Все — не то

Глава 2. Индульгенция

Встреча с Грейнджер подействовала на него несколько умиротворяюще. Он вернулся в поместье, когда стало уже окончательно поздно. Его мантия пахла девочкой, потому что он как самый обычный магл вместо того, чтобы воспользоваться согревающим заклинанием, накинул плотную ткань на ее плечи. И она в очередной раз проявила чудеса сдержанности: лишь смущенно улыбнулась и поблагодарила.

Ее поведение вишневой двадцатилетней девочки в его пыльные пятьдесят все равно казалось милым. Он раздражал сам себя.

Поэтому решительно пересек холл и отправился в подвал, чтобы убедиться, что пыточную вычистили. Все действительно было убрано, так что у него не было повода придраться и наказать кого-нибудь.

Ничего кроме сна ему не оставалось. Но даже улегшись на кровать с зеленым пологом, Том продолжал гонять в голове мысли. Те словно кузнечики перескакивали с одной темы на другую. Он не привык жалеть о совершенном, но почему-то именно сейчас его накрыли сомнения в правильности своего решения. Сможет ли он учить девочку? Достаточно ли ему будет просто нахождения рядом? Ведь она действительно видит в нем лишь старшего товарища — средство достижения цели. А он… что он?

А Риддл привык брать то, что ему хочется. И, наверное, он вообще в первый раз в жизни пошел против этого своего принципа, что заставляло поражаться самому себе.

* * *

У Риддла имелось много жизненных принципов: и странных, и нет. К числу странных можно было причислить, что он не читал газет до завтрака. Столько раз он пропускал самый важный прием пищи из-за сильных эмоций, что решил для себя: сначала еда для желудка, потом пища для ума.

Читая «Пророк» сейчас, он пожалел о том, что поел. Желудок сжимался, грозясь вывернуть весь завтрак, приготовленный домовиком.

Отшвырнув газету в сторону, он направился к камину. Бросив порох в оранжевое пламя и дождавшись, когда оно сменится на зеленое, он сделал шаг. Глаза резануло от контраста его темной библиотеки и ослепительно белой гостиной Малфоя.

— Абраксас! — гаркнул Том, уверенно направляясь к выходу из комнаты.

Обилие белого раздражало невероятно.

Перед Риддлом выпрыгнул эльф.

— Хозяин просил передать, что сейчас спустится в столовую! — пропищало существо, уставившись глазами-блюдцами в пол, а потом поклонилось, касаясь ушами плитки.

— Пусть поторопится, — рыкнул Том.

Он мерил шагами пространство столовой, краем глаза замечая, как на столе появляется еда. Домовики не показывались, опасаясь гнева Риддла. Вполне справедливо опасаясь — если хозяин просто наказывал их, то хозяин хозяина — сразу убивал.

Спустя долгие десять минут послышались тихие хихиканья и переговоры. Один голос точно принадлежал Абраксасу, два других — очередным идиоткам, которые повелись на фамилию Малфой. Эхо голосов идиоток быстро растворились в воздухе мэнора: очевидно, они были отрезаны дверью в гостиную. Наверняка Абраксас выпроваживал их. А потом послышались твердые, уверенные шаги, направляющиеся в сторону столовой. Спустя мгновение показался и сам Малфой.

— Что случилось? — сходу поинтересовался он.

У него, как у гласа народа и мальчика для битья в одном лице, были некоторые привилегии в общении с Томом, и Абраксас активно этим пользовался, когда они оставались наедине.

— Ты обещал разобраться с нападениями, — прорычал Риддл, призывая уложенную домовым эльфом газету и тыкая ею Малфою в грудь.

Тот опустил на текст невозмутимый взгляд. По мере чтения он хмурился все сильнее и сильнее, отчего меж светлых бровей залегла глубокая складка. Том злился, наблюдая за лицом Малфоя. Магия таким плотным потоком закружилась вокруг него, что тени на стенах заскользили.

— Да, я…

— Ты дал мне имя, Абраксас, — почти прорычал Риддл, — мы устроили прилюдную казнь предателя. И что теперь?! Как я должен смотреть последователям в глаза?! Самодур и тиран, который казнит невиновных…

— У меня были доказательства виновности Айвора, ладно?! — вскипел Абраксас в ответ.

— Хорошо, что вчера я — как чувствовал! — не сказал об этом! — гневно выпалил Риддл.

Они смотрели друг на друга, тяжело дыша, распаляясь все больше и больше, а тени продолжали густиться на стенах и потолке, переплетаясь и накладываясь, погружая пространство во тьму. Делающее эту комнату не такой отвратительно белой, добавляя желанной грязи.

Ах, как прекрасно в эту обстановку вписалось бы красное.

— Думаешь, я не понимаю, насколько это для нас невыгодно? — Малфой ткнул газетой в лицо Риддла, но тут же одернул себя, вспомнив, с кем говорит.

Том нервно расхохотался.

— Невыгодно?! — зашипел он, подскакивая к Абраксасу и смотря на него сверху вниз. — Просто, блядь, невыгодно? Кто-то дискредитирует Пожирателей — всю нашу деятельность! — а ты не можешь найти сраного предателя… Я недоволен тобой, Абраксас. Ты не можешь найти крысу, ты не смог завербовать мальчика-Поттера, не можешь навести порядок в рядах, — перечислял Риддл, наблюдая за тем, как лицо Малфоя теряет эмоции, а черты лица разглаживаются и принимают формы маски невозмутимости. Риддл отстранился на шаг, выпрямляясь. — Я приостанавливаю деятельность Пожирателей смерти, — холодно проговорил Том, а маска Абраксаса с треском развалилась, — пока предатель не будет устранен. Никаких демонстраций, никаких вылазок, никаких вербовок.

— Ты совершаешь ошибку, — процедил Малфой. — Мы буквально в шаге от захвата власти, мы не можем отойти в сторону вот прямо сейчас.

Риддл прищурился, глядя в серые радужки, за которыми бушевало пламя.

— Я так решил.

Малфой насупился и хмыкнул, скрестив руки на груди. Ему очень хотелось высказаться, но он справедливо опасался Тома. Особенно сейчас, когда в глазах горел багрянец, а черты лица заострились, стали хищными. Риддл напоминал змею, готовую к нападению. И Абраксас понимал: если он не хочет украсить стены красной краской вот прямо сейчас, то ему нужно просто заткнуться.

— Жду тебя, Долохова и Эйвери у себя через час. И советую тебе к тому моменту поубедительнее подыгрывать моему решению, — бросил Риддл, направляясь к выходу из столовой.

* * *

Совещание с Рыцарями — так он ласково называл Ближний круг, состоящий из самых первых последователей, — затянулось до позднего вечера. К удивлению Тома, Антонин и Гэвин адекватно восприняли новость о паузе. Видимо, Абраксас успел донести до них серьезность решения. Так что, не тратя время на бессмысленные препирательства, они занимались разработкой стратегии для поиска предателя, затесавшегося в ряