Мы просили у вечности рай

— Клео, — дрожащим голосом произносит мое имя, не решаясь продолжать фразу сразу же. Дыхание задерживает на миг, глаза прикрывая, — мне нужно срочно отправиться в Европу на важную встречу. Я хочу, — отодвигается назад, распахивая глаза. Смотрит так пронзительно, что меня даже в дрожь бросает, — чтобы ты отправилась в Майами и провела несколько дней в кругу семьи и друзей. Развлекись. Устрой шопинг. Ну, вы знаете, девочки, как нужно развлекаться. — Усмехается, после чего тон его голоса становиться легким и непринужденным.

— Я бы лучше осталась дома… — Отвожу взгляд, продолжая думать совершенно о другом.

— Не упрямься. Отдых пойдет тебе на пользу. — Эмир пытается уговорить, и я, понимая, что противиться бессмысленно, практически сразу соглашаюсь. Наверно в этом и есть гармония, прислушиваться друг к другу, уступая.

Отправившись в Майами, я несколько дней провела в кругу друзей, стараясь отвлечься. Но мысли о маленькой девочки, которую я видела на фотографиях Киллиана, не давали покоя. Решившись, я все-таки разузнала адрес и телефон той клиники, где находилась малышка. На свой страх и риск связалась с клиникой, в надежде узнать о судьбе ребенка побольше. Но сообщили мне о ее судьбе совсем немного. Девочку удочерила состоятельная семья, имена и место проживания которой находились под запретом. Опоздала. Несколько суток находилась в полной прострации, размышляя лишь о том, что это брошенная на произвол судьбы малышка должна была стать моей дочерью. Сама не понимала, почему так думала. Все происходило на уровне инстинктов, и не поддавалось ни одному из логических объяснения. Тоска. Горькая обида на саму себя. Возможно, мне стоило откровенно поговорить с Эмиром, рассказав все. Но время упущено. Она удочерена другими людьми. Не моя. Думая об этом, понимала, как Эсмира выбрала в приюте когда-то Амана. Сердцем. Душой. Всем нутром. Не выдержав, я просто отправилась обратно домой. Зная, что Эмир еще не вернулся. Наверно мне необходимо немного одиночества, чтобы прийти в себя. По дороге накупила подарков для Амана, ведь только это было отрадой и каким-то своеобразным успокоением. Эсмира поощряла все, что я хотела дать своему сыну. Неограниченно позволяла общаться с ним, оставляя малыша в нашем доме. Аман с первого взгляда подружился с Себастьяном и другими детьми наших друзей. Уезжая, Себ передал для Амана радиоуправляемую машинку, и просил передать, что очень хочет снова его увидеть. Сложно об этом говорить, но я была безмерно благодарна Эсмире за то, что она дает видеться с ребенком. Неограниченно. Несомненно, девушке было чертовски тяжело сделать этот сложнейший шаг, но так или иначе, она понимала, что мы с Эмиром его настоящие родители, и этого уже никто не сможет изменить. Тяжело делить любовь сына, но другого выбора не было. Возвращаясь, домой, я была абсолютно уверена, что Эмир все еще находится в Европе, решая важнейшие дела, которые касаются его бизнеса. Как обычно в аэропорту меня встретил водитель, безмолвно ехавший до самого дома. В тот момент я и мечтать не могла о том, какой сюрприз меня ожидает. Едва открыв двери и войдя в гостиную, я заметила Эмира сидящего в кресле. Держащего в руках малышку. Думала, что как обычно Кинг укачивает Эсму, но подойдя ближе, я разглядела в этой милой крохе Сури. Слезы самопроизвольно хлынули из глаз. Эмир обнимал ребенка, заботливо кормя девчушку из бутылочки. Мои — муж и дочь. Боже. Это самое прекрасное, что я могла видеть.

— Сури наполнит наш дом смехом и теплом. — Эмир поднимает на меня свои выразительные карие глаза, легонько улыбаясь. — Знаешь, Альби, — хочет подняться, прижимая к себе ребенка, но я, показывая жестом, чтоб он этого не делал, приседаю на корточки рядом. Глажу волосики крохи, не веря в то, что происходит, — она сразу признала во мне отца, как будто чувствовала на расстоянии, что ты хочешь быть ее матерью.

