Недосягаемые

2

Открываю глаза от громко звонящего будильника. Сложно просыпаться, кажется, что никак не сможешь заставить себя встать с такой притягательной, тёплой и уютной кровати. Будто в ней в такие моменты заключаются все радости жизни. Совсем другое ощущение испытываю, когда просыпаюсь минут за пять — десять до звонка. В таком случае сразу могу подняться и пойти в душ.

Сегодня я в относительно нормальном душевном состоянии. Посмотрев в зеркало, замечаю тёмные круги под глазами. Ну, а на что я, собственно, рассчитывала? Столько прорыдать. И так не модельной внешности, а теперь ещё и выгляжу, как побитый жизнью алкаш со стажем.

Все утренние процедуры в душе более или менее приводят меня в нормальный вид. Остается только собрать в сумку нужные тетради и отдать предпочтение белой толстовке с принтом и светлым джинсам. Вот он огромный плюс университета — никакой формы, ходи, в чем желаешь. Ну, особо перебарщивать и одеваться как девушка на панель, конечно же, не разрешается.

Взгляд невольно цепляется за чёрный, стильный пиджак, который вчера забыл Ян Дмитриевич на моих плечах.

Понимаю, что должна взять его с собой в университет и отдать, но даже мысли об этом заставляют появиться румянец на щеках. Как-то неловко это, что ли? Даже для меня. Уже представляю — захожу в кабинет, и такая «Держите, вы забыли вчера», и вся аудитория такая: «Пошла во все тяжкие, уже и с преподавателем таскается». Нет, мне нет дела до того, что они подумают. Сложно, конечно, очень, особенно, когда не заслужила этого всего, но для себя решила не подавать виду, хотя бы для других казаться сильнее и не показывать, как всё ломает меня изнутри. Какое же бывает тупое стадо — кто-то сморозил херню, а остальные с радостью идут на поводу и ведутся на это. Глупо.

И Яна Дмитриевича ставить в неудобное положение нет желания. Отдам в другой раз. Я нашла в себе силы держаться. Нашла благодаря ему. Он не стал расспрашивать ни о чем, я этому рада, но на сердце осталось то, что безустанно тянуло меня вниз, хотя, когда он сказал свою последнюю фразу, в душе все перевернулось — поняла — точно знает о том, что происходит. Появилось ощущение, что я выговорилась ему, хотя не сказала ни слова. Благодаря этому ощущение лёгкости и силы держать себя в руках воодушевляли.

Как обычно, спустилась к столу и налила себе сока. Родители сегодня выглядели странно. Мама даже не начинала разговор про моё питание, а это как-никак наш утренний ритуал.

— Ты вчера снова допоздна с Кириллом гуляла? — натянув на себя улыбку, спокойно спрашивает она. — Я не против, но не забывай, что на носу твоя первая сессия, — в её голосе нет упрёка.

Родители никогда не давят на меня по поводу учёбы, возможно, поэтому она мне легко дается. Они не требовали с меня золотой медали, когда я училась в школе, а просто радовались моим успехам и достижениям. Гордились мной. Безумно приятно — когда не ощущаешь чьей-то поддержки, то руки непроизвольно опускаются и силы невероятно быстро исчерпываются. И, наоборот, чувствуя её, появляется опора под ногами и в тело будто подливают жизненно необходимое топливо. Так же они никогда не были против моих друзей, парня, вечерних гуляний — доверяли мне, и я это ценила.

— Да, не переживай, я со всем справлюсь, — возможно, не совсем искренне, но губы расплылись в улыбке, вкладывая в эти слова немного другой смысл. Я не хотела делиться наболевшим с родителями и рассказывать о происходящем, пускай думают, что, как прежде, всё замечательно. Не привыкла жаловаться. Терпеть не могу, чтобы кто-то думал обо мне, что я слабая.

