Разорванная связь

Глава 24

Я очень быстро поняла, что в этой машине мы имеем дело не с ворчунами низшего уровня.

На другом ряду сидит Глушитель, который лишает дара всех, кого они захватили, и на борту определенно есть Щит, потому что мы пробираемся через пробки и красные светофоры без единой заминки или гудка, и после моего вынужденного пленения в кампусе Дрейвена я понятия не имею, где мы находимся и куда направляемся. Сейдж держит голову пригнутой, но я вижу, как она незаметно рассматривает окрестности и следит за тем, где мы находимся, поэтому я надеюсь, что мы сможем найти дорогу назад, когда придумаем, как выбраться из этой передряги, в которую мы попали. Я прекрасно понимаю, что никто из нас не связан, и только GPS-чип во мне поможет определить наше местонахождение.

Могло быть и хуже.

Не так уж много способов, которыми это могло бы быть хуже, но никто из нас не ранен и не мертв, никто пока не пытается нас пытать или насиловать, и есть какой-то способ нас обнаружить, так что я сосредотачиваюсь на этом.

Парень, который связал мне руки, сидит между мной и Сейдж, его маска все еще закрывает лицо, как будто он боится, что один из нас вот-вот выпустит ядовитый газ и вырубит его или что-то в этом роде. Черт, где сучка Зоуи, когда так нужна?

В грузовике еще трое студентов, все они связаны и с кляпами во рту, и еще два человека из Сопротивления. Никто не разговаривает, звуки двигателя и дороги снаружи слишком громкие, чтобы разобрать их в открытой задней части. Когда вид за окном начинает быстро меняться от зданий и парковок к открытым пастбищам и редколесью, я начинаю нервничать. Я надеялась, что у них в городе есть экранированное здание, в котором мы могли бы продержаться несколько дней. Это их обычный образ действий: ждать, пока все немного поутихнет, прежде чем перевозить груз людей.

Поле означает, что они планируют тестирование и вывоз.

Сейдж выживет и будет транспортирована. Если я не получу доступ к своему дару, есть большая вероятность, что они попытаются убить меня, что только активирует мой дар, чтобы защитить меня, и тогда, опять же, нам всем крышка.

Войти или выйти, я должна решить сейчас.

Грузовик внезапно снова съезжает с дороги, не сбавляя скорости, и мое тело врезается в парня рядом со мной, выбивая воздух из моих легких. Парень ворчит и отпихивает меня, как будто это я виновата в том, что водитель явно чертовски невменяем, а у меня нет свободных рук, чтобы удержаться. Один из парней на другом ряду сидений летит и оказывается на полу перед всеми нами, кровь льется из раны на его голове.

Мой живот скручивается, и мне приходится напомнить себе, что раны на голове кровоточат, и он, вероятно, не так уж сильно ранен, но все равно трудно удержаться от того, чтобы не проблеваться при виде этого. Никто не пытается помочь ему подняться, и когда мы наезжаем на очередную кочку, он стонет от боли, вызванной тем, что его подбросило.

Грузовик резко останавливается, и парень, стоящий между мной и Сейдж, ворчит, хлопает кулаком по металлической обшивке и кричит: — Ради всего святого, Дэниелс, соберись, пока не убил нас всех!

Дэниелс.

Это старая привычка, но запоминание как можно большего количества имен уже спасало мне жизнь, так что я тут же возвращаюсь к ней. Вокруг нас открываются и захлопываются двери, но никто не двигается, пока не откроется задняя. Мне досадно, что все они все еще в масках, потому что я не знаю, узнает ли меня кто-нибудь из них.

Я не пойму, пока не станет слишком поздно.

Один из них говорит, но невозможно сказать, кто именно. — Уберите их, нас перевозят через пять минут, и мы не принимаем нахлебников и не занимаемся благотворительностью.

