Цена измены. Вернуть жену

Как же так?! – в сердце закрадывается дурное предчувствие и кожа покрывается липким холодным потом. – Он бросил меня? Не хочет больше разговаривать со мной? Решил отказаться?

Нездоровые мысли туманят разум. Кружат голову. Паника берет мое сознание в плен.

Не обращая внимания на гипс и костыль, который лежит рядом. Стремительно встаю со стула и прихрамывая, ища опору во всем, что попадется под руку направляюсь в комнату. Именно там, в прикроватной тумбочке лежит номер телефона, который мне однажды оставил Герман со словами: “Роднуль, на всякий случай”, черканул короткий номер и сунул в ящик.

Меня лихорадит. Трясет. Нервно перебираю все содержимое ящика и, хвала небесам, нахожу его. На мгновение замираю вспоминую куда запропостился телефон, когда похлопав себя по карманам не наблюдаю гаджет.

Черт! Я же оставила его в кухне, на столе.

Хроманая, но воодушевленная находкой. Я направляюсь обратно. Сердце уже не в состоянии выдерживать стресса в котором я нахожусь, просто колотиться дико. Разгоняет дурную, зараженную истерикой кровь. Мне кажется что такой одурманенной целым калейдоскоп эмоций я себя не чувствовала никогда.

Доковыляв до телефона, беру его в руки и быстро ввожу незнакомый номер. Палец

лишь на мгновение зависает в воздухе над иконкой вызова, как в этот момент раздается громкий звонок в дверь.

У меня от неожиданности, аж волосы на голове зашевелились, а по позвоночнику побежали рефлекторные электрические разряды тока.

Сунув телефон в карман осторожно, чтобы не выдать себя возвращаюсь (? направляюсь) к двери. По пути гадая о том, кто бы это мог быть? Кроме Германа и Вероники этот адрес никто не знает. Ступая как можно тише подкрадываюсь в плотную к двери и прежде чем открыть дверь заглядывает в глазок. Недоумевая отступаю. Прямо перед глазком кто-то держит цветы! Радость, неудержимой, огромной волной цунами захлестывает меня с головой.

Ну кто же еще кроме Германа может там стоять!

Больше не раздумывая ни секунды порывисто открываю дверь, а прямо передо мной на с огромным букетом цветов стоит Максим, а рядом привалившись плечом к стене Герман.

Довольная улыбка застыла на его губах, а в глазах искрилось ликование.

Я в недоумении смотрю то на Германа, то на Максима.

– Что происходит? – это единственные слова, которые как мне показалось, я могу сейчас произнести.

– Дорогая Ася, – будто подслушав мои мысли начал мальчик, – мы с папой долго думали и вот решили, – сделав паузу, Максим вскидывает голову и смотрит на отца, тот согласно кивает. – Мы решили переехать к тебе. Ты нас пустишь?

Они решили. Они сделали.

Не дожидаясь моего ответа. Максимка вручил мне букет цветов, обхватил ручонками за талию, порывисто прижался.

Сердце, совершив конвульсивный кульбит, ушло в пятки. Мурашки высыпали на кожи мелкой россыпью, захолодили, зачесались. От нехватки кислорода заслезились глаза.

– Максимка, – всхлипывая, бормочу в макушку мальчика, обнимаю его свободной рукой за плечи.

А в это самое время меня испепеляет своим взглядом Герман, который все так же по-прежнему стоит совсем рядом и не двигается. Только смотрит так, что душа готова покинуть тело. Эмоции бьют ключом. Задыхаюсь. И если бы не крепкий гипс, то точно рухнула бы на пол без сознания.

– Ну, что же мы стоим? – лепечу, чуть живая. – Заходите.

Стоило только произнести эти слова, как Максим, ослабляя объятия, выпускает меня из кольца рук.

– Пап, с тебя пицца. Ты обещал.

Мальчишка проскальзывает мимо меня вглубь квартиры, а я в растерянности смотрю на его отца.

– Ну, что ты, роднуль, на меня так смотришь?

Приподнимает бровь и, отталкиваясь от стены, сокращает расстояние между нами. Нависает надо мной.

И чтобы продолжить разговор мне приходиться запрокинуть голову вверх.

– Пицца? Ты серьезно?

– А почему бы и нет? Я не приверженец строгих диет и четких правил по питанию. Если ты против, то можешь выбрать себе другую еду…

– Гер, не ёрничай, – перебиваю мужчину. – Ты же понимаешь, что я совсем другое имею в виду.

Герман выразительно оглядывает мое лицо. Обводит большим пальцем контур губ. Очерчивает скулы. И, обнимая мое лицо, зарывается в волосах на затылке:

– Ты хочешь меня обвинить в том, что я подкупил сына? – с насмешкой в голосе спрашивает.

– Нет… Да… Именно так я и думаю, – киваю.

В воздухе повисает тягостное молчание.

– Ты ошибаешься, – равнодушно отвечает мужчина и резко выпускает меня из объятий.

Я, не ожидавшая такого поворота, пошатнувшись, обхватываю свободной рукой его за талию, упираюсь лбом в каменную грудь.

