Право на эшафот

Глава 15

Бойтесь своих желаний. Они имеют обыкновение сбываться и оказываются совсем не тем, чем казались до этого прекрасного момента. В детстве я мечтала пожить хоть ненадолго в настоящем замке, часами рассматривала фотографии и представляла, как я, такая красивая прогуливаюсь, по крепостной стене, а ветер развевает ленту, которую я повяжу на копьё рыцарю, выбравшего меня прекрасной дамой.

К счастью, рыцаря с копьём не было, потому что я, со своим везеньем, могла бы вместо ленты нанизаться на остриё сама. Замок же, издалека казавшийся волшебным видением из сказки — белые стены, стрельчатые витражные окна, башенки в каменном кружеве, острые шпили с коваными флюгерами, вблизи поразил толщиной стен, на которых еле заметными змейками искрились голубые потоки магии. А внутри поразил совсем не сказочными особенностями: крошечной личной спальней и сыростью, которая пропитала весь замок сверху донизу так, что хоть отжимай, если вдруг понадобится затопить деревеньку внизу — зальёт доверху.

Деревенька у подножия горы, на которой стоял замок, отсюда казалась игрушечной. Но поскольку мы проезжали через неё, я могла с уверенностью сказать, что таковой не была. Да, домики были чистенькие и аккуратные, а церковь Двуединого утопала в цветах, но жители не расхаживали по улочкам, как это бывает при постановках, а трудились. Моё появление не осталось незамеченным, и те, кто попадался по дороге, склонялись в поклонах и осеняли знаком Двуединого нашу карету. В ответ я улыбалась в окно. Мне тоже улыбались — моему появлению явно были ряды. Ещё бы: если Сиятельные благотворно влияют на подвластную территорию, то наверняка благо прямо пропорционально расстоянию до Сиятельного. Или в моём случае — Сиятельной. То есть чем ближе, тем лучше. Узнать бы ещё, что за благо даёт моим землям моя кровь.

Надежды на фамильара не оправдались. В столичном особняке его не было, не появился и тут. Оставалась слабая надежда, что он где-то гуляет и непременно подойдёт позже. Мысль о том, что фамильяр может не считать меня законной герцогиней, я откидывала, как нечто невозможное. По крови я герцогиня? Герцогиня. Значит, фамильяр должен меня признавать, а также помогать и объяснять, если он не хочет развеяться вместе со смертью последней представительницы рода.

Когда я осматривалась в крохотной спаленке, существенно уступающей в комфорте столичной, рука сама собой прошлась по стене, а губы прошептали: «алейра». Я даже не успела ничего понять, как в стене образовалась дыра. Приличная такая дыра, даже непонятно, как она скрывалась в межкомнатном пространстве. Внутри ничего не нашлось, но, судя по всему, Эстефания частенько использовала этот тайник, если тело открывало его на рефлексах. Находка была полезной. Я там спрятаться не смогла бы, а вот укрыть от посторонних глаз кокон с письмами — вполне. Сундук с моими вещами стоял пока неразобранным: доставили его одновременно со мной, но Эсперанса отправилась решать вопросы с моими удобствами. А именно: требовалось как минимум затопить камин в комнате, чтобы ушла промозглая сырость. И ведь лето же, но здесь атмосфера была как в подземном склепе: сыро, прохладно и мрачно. Я начинала чувствовать себя мумией, древней и дряхлой.

Сразу прятать письма в найденный тайник я не стала. Мало ли? Вдруг это не тайник, а мгновенный уничтожитель компромата? Толку от писем пока нет, но это не значит, что его не будет потом. Поэтому я сначала проверила, что случается с помещаемым внутрь предметом, отправив туда носовой платок, которого было бы не жалко лишиться, и проговорив «алейра» уже сознательно. Дыра затянулась, словно её и не было. Я опять прикоснулась и повторила заветное слово. Платок оставался на месте и не был никак повреждён, поэтому я засунула внутрь теперь уже письма с дневником, после чего отправилась изучать замок.

Его я не помнила совершенно, но решила положиться на память тела, только что столь хорошо себя показавшую. Слуг в замке я тоже не помнила. Если по столичному особняку в памяти оставались хотя бы имена, пусть не всех, то тут каждое лицо казалось новым.

Удивлённым не выглядел никто — значит, в моём поведении не было ничего странного. Все встреченные слуги склонялись в поклонах, я в ответ улыбалась так, что скулы начало сводить. Это здорово отвлекало, поэтому очнулась я в подвальном помещении перед дверью, за которой оказался солидных размеров алхимический кабинет. Даже если бы я увлекалась химией в школе, делать мне там было нечего: странные названия на баночках и пакетиках ни с чем не ассоциировались. Как и названия справочников на полках. Но если я пришла сюда, значит, Эстефания всем этим пользовалась?

Дверь я прикрыла и, обдумывая, как ещё можно использовать обнаружившуюся возможность, стала подниматься. Задумчивость принесла плоды: я оказалась в библиотеке, огромном помещении, в котором точно ни на чём не экономили — от солидных стеллажей, выполненных из явно дорогих сортов дерева и украшенных резьбой, до поддержания оптимальных условий внутри помещения. Никакой сырости, никаких посторонних запахов. В прежней жизни я бы решила, что тут стоит дорогой кондиционер, сейчас грешила на артефакт.

— Добрый день, Ваша Светлость, — склонился в поклоне не замеченный мной библиотекарь. — Чего изволите?

— Добрый день, — обрадовалась я предложению. — Я хотела бы просмотреть те же книги, что и в последний раз.

Библиотекарь растворился между полок, а я прошла дальше, оглядываясь в поисках рабочего места. Нашлось оно сразу же: небольшой стол в укромном уголке с удобным креслом, в которое я тут же опустилась, чувствуя, что оно принимает меня, как родную. Моё место: я точно здесь сидела, и не единожды.