Парня на земле двигают первым, тянут и опускают на землю, и наконец одна из членов Сопротивления снимает маску, чтобы осмотреть его. У нее светлые волосы, подстриженные близко к черепу, и татуировка в виде розы под одним из глаз. Она не выглядит злой, но я уже поняла, что даже самые милые и добрые на вид люди могут быть монстрами.

— Он сильный, элементаль. Я бы оставила его.

Один из других срывает маску и огрызается: — От элементалей больше проблем, чем пользы. Нам нужны бойцы, а не кто-то, кто будет следить за тем, чтобы это был хороший день.

Она пожимает плечами и перемещает парня влево, достает пистолет и стреляет ему в голову. Один из Одаренных напротив меня в грузовике кричит, звук заглушается кляпом, но в ушах все равно щемит.

Мне приходит в голову, что именно здесь проявляется моя собственная травма, потому что ни разлетающиеся повсюду осколки черепа, ни кровь и мозговое вещество меня не беспокоят. Как будто та версия меня, которую раньше тошнило от крови, давно исчезла, и ее заменила выжившая я. Та девушка, которая когда-то… ну, скажем так, мои руки не так чисты, как мне хотелось бы.

Между мной и блондинкой с пистолетом нет особой разницы.

Ничего, кроме того, на чьей мы стороне в споре.

Одного за другим нас подводят к проверке. Сейдж получает мгновенный пропуск, ее проталкивают вперед, чтобы она стояла и ждала остальных. Вторая девушка – перевертыш, и она тоже проходит. Последний парень – тоже Пламя, но он не такой сильный, как Сейдж. Они спорят минуту, прежде чем решают оставить его. Меня ставят перед тестером последней, и у меня перехватывает дыхание.

Так близко, я узнаю ее.

Мне приходится заставлять себя не паниковать. План не изменился: если она узнает меня, я выпущу свой дар и использую все имеющиеся у меня силы, чтобы не дать Сейдж или кому-то из других Одаренных оказаться в роли залога.

Затем я убегу.

Карлин, блондинка с пистолетом, которая в последний раз, когда я ее видела, была брюнеткой без татуировки на лице, хмурится, глядя на меня. Она не узнает меня, но она также не имеет представления о том, кто я и на что способна.

Парень без маски огрызается: — Ну что? Мы оставляем ее у себя или нет? Потому что транспортировка менее чем через две минуты, нам нужно двигаться.

Ее губы кривятся, и она огрызается: — Она слишком сильна, чтобы бросить ее, но я не могу увидеть, что она такое. Она… пустая.

— Мы не принимаем халявщиков, убей ее.

Карлин убирает пистолет в кобуру и качает головой. — Ты не слышал меня, Дэниелс? Она буквально сочится энергией, ты не убьешь такой потенциал.

Он злится на нее и хватает меня за руку. — Я не чувствую этого, но ладно, ты можешь потыкать и прощупать ее позже, чтобы выяснить, что происходит под капотом.

Конечно, он не чувствует, только люди вроде Карлин могут почувствовать силу, которую я отчаянно сдерживаю, чтобы они не узнали об этом. Я видела, как она держит малышей и точно оценивает их способности, она сильнее многих в том, что может сделать.

Карлин будет в ярости, когда поймет, кто я.

Нас везут в открытое поле, грузовик и труп Одаренного бездумно оставляют позади, и хотя я не вижу указателя, мы останавливаемся в очень определенном месте. Затем все участники Сопротивления снимают перчатки и хватают друг друга и каждого из нас, пока мы все не соприкоснемся, кожа к коже.

Раздается хлопок, а затем из воздуха появляется женщина и шлепает Карлин по руке.

Следующий хлопок громче, и мой желудок сокращается, когда нас переносят.

Я чертовски ненавижу это дерьмо.

Сейчас мы можем быть где угодно. Буквально где угодно. Однажды меня переместили в Египет на две недели, чтобы скрыть от особенно хорошо разведывающей тактической группы. От ощущения такого перемещения меня тошнит, и в тот момент, когда наши ноги снова оказываются на земле, я сползаю вниз, задыхаясь и стараясь, чтобы меня не стошнило.

