Помнишь, я тебя любила? Забудь!

Глава 39. Останемся друзьями

Все последующие дни новогодних праздников я мысленно набираюсь смелости первой связаться с Глебом. От него по-прежнему нет ни весточки, что придаёт мне огромную неуверенность в себе. Он не выкладывает на своих страницах ни новых фотографий, ни новых записей, так что я даже не знаю, где он проводит праздники.

Числа так 6 января я решаю прощупать почву и позвонить нашей с Глебом общей знакомой — моей однокласснице Насте, которая учится на его факультете и с которой он когда-то спал.

— Алло, — звучит в трубке ее звонкий голос.

— Привет, Насть. Не отвлекаю?

— Нет, все нормально. Как дела? — Ей не удаётся сдержать легкого смешка, по которому я понимаю, что ей все известно о надписи на асфальте.

— Все хорошо. — Делаю вид, что не заметила ее смеха. — Ты как?

— Тоже в порядке. Ты что-то хотела?

— Да… — Я запинаюсь. — Я хотела про Глеба Яковлева узнать. Его отчислили, да?

Она снова смеется, на этот раз в голос.

— Слушай, Кать, это у нас на факультете уже просто мем. Плейбой Яковлев, который всегда использовал девушек только для одной цели — секса — влюбился, да так что аж на весь универ в этом признался. Чем он так перед тобой провинился хоть, что решил просить прощения таким образом? Мы уже чуть ли не тотализатор запустили и ставки начали принимать. Большинство ставят на измену. Он тебе изменил?

Господи… Она это серьезно? Они реально принимают ставки на причину, по которой я обиделась на Глеба?

— Нет, Глеб мне не изменял. — Лепечу в трубку.

— А что тогда?

— Да просто поругались из-за какой-то ерунды… Я уже не помню даже. И я обиделась на него, ну вот он и решил попросить прощения таким образом.

Настя опять смеется.

— Ну ты его конкретно окольцевала. Все девушки юрфака в шоке.

— Насть, а его отчислили, да? — Решаю наконец-то перейти к волнующей меня теме.

— С бюджета отчислили, а на платное перевели.

Я аж подпрыгиваю на своей кровати.

— То есть, Глеба не отчислили?? Он учится??

— На платном. Насколько я знаю, его хотели выгнать с концами, но ему каким-то образом удалось договориться, чтобы ему разрешили остаться на платном отделении. Ему ведь последний семестр до конца остался. Он заплатит за него и получит диплом.

Сердце забилось с удвоенной силой. Ну хотя бы так. Хотя бы не с концами.

— А дорого у вас обучение стоит?

— Ну а ты сама, как думаешь? Конечно, дорого. Но Глеб где-то нашёл деньги на последний семестр. Что-то около двухсот тысяч. Год, по-моему, около четырёхсот стоит, но я точно не знаю, я на бюджете. И это еще один мем на нашем факультете: Яковлев признался в любви за двести штук. Дорого ты ему обошлась, Кать, — и опять смеется в трубку.

Я молчу, судорожно соображая.

— В общем, он учится. Да, Насть?

— Да, учится. Перед Новым годом в универ ходил.

— А ты случайно не знаешь, в какой он группе?

— Нет, такой информации не знаю. А что?

— Хочу узнать его расписание, когда он будет в универе.

— Я могу спросить у кого-нибудь с его курса и написать тебе.

— Я была бы тебе очень благодарна.

— Хорошо. Как только узнаю, скину тебе.

— Спасибо, Насть.

— Не за что. — Она снова смеется. — Приручила ты нашего плейбоя. Ладно, давай, пока.

— Пока.

Я кладу трубку и падаю лицом в подушку. Глеб из-за меня оказался на платном отделении. А я до сих пор периодически припоминаю ему те 300 рублей в кафе…

Надеюсь, ему не пришлось брать кредит в банке, чтобы заплатить за последний семестр?

Почему в МГУ такое дорогое обучение??

Настя присылает мне расписание Глеба на первую неделю после праздников, и я начинаю морально готовиться к тому, чтобы встретиться и поговорить с ним. Я понятия не имею, что мне ему сказать. «Глеб, я люблю тебя»? Или «Так уж и быть, я тебя прощаю»?