Вынырнувший из ниоткуда библиотекарь сгрузил передо мной высоченную стопку книг с зубодробительными названиями. Да, Эстефания точно не была ленивой и ничего не знающей. Жаль, что от неё мне досталось слишком мало.

— Что-то ещё, Ваша Светлость?

— Да. Я хочу освежить в памяти хроники своего рода.

Он кивнул и опять исчез: местная библиотечная магия, не иначе. А я тихо сказала:

— Эй, фамильяр, имей совесть. Если не хочешь, чтобы род Эрилейских прекратился, ты мне должен помочь.

Ответом мне стала тишина. Если фамильяр меня услышал, то совести у него явно не доставало. Понятно, фамильярами меня тоже обделили…

В ожидании библиотекаря я придвинула к себе верхний том, раскрыла и попыталась почитать. На мой взгляд, попытка была аналогична тому, как если бы не знающий даже алфавита, полез бы в философские труды. Нет, алфавит я как раз знала и даже могла прочитать, что написано в книге. Другое дело, что ни во что понятное текст не складывался. Для начала мне нужна была какая-нибудь азбука для юных магов…

Злило, что в голове эти знания точно были. Проблема в том, что их нужно было как-то достать. Идей не было.

Библиотекарь принёс толстенный том, на котором красивыми золотыми буквами было выведено «Хроники герцогства Эрилейского». Судя по всему, эти хроники являлись общедоступными, потому что там была указана дата обретения Сиятельности, она же дата получения фамильара, но никаких подробностей, даже самых незначительных, не было. Просто факт. И дальше тоже шли просто факты, безо всякой эмоциональной окраски. Надо признать, что герцоги никогда спокойно не жили: пару раз их уже чуть было не извели под корень. Но от единственной веточки начиналась новая поросль, и новые герцоги Эрилейские начинали интриговать, заключать и разрывать союзы и даже воевать. В результате военных действий герцогство прирастало землями, за изменением карт, которые периодически появлялись в «Хрониках» было очень интересно следить. Как и за ростом родословного дерева, которое тоже многократно дублировалось, обрастая новыми ветвями и обзаводясь новыми связями. Последней был как раз брак нынешней графини Хаго. Бездетный брак, на что указывал последний рисунок.

— И что ты там хочешь найти? — разбил библиотечную тишину смутно знакомый голос.

Подняв голову, я обнаружила перед столом полупрозрачную себя. Себя прошлую — Екатерину Мельникову.

— Ответы на вопросы, которые не дала ты.

Ответ я прошептала. А то вдруг библиотекарь решит, что хозяйка тронулась умом и разговаривает сама с собой? Если меня там видела только одна персона, то логично предположить, что и тут будет так же.

— Можешь не проговаривать вслух то, что хочешь мне сказать, а просто направленно думать.

Направленно думать? Это как? Спросить я не успела, потому что Екатерина усмехнулась и ответила:

— Да-да, именно так.

Было странно видеть своё лицо и чувствовать его не просто не своим — чужим. За прошедшие несколько дней я уже привыкла к другому отражению. Или всё дело в том, что худоба пока никуда не делась и я выглядела не так, как до аварии? Впервые появилась возможность посмотреть на себя со стороны, и я ей пользовала, критически изучая собственное лицо, возможно, не такое красивое, как нынешнее, но куда более живое.

— Сегодня притянуло меня к тебе. Между нами почему-то сохранилась связь. Возможно, потому что договор нарушен. Мы договаривались на определённые условия: меняемся телами и тебя казнят. Конечно, не моя вина, что с тобой всё пошло не так, но нарушение договора идёт с моей стороны. Поверь, мне жаль, что так получилось.

— Вот уж чего мне совершенно не жаль. По этому пункту я не в претензии. А вот по поводу своей-твоей памяти — очень даже. Ты моей пользуешься в полном объёме. А я к твоей не имею доступа.

Она прикусила губу жестом, совершенно не характерном для меня прошлой. Впрочем, и выглядела она непохоже на меня прежнюю. Для изменения привычек кома — хорошее объяснение. Жаль, у меня такого нет. Увы не довелось мне поваляться хотя бы пару дней без сознания перед казнью.

— Поверь, тебе моя память не нужна, — наконец ответил она. — Всё, что могу посоветовать, — наслаждаться жизнью. Её осталось не так много.

— Меня больше не собираются казнить, — напомнила я.

— Поверь, в твоей нынешней ситуации казнь через отрубание головы — благо. Я бы даже тебе посоветовала опять под неё подставиться, — неожиданно ответила она.

Эти постоянные намёки уже не злили — бесили до зубовного скрежета. Хотелось определённости. Самой плохой, но определённости.

— Ты можешь сказать прямо, что мне грозит?

— Не могу. Клятва. Ты, кстати, под неё тоже попадёшь, если вдруг узнаешь.

— Связано с твоим родом?

— С твоим, Эстефания, с твоим, — неожиданно ответила она. — Я, Екатерина Мельникова, не имею никакого отношения к герцогам Эрилейским. Не представляешь, как меня это радует. И вообще, как меня радует новая жизнь. Я заплатила за неё несколькими годами, но оно того стоило. Не хочу быть неблагодарной.Что я могу для тебя сделать?

— Разблокируй память. Лучше знать, что мне грозит, чем пугаться неизвестности.

— При всём желании не смогу, — ответила она. — Если бы я была физическим телом рядом, возможно, и получилось бы, но именно что возможно. Блок завязан на ауре, понимаешь?

— С трудом, если честно. Там, где ты сейчас, считается, что магии нет. Зачем ты вообще накладывала этот блок?