Шла вторая пара, а вокруг ничего не менялось. По-прежнему никто не обращал на меня внимания, не считая их обсуждения за спиной. Уже привычно сидела за партой в гордом одиночестве, не ожидая ни понимания, ни сочувствия в свою сторону.

Глаза едва не лоб, когда рядом материализовалась моя бывшая одноклассница — Маша. В нашем классе она была чём-то средним между серой мышью и популярной девочкой. Золотая середина, в общем. В университете за ней закрепился точно такой же статус.

Особо с ней не общалась, только на уровне приветствия, и то не всегда.

— Не против? — увидела на её лице улыбку, но меня как-то напрягло это. — Ты брала с собой конспект? Забыла свой дома, а повторить не помешает, — не получив от меня ответа на свой первый вопрос, Маша, всё так же с глупой улыбкой начала раскладывать на парте свои вещи. Я кивнула и пододвинула свою тетрадь к середине парты. Зачем задавать очевидные вопросы? Видишь же, что она лежит прямо передо мной.

Третья пара — занятие у Яна Дмитриевича. Я хотела подойти к нему на перемене, пока никого нет, сказать про пиджак, но, к сожалению, увидела, что даже на перемене тут ошивались студентки. На данный момент третьекурсницы вились возле его стола, задавая какие-то вопросы. Пройдя мимо, лишь закатила глаза и прошла к своей парте.

Неужели они думают, что могут «захомутать» преподавателя? Ожидают, что взрослый человек поведётся на их заигрывания, юбки и декольте? Забавно наблюдать за человеческой глупостью. Подобное вообще всегда вызывало в мне смех. Влюбленность в преподавателя казалась мне едва не самой глупой вещью на всем белом свете.

Толпа студенток с томными взглядами нехотя покинули аудиторию, как только началось занятие и только тогда я встретилась взглядом с Яном Дмитриевичем. Я что, всё это время просто пялилась на него? Конечно, тут же начала смотреть куда угодно, но не в его сторону. Меня будто холодной водой окатывает.

Он не соврал вчера и действительно спросил меня и получил блестящий, как мне показалось, ответ — не зря читала тему перед сном. В остальном его поведение не поменялось, однако мы начали часто встречаться взглядами друг с другом. Это успокаивало и тревожило одновременно. Интересно, какое мнение у него сложилось обо мне после вчерашнего?

— О чем задумалась? — раздался голос Маши слева от меня Маша. Ненавижу, когда лезут в моё личное пространство, а она почему-то снова отдала предпочтение моей парте.

— Тебе какое дело? — отстранено отвечаю вопросом на вопрос.

— Зачем ты так? Я всего лишь хочу подружиться, — она становится грустной, а улыбка с лица пропадает. — Давно хочу, но не решалась, вокруг тебя всегда много народу было…

— Подружиться за один день? Ты серьёзно? Самой не смешно? — это всё, что я успеваю спросить, пока наши переговоры не замечает Ян Дмитриевич и не просит замолчать.

Больше завязать разговор она не пытается, но на протяжении дня всё также садится за одну парту со мной. Ну пускай. Мне не мешает. Но в искреннюю дружбу больше не верю, поэтому сорян, Машка, не быть нам подружанями.

Сразу после занятия возникла мысль сказать преподавателю про пиджак, но возле него, как на зло, стояла моя одногруппница Виолетта и уточняла о чем-то касательно задания, выданного для домашнего разбора. Всё бы ничего, но нам задали всего лишь самим написать конспект по следующей теме, неужели можно быть таким недалёким человеком и не понять этого? Ну это же Ян Дмитриевич, и подобное поведение, и интерес девушек к нему, уже не удивляет, но только сейчас я обращаю на это внимание и не понимаю, почему меня начинает такое раздражать.

Собираю сумку как можно медленнее, со стороны напоминая самое заторможенное существо. Аудитория уже окончательно опустела, а она всё стоит и стоит. Ну и ладно, мне что больше всех надо? Встаю и иду к двери.