— Эмир, — сглатывая. Облизывая мокрые губы, по которым продолжают бежать слезы, — как ты узнал…..

— Альби, — он осторожно убирает одну руку от малышки, прикасаясь пальцами к сырой скуле, — я чувствую все, о чем ты мечтаешь. К черту пустые разговоры, пойдем укладывать нашу дочь спать. — Поднимается, прижимая к себе сильнее кроху. Словно она самое ценное, что есть в нашей жизни. Возможно, это так и есть. В ту ночь Сури спала между нами на огромной кровати. Ни я не Эмир так и не решились переложить ее в детскую кроватку, ощущая, что мы не сможем оторваться от нее ни на секунду. Звездочка Сури стала светом нашего дома. Нашей надеждой и благодатью. Спустя три месяца, я поняла, насколько сильным может быть счастье. Насколько крепкой бывает семья. Аман очень полюбил Сури, постоянно играясь с ней. За всей повседневной суетой, я даже не сразу заметила перемены в моем здоровье. Легкое недомогание, которое стало плавно переходить в сильное головокружение. Задумавшись, поняла, что ежемесячный цикл не просто сбился, а в это месяце, вообще не начался. Понимая, что рассчитывать не на что, я просто объясняла перемены в своем организме на смену климата и времени. Но что-то внутри беспокоило. Ничего не рассказывая Эмиру, записалась в самую обычную консультацию, расположенную в городской клинике. Направлялась туда только для того, чтобы проконсультироваться. Но вместо советов, я услышала фразу, которую подсознательно до дикости мечтала услышать. «Вы беременны». Это быть не могло. Истерически смеясь у доктора в кабинете, убеждала его, что это самая жестокая и больная ошибка. Чувствуя, как сердце снова в клочья разрывается. Но врач продолжал говорить, смотря на меня, как на сумасшедшую. И все, что он сделал, дал направление на УЗИ. Отрезвил меня, вернувши в чувства лишь стук сердца. Отчетливый и громкий. Причем стук был не один. Как умалишенная я смотрела на монитор, рассматривая еще неясное изображение. Мои дети. Посланные Аллахом. Боже. В памяти моментально всплывают слова Назаре. Она предвидела это. Знала, что за благородный поступок и страдания, Аллах вознаграждает вдвойне. Боясь спугнуть это счастье, не хотелось никому рассказывать. Но от Эмира скрывать просто права не имела. Попросив доктора распечатать один из кадров УЗИ, бежала домой, переполненная эмоциями. Ничего не соображая. Задыхаясь от неожиданного счастья, о котором и мечтать не могла себе позволить. Судьба подарила мне шанс. Один из миллиона. Да, и Аллах, склонив голову, преподнес этот неземной дар.

Забежав в дом, мне хотелось во весь голос кричать имя своего мужа, но вместо этого я замерла в проеме, видя, как Эсма и Сури забавно гуляют с няней. Пошатнувшись, уперлась в дверной косяк, едва не теряя равновесия. В жар бросило. Перед глазами все расплывалось. Не видя приближающегося Эмира, старалась глубже дышать, но через мгновение ощутила, как крепкие сильные руки, сжали в объятиях, бережно держа. Эмир, жутко нервничая, тараторил о том, что нужно срочно вызвать врача, почти прося об этом всех, кто находился в доме. Но кое-как его остановив, и набравшись сил, показала снимки. Наверно до конца своих дней мне не забыть сосредоточенного выражения лица Кинга, который совершенно не понимал, что происходит. Пристально вглядываясь в размытую фотографию, недоуменно изгибал брови, ожидая, что я дам хоть какие-то объяснения. В эту секунду я осознала, насколько слабы и уязвимы мужчины.

— Ты станешь отцом, Эмир. — Бессвязным шепотом. Дрожащими руками, проводя пальцами по снимку. — Это первое фото наших детей. — Кидаясь в его объятия. Начиная целовать, замечая в глазах Кинга, блестят слезы радости. — Сури принесла нам удачу. — Эти слова были чистой правдой. Мы стояли, обнявшись в дверном проеме, понимая, что врата рая открыты. Вечность сдалась, пуская нас туда, куда дрога была закрыта.