– Долго вы у двери еще будете топтаться? Я есть вообще-то хочу, – раздается за моей спиной нетерпеливое детское возмущение. – И цветы в воду нужно поставить, а то завянут.

Внезапно мне становится неловко от замечания юного создания. И кажется, что даже щеки вспыхнули. Герман откашливается, подхватывает меня под локоть, придерживает, помогает идти.

– А ты еще меня называла тираном, – понизив тон до шепота, иронизирует мужчина. – Вот, полюбуйся. Бабушкино воспитание не прошло даром. * * *

– Пап, а теперь пора? – обращается Максим к Герману, вдруг нетерпеливо заерзав на месте.

– Что еще? – щурю глаза, с опаской поглядывая на мальчиков, пока собираю со стола остатки еды.

– Пааап?! – лукаво улыбается Максим, встает со своего места, подходит к отцу.

– Кхе, – откашливается в кулак Герман и, подхватив салфетку со стола, с особой тщательностью вытирает пальцы. – Ася.

– Дорогая, – шепотом подсказывает ему в ухо Максим.

– Эй, а ну-ка цыц, – шутя прикрикивает на сына мужчина, а у того улыбка только шире становится. – Дорогая, Ася, – снова начинает Герман и я слышу в его словах некое подобие торжественности.

О, Боже, только не это! Только не это! – во мне мгновенно просыпается истеричка.

– Выходи за меня замуж!

Руки зависают над столом. Я замира. Крепко зажмуриваю глаза. Я не ослышалась?

– Ася, – низким, чуть хрипловатым голосом зовет Герман. Резко открываю глаза и первое, что я чувствую, – это был шок! Прямо передо мной на раскрытой мужской ладони лежит, темно-синяя бархатная коробочка.

Где-то внутри я ожидала чего-то подобное. Близкое. Но ожидать и увидеть – это разные вещи. Поэтому все слова и эмоции мгновенно испарились. Исчезли. Я на некоторое время, как мне показалось, вообще перестала дышать.

– Ася, я знаю, что тебе нужно подумать, что для тебя это слишком сложное решение. Я не хочу давить…

– Я согласна, – односложно, без визгов и истерик отвечаю, поднимая глаза на Германа.

– Ася, если тебе нужно время…

– Нет. Не нужно, я выйду за тебя, – скупо, без лишних эмоций отвечаю и протягиваю ладонь с растопыренными пальцами, замираю.

Боже! Я не знаю, что со мной творилось в этот момент. Может это какая-то защитная реакция моей нервной системы?! Может это атрофия чувств? Не могу сказать, но никак по другому я не могла оценить мое оцепенение и равнодушие.

И кажется только трясущиеся пальцы выдавали мое внутреннее состояние.

– Ась?! – в глазах мужчины вижу недоумение.

И я его понимаю: он явно ожидал не таких эмоций. Собственно, как и я. Поэтому медлил. Сомневался. И чем дольше он собирался, тем тяжелее становилось мне сдерживать себя. Нарастающая истерия поднималась медленно откуда то снизу. Подпирала. Давила.

– Если ты сейчас же не оденешь мне это черт…., – запинаюсь, так как боковым зрением вижу взбудораженный взгляд Максима, а ругаться при ребенке – это табу для меня, поэтому сцепляю зубы, – кольцо, то я за себя не ручаюсь, – бормочу пересохшими губами. Стараюсь выглядеть, как можно спокойнее и даже получается выдавить улыбку для Максима.

– Ну уж нет, – Герман перехватывает мои пальцы прежде чем у меня сдают нервы и уже через мгновение, на моем безымянном пальце красуется кольцо с крупным, переливающимся в свете ламп, бриллиантом.

– Боже! Герман, – смотрю то на кольцо, то на мужчину, – оно такое красивое.

Вот! Вот то мгновение, которое ждали все и даже я. Во мне наконец-то проснулись чувства! Радость! Восторг! Восхищение!

Все спуталось, смешалось. Закрутилось бурным водоворотом в груди. Сердце захлестнула волна ликования.

– Я же говорил, что мам…, – мальчик сбивается, виновато смотрит на меня. – Асе, – исправляется, – понравится, – застенчивая улыбка появляется на его губах, а у меня сердце заходится. Глаза застилает пеленой слез.

Кончики пальцев моей ладони, Герман неожиданно сжимает сильнее.

И только тут, глядя на них, я вдруг понимаю, что для “мальчиков” эта вся ситуация так же волнительна, как и для меня. Мы все вместе. Втроем, испытывает колоссальное эмоциональное потрясение. Но ведь так и должно же быть?! Мы теперь одна семья. Мы нашли друг друга!?

В порыве счастья кидаюсь на шею Герману, заливаясь слезами. Чувствую, меня сжимают сразу со всех сторон. Опускаю взгляд и упираюсь в макушку Максима. Обнимаю его за плечи. Крепко. Сильно, как родного.

– Нравится. Мне все нравится, – отвечаю сдавленно, надрывно. – Люблю вас, мои родные.