— Щербакова, подожди, — его твердый голос останавливает, и я едва не вздрагиваю от неожиданности, — Семенцова, вроде всё обсудили, можешь быть свободна, — Виолетта разворачивается к выходу и уходит, наградив меня осуждающим взглядом. Такое чувство, что я воплощаю вездесущее зло и меня нужно спалить на костре. Кстати, было бы неплохо. Избавилась бы от мучений и несправедливостей жизни.

— Ты хотела о чем-то поговорить? — читает меня как открытую книгу. Неужели все мои мысли так палятся? Или, может, он их умеет читать? Уже ничему не удивлюсь.

— Да так, напомнить, вы вчера забыли свой пиджак… — начинаю разговор, а слова даются с большим трудом, потому что меня до сих пор смущает то, что он видел меня в момент полнейшего отчаянья. — Я его, конечно же, не принесла, но решила напомнить. Логично, правда? — в один момент мне самой от себя становится смешно, а увидев, как он ухмыляется, даже не сдерживаю нервный смешок.

— Да, Щербакова, ты особенная, — выдохнув, произнёс он, а у меня сердце уходит в пятки, даже не попрощавшись. Никогда никто мне не говорил, что я особенная. Но тут же понимаю, что особенная-то, скорее всего, в своей неадекватности. — Заберу как-нибудь. На мою радость у меня не один пиджак в гардеробе. Иди на ленту, Валерия, пару минут осталось.

Молча кивнув ему, следую совету и покидаю аудиторию, в которой отчего-то становится очень тесно и душно.

После пяти лент я испытываю полное истощение — модуль по английскому языку выбивает из меня последний энтузиазм и тягу к чему-то светлому. Уж точно в моей голове не возникает мысли, что посещение женского туалета может стать для меня не самым лучшим завершением учебного дня. Выйдя из кабинки сразу замечаю Инессу, которую, судя по вчерашним событиям, можно читать новоиспеченной девушкой моего бывшего. И это напоминает мне события какого-то глупого, малобюджетного фильма, потому что с двух сторон от неё две верные «подружки».

— Привет, челядь, как поживаешь? Совесть не мучает? — задиристо начинает она и окидывает меня взглядом. — Хотя, какая у таких совесть.

— Инесса, ну и гниль же ты, редкостная. Вот раньше знала, но в упор не замечала, хоть сейчас глаза открылись, — я из тех людей, которые говорят то, что думают — и друзьям, и врагам. Не боюсь выражать своё мнение и не собираюсь молчать. Правда часто это выходит боком.

Чувствую, что она резко хватает меня за волосы, оттягивает на себя и бьёт с колена в живот. Резко. Больно. В следующий же момент она толкает, и я падаю на пол.

— Ты ещё смеешь говорить обо мне? Скольким ты уже дала? За десятку перевалило? — чувствую ярость и боль, пытаюсь встать и ухватиться за её патлы, чтобы сейчас же приложить её прекрасное личико к кафельной стене, но моей быстроты не хватает. Они начинают бить ногами, и я снова лежу на полу. Бьют по ногам, по рёбрам. Нет сил подняться и дать сдачи. Одна против троих — бессильна.

Инесса ставит колено мне на грудь, чуть ли, не становясь на меня всем весом.

— Ещё раз увижу рядом с Кириллом — полностью забудешь о спокойной жизни. Ему такие даром не нужны, — конечно, она не стесняется в выражениях, подпирая самые нелестные слова

Сквозь весь этот нескончаемый поток желчи, улавливаю звук открывающейся двери.

— Валите прочь отсюда, пока охранника не позвала! — Маша кричит так громко, что я зажмуриваю глаза — голова тут же начинает раскалываться сильнее. Кажется, её голос раздается эхом в опустевшем коридоре. Инесса с подружками сразу смываются — не удивлена, они могут нападать стаей только на одну, именно такой удел у слабых.

Маша подбегает и начинает как-то приводить в чувство. Помогает умыться и привести себя в порядок.