Когда-то у меня отобрали все, что было дорого. По крупицам собирая и возрождая свое счастье, я больше не отдам его никому. Никогда. Да если придется поступиться собственными принципами. Плевать. Вздрагиваю, слыша сквозь сон, как ворочается и начинает капризничать Аман. Моментально просыпаюсь, подходя к своему мальчику. Наклоняюсь, начиная гладить по голове, стараясь успокоить и прогнать дурные сны. Еще буквально неделю назад мой малыш просыпался с криками посреди ночи, начиная плакать навзрыд. Мой сынок пережил самое страшное, что только может испытать ребенок. Никогда не забуду тот день, когда Эсмира сказала, что они идут на выставку. Помню, как провожала их, долгое время, махая рукой на прощание. Необъяснимое тревожное ощущение будоражило успокоившуюся душу. Я даже в тот момент не могла представить, что произойдет несколько часов спустя. Несмотря на то, что я находилась всего на пятом месяце беременности, живот был огромных размером, как будто мне вот-вот рожать. Но ведь под сердцем я носила двоих малышей. Проводя Эсмиру и Амана, отправилась на кухню готовить кашку для Сури. Отвлекаясь, включила телевизор, бесцельно листая по различным каналам. Пока не наткнулась на программу горячих новостей, где рассказывалась о том, что в одном из крупных отелей города произошел глобальный теракт. После оглашения его названия сердце екнула. Выронила тарелку, которую держала в руках, моментально воспроизводя в памяти слова Эсмы. Они с Аманом отправлялись именно в этот отель. Шок парализовал все внутренности. В глазах резко потемнело, и я едва не потеряв сознание обессиленно опустилась на стул, пытаясь начать дышать. Из груди вырвался истошный крик. Кусала собственные губы, заглушая сердечную боль. Сидя продолжала слушать голос корреспондента, который рассказывал подробности теракта. Вооруженные бандиты расстреляли всех постояльцев и гостей выставки. По предварительным данным выживших не было. Не выдержав стала орать, осознавая, что потеряла сына во второй раз. Нет! Нет. Нет. Умалишенно набирала номер Эмира, несколько раз, от волнения путая цифры. Прижимала к себе Сури, ожидая, что Эмир ответить. А после все было, как в тумане. Обрывки фраз. Чужие голоса. Множество полиции и повсюду разрушенные стены отеля. Трупы. Нет ничего хуже, чем видеть подобное. Мне и самой в тот миг жить не хотелось. До того момента, пока нам не удалось узнать, что Аман жив. Эсмира спасла нашего сына, закрыв его собой. Отдала собственную жизнь. Один из террористов изрешетил ее тело, не заметив ребенка. Молчание Амана стало спасением. Воспоминания словно острые иглы впились в память. Больничная палата. Мой мальчик плакал, впиваясь в мое тело своими маленькими ручками. Постоянно рассказывая о том, как Эсмира приказывала ему молчать. Обещала, что все будет хорошо. Сложно представить, что отложилось в памяти такого крохотного малыша после этой страшной трагедии. Он смотрел на меня с глазами полными надежды. Ничего не говоря, Аман умолял не бросать и любить его. Ну, разве я могла бы это сделать??? Как сказать сыну, что его матери больше нет в живых? Как признаться в том, что я и Эмир его настоящие родители? Это станет ударом и большой психологической травмой. Я не смогла. С Аманом поговорил отец Эсмиры, ничего не скрывая. С того момента малыш замкнулся в себе, почти ни с кем не разговаривая. Отказывался от еды. От бессилия опускались руки. Но мы прошли этот сложный путь вместе, и больше сдаваться, не намерены. Отец Эсмиры стал членом нашей семьи. Я не могла лишить старика внука, ведь он потерял свою любимую дочь. Вся наша семья окружила малыша заботой и любовью. Я радовалась до слез, когда Аман вновь заговорил. Потихоньку сынок начал доверять мне и Эмиру, раскрывая для нас свое сердце. Но все равно было больно. Иногда, заходя в комнату, я видела, как он разговаривал с фотографией Эсмиры, обещая, что будет вечно ее любить. Называл мамочкой, прижимая фото к себе. Эсмира навсегда останется его матерью, но и я не намерена больше терять этот статус.