Дэниелс хватает меня и грубо поднимает на ноги, толкая за собой, и мне приходится бороться с хаосом в моей голове, чтобы как следует осмотреть место, в котором мы находимся.

Я не узнаю лагерь, но я уже бывала в таких. Это лимб, способ сортировки запасов и просеивания Одаренных, которые были похищены, пока они не найдут тех, кто им действительно нужен. Я провела там две недели, когда меня только забрали, и я думаю, что это было больше для того, чтобы напугать меня, потому что они знали до того, как забрали меня, что я ценная.

Нас всех перевели в палатку, и когда нас затащили внутрь, мы обнаружили клетки и нянек.

По счастливой случайности нас с Сейдж запихнули в клетки рядом друг с другом, развязали руки и вытащили кляпы, прежде чем плотно закрыть двери. Я жду, пока они уйдут, чтобы как следует осмотреться.

Няньки нас игнорируют, как будто четыре новых лица ничего для них не значат, и я уверена, что мы для них вообще ничего не значим. Их работа заключается в том, чтобы вырубить нас, если мы начнем буянить, и слушать все, что мы говорим, собирая информацию, которая может быть использована против нас.

Створки палатки снова открываются, и три огромных парня входят внутрь, неся между собой еще одного связанного и с кляпом во рту Одаренного. Я зажмуриваю глаза, сдерживая свои узы внутри себя, заставляя их не реагировать и не вырываться, потому что я не могу позволить им узнать, что Одаренный, которого они притащили, и я – Связные.

Я зажмуриваю глаза еще сильнее, когда слышу, как они опускают его на землю, ворча и ругаясь, захлопывая за собой дверь клетки.

— Парень уничтожил восемнадцать человек, он ходячий мертвец.

По моему позвоночнику пробегают мурашки, но Карлин мурлычет им из дверного проема: — Он один из Связных семьи Дрейвен, если кто-нибудь из вас тронет его, я лично покараю вас. Мы близко.

Дэниелс заглядывает в каждую из клеток, его глаза не видят ничего особенного, когда он смотрит на меня. — Он сдался. Как только мы соберем здесь все свежее мясо, нам нужно будет найти того, за кем он пришел, потому что я готов поспорить, что у нас есть его Центральный где-то в этой группе.

Ну, блядь.

Блядь.

Свежее мясо.

Прошли годы с тех пор, как я думала об этом прекрасном термине, пять лет с тех пор, как на меня повесили этот ярлык, прежде чем я поумнела и узнала, как все устроено в лагерях Сопротивления.

Сегодня я собираюсь использовать это дерьмо в наших интересах.

Если мне удалось сбежать один раз, я смогу сделать это снова. Я уже приняла цену этого.

Я закрываю глаза и наконец, наконец, позволяю своему дару наполнить мои вены. Все мое тело чувствует себя острее и способнее в тот момент, когда я отпираю эту дверь внутри себя и позволяю ему взять верх. Как будто я выпила эликсир чистого света, каждая клетка моего тела преображается и оживает. Три долгих года я училась существовать без этого, медленно теряя себя, пока мое тело адаптировалось и становилось не более чем… человеком. Неодаренной.

Нормальной.

Глаза Сейдж распахиваются, когда она смотрит на меня, ее собственные чувства в состоянии повышенной готовности, когда она ощущает, как мой дар излучается из меня. В моих венах пульсирует слишком много силы, чтобы она не почувствовала ее. Проклятие моей жизни в том, что все Одаренные чувствуют, насколько я опасна. В нас всех встроен этот детектор силы, чтобы знать, когда опасность близко.

Я подношу палец к губам, чтобы попросить ее замолчать, и она едва заметно кивает головой, стараясь не привлекать внимания наших похитителей, но все они заняты тем, что перетаскивают свежее мясо. Приводят еще пятерых Одаренных, но я не узнаю ни одного из них.