Наверное, лучше смотреть по ситуации. Думаю, мама и Степа правы: он меня любит, а не звонит и не пишет, просто потому что думает, что до сих пор у меня в чёрных списках. Если бы он знал, что я его из них достала, то обязательно бы связался со мной.

Оставшиеся до рабочей недели дни я настраиваю себя на встречу с Глебом. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.

На дрожащих ногах я захожу в здание юридического факультета в понедельник в 12:20. В 12:30 у Глеба закончится лекция и будет получасовой перерыв. К слову, ради встречи с ним я прогуливаю собственный семинар.

Я впервые на юрфаке, и мне требуется несколько минут, чтобы разобраться куда идти. В 12:29 я наконец-то нахожу нужную аудиторию и становлюсь напротив двери. Через несколько минут она открывается, и толпа студентов высыпается в коридор.

Выходит и Глеб. Он одет в синие джинсы и серый джемпер, на плече висит портфель. Он не видит меня, потому что пишет кому-то в телефоне. Глядя в экран мобильного, он направляется к лестнице, и я понимаю, что если сейчас его не окликну, то он уйдёт.

— Глеб! — Зову его неуверенно. Сердце так быстро стучит, что, кажется, его слышат все вокруг.

Он на секунду замирает, а потом поворачивает ко мне голову. Смеряет меня холодным взглядом своих синих глаз и даже не улыбается. Он не двигается в мою сторону, поэтому мне самой приходится к нему подойти.

— Привет. — Выдавливаю из себя улыбку.

— Привет. — Говорит мне отстранённо.

— Как твои дела?

— Нормально. Ты что-то хотела?

Я замираю, просто смотря на него. Он не улыбается, не выражает совсем никакой радости от встречи со мной. Смотрит на меня совсем безразлично и… кажется, совсем не рад меня видеть.

— Ты что-то хотела, спрашиваю? — Повторяет нетерпеливо свой вопрос.

Признание в любви, которое я намеревалась ему сказать, застревает у меня в горле. Нет, не такой встречи я от него ожидала. Я думала, что он хотя бы чуть-чуть мне обрадуется.

— Яяя… — Тяну и тут же замолкаю. — Я хочу сказать, что мне жаль, что тебя отчислили с бюджета. — Говорю первое, что приходит на ум.

— Ты для этого пришла? Сказать, что тебе жаль, что меня отчислили с бюджета?

— Нет, не только…

— А что еще?

— С Новым годом!

— То есть, ты пришла поздравить меня с Новым годом?

Это, должно быть, какой-то кошмарный сон, в котором я вместо страстного поцелуя с Глебом и признаний в любви получаю бесчувственного робота, смотрящего на меня, как на пустое место.

В его глазах читается немой вопрос, и я понимаю, что мне нужно сказать что-то еще.

— Не только. Я еще хотела спросить, как здоровье у твоей мамы, — лепечу и нервно заправляю волосы за ухо.

— То есть, ты пришла, чтобы посочувствовать тому, что меня отчислили с бюджета, поздравить меня с Новым годом и спросить, как дела у моей мамы. Так?

— Да. Все так. И еще хотела предложить тебе остаться друзьями.

— Остаться друзьями? — Выгибает бровь в своей излюбленной манере, которую я всегда так ненавидела. Но сейчас я этому рада. Хоть что-то знакомое в его мимике, хоть что-то от того Глеба, которого я знаю.

Я нервно прочищаю горло и переминаюсь с ноги на ногу. Господи, какая же это была дурацкая затея. Я не нужна ему. Я ведь знала это с самого начала, а теперь стою перед ним, готовая провалиться сквозь землю от позора.

— Да… В общем, ладно, не буду больше тебя задерживать, — быстро говорю ему. — Пока!

И я обхожу его, чтобы немедленно уйти, но Мерзавец резко хватает меня за руку и разворачивает к себе.

— Не так быстро, я с тобой еще не закончил. — Он тянет меня за руку в аудиторию, в которой у него только что было занятие.

Глеб затаскивает меня в помещение и закрывает дверь, оставляя нас наедине. Его глаза метают злые молнии, и я непроизвольно пячусь назад, пока не упираюсь в парту.

