, ну разве что у нее длинные, а у него короткие. Они могли бы сойти за брата и сестру, хотя у него карие глаза, а у нее — голубые. На нем черная толстовка с капюшоном и джинсы. Когда он протягивает мне руку, я замечаю у него на запястье такую же татуировку, как у Эдди: черное сердечко.

— Много о тебе слышал, — говорит он, пожимая мою ладонь, и я с любопытством и недоверием смотрю ему в глаза, гадая, что же он такого слышал. — Да шучу, шучу, — смеясь, признается он. — Я о тебе вообще ничего не слышал, просто положено так говорить, когда знакомишься, — объясняет он, поворачивается к Эдди и чмокает ее в щеку. — Увидимся на следующей перемене, крошка, мне пора!

Я умираю от зависти.

В аудиторию входит мистер Хансон и объявляет, что сегодня у нас контрольная по пройденной главе. Я безропотно беру тест, и остаток урока проходит в тишине. * * *

Мы с Эдди пробираемся сквозь толпу в коридоре, и у меня предательски сжимается желудок: я уже жалею, что не перешла на русскую литературу. Как нам могло прийти в голову, что так будет лучше?

Уилл стоит в дверях и здоровается с учениками.

— Сегодня выглядите получше, мистер Купер, — бросает на ходу Эдди. — Хотите еще пастилку?

За ней следом входит Хави и, угрюмо поглядывая на Уилла, проскальзывает на свое место.

— Всем здравствуйте, — говорит Уилл, закрывая дверь в аудиторию. — Ну что, тест вы написали неплохо. Поэтические выразительные средства — тема не самая захватывающая, так что я рад, что вы все справились с ней с первого раза! Думаю, раздел, посвященный перформансу, понравится вам куда больше, именно этим мы и будем заниматься остаток семестра. Итак, поэтический перформанс во многом схож с традиционной поэзией, но добавляется еще один элемент — непосредственно перформанс.

— Перформанс? — презрительно переспрашивает Хави. — В смысле, вслух читать? Как в том кино, про мертвых поэтов? Когда они всякую фигню перед классом читали?

— Не совсем, это просто чтение стихов вслух.

— Он имеет в виду слэм, — объясняет Гевин. — Ну как в клубе «ДЕВ9ТЬ» по четвергам.

— А что такое слэм? — спрашивает какая-то девушка с задней парты.

— Это круто! — поворачивается к ней Гевин. — Мы с Эдди иногда туда ходим. Ну так не объяснишь, это надо видеть, — добавляет он.

— Да, слэм — одна из форм перформанса, — подтверждает Уилл. — А кто из вас был на слэме?

Пара человек поднимает руку, я — нет.

— Мистер Купер, а вы им покажите! Прочитайте что-нибудь свое! — просит Гевин.

Уилл замирает в нерешительности. Я-то знаю, что он не любит оказываться в центре внимания. Однако он быстро берет себя в руки и предлагает:

— Знаете что, давайте договоримся так: я читаю свое стихотворение, а каждый из вас обязуется в течение семестра хотя бы один раз сходить на слэм в клуб «ДЕВ9ТЬ».

Все согласны. Я бы отказалась, но для этого надо поднять руку и заявить о своем несогласии. Поэтому я не протестую.

— Все за? Ну ладно. Покажу вам одно из своих небольших произведений. Помните, поэзия в стиле слэм — это сочетание поэзии и перформанса.

Уилл выходит в центр аудитории и поворачивается лицом к аудитории. Он взмахивает руками, разминает шею, пытаясь расслабиться, и откашливается, но не так, как делают это люди, когда нервничают перед выступлением, а так, будто прочищают горло, перед тем как закричать.

Ожидания, суждения, отговорки, наваждения

Вылетают из меня, словно сгустки крови из раны,

Как зародыш из чрева трупа в могиле,

Cмятые и забрызганные, как красные простыни

На постели в идеально стерильной комнате.

Не могу дышать,

Не могу победить,

В неизменном положении вынужден быть.

Что-то держит в узде часть злосчастной души,

Брошенной на произвол в этой жуткой глуши.

Остается копать изнутри, словно пленнику,

Что в незапертой камере в адском огне,

В этом чертовом пекле свое бремя несет.

Дверь он может открыть, ведь не нужно ключа!

Но вот только

Зачем уходить сгоряча?

Многословность и околичности — суть его

анархической личности!

В комнате воцаряется оглушительная тишина. Никто не издает ни звука, не шевелится, не начинает хлопать. Все охвачены благоговением. Я тоже. И как, позвольте спросить, может он надеяться на мой уход, вытворяя подобное?

— Ну вот, это выглядит примерно так, — совершенно будничным тоном произносит Уилл и садится за стол.

Остаток урока он рассказывает о слэм-поэзии. Я изо всех сил стараюсь слушать его объяснения, но в голове крутится только одна мысль: он даже не взглянул в мою сторону. Ни разу! * * *