— Значит, остаться друзьями? — Нависает надо мной сверху.

У меня нет сил ответить ему, поэтому я просто быстро киваю головой. В горле ком, в глазах слезы. Только бы не расплакаться прямо перед ним, такого унижения я не перенесу.

Глеб ставит руки на стол по бокам от меня и еще ниже придвигается ко мне. Чуть-чуть — и он на меня просто ляжет, поэтому я выгибаюсь назад, как могу.

Какой же он сейчас злой… Челюсть сцеплена, желваки на щеках дёргаются…

— И что ты вкладываешь в понятие «дружба»?

— Эээ, ну, общаться… — Я тяжело сглатываю. Мне страшно. Мне очень страшно. Потому что я никогда еще не видела Глеба таким разъяренным.

— Так я же последний мудак, который не заслуживает общения. Притащил на встречу свою бывшую, танцевал с ней, заигрывал с одноклассницами.

— Я уже так не считаю. Я верю, что ты ее не приглашал и не танцевал с ней.

— Ах ты уже мне веришь? — Снова выгибает бровь.

Нужно что-то делать. Нужно срочно что-то делать. Варианта два: или вырваться из его захвата и убежать, или…

Или…

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь совладать со страхом. Сейчас или никогда. В конце концов, что я теряю? Хуже уже не будет.

Распахиваю веки, секунду смотрю в его злые глаза, а потом подаюсь вперед и целую. Обвиваю его шею руками, настойчиво касаюсь губ и не даю ему опомниться, не даю ему меня оттолкнуть. Одно бесконечно долгое мгновение он стоит, не двигаясь, а потом шумно вдыхает через нос и крепко меня к себе прижимает.

Мы целуемся. Страстно, отчаянно, как два человека, которые безумно сильно любят друг друга, которые скучали и которые ждали этого поцелуя больше всего на свете.

Глеб подхватывает меня за талию и сажает на парту. Он водит руками по моей спине, запускает ладонь в волосы, я глажу его лицо.

— Я люблю тебя, мерзавец, — шепчу ему в губы, когда мы прерываем поцелуй для глотка воздуха, и проклятая слеза стекает по моей щеке.

Глеб продолжает одной рукой обнимать меня за талию, а пальцами второй тянется вытереть слезу.

— Пироженка, ты меня в могилу сведёшь.

— Почему ты мне не звонил? Я так ждала…

— Так ты же меня в чёрные списки везде добавила.

— Я тебя из них вытащила давно.

— Но я-то не знал. — Он гладит меня ладонью по лицу.

— Глеб, ты придурок! Зачем ты это сделал? Тебя же могли отчислить с концами.

— Пироженка, я адвокат или кто? На меня просто так наказание не повесишь.

— Я надеюсь, тебе не пришлось брать кредит в банке?

— Нет, конечно. — Он смеется. — У меня есть накопления.

Глеб снова меня целует, снова водит руками по моему телу.

Он скучал…

Вот только какого фига он устроил спектакль там в коридоре???

— Что это еще за сцена была, когда я пришла? — Я прерываю поцелуй и отстраняюсь от него. Теперь моя очередь гневно сверкать глазами.

— Пироженка, я признался тебе в любви и попросил прощения на глазах у тысяч людей. А ты мне даже не написала ничего. Месяц прошёл, Кать! Месяц!

— Я думала, ты не хочешь меня видеть и слышать… Прости…

Он отворачивается в сторону и качает головой.

— Глеб, я люблю тебя. Очень сильно.

Он снова на меня смотрит. На этот раз очень внимательно, будто изучает.

— А что насчёт Саши? У тебя было с ним что-то?

— Нет! Я рассталась с ним давно, сразу, как вернулась домой.

— И какие у тебя сейчас с ним взаимоотношения?

— Вежливо-приятельские. Ничего более.

— Точно?

— Да!

Он сгребает меня в охапку и зарывается лицом в мои волосы.

— И я люблю тебя, моя девочка, — тихо говорит.

Я прижимаюсь к нему еще сильнее, всем своим телом, жадно вдыхаю его запах и чуть ли не схожу с ума от переполняющей меня эйфории. Да, я его девочка. А он мой персональный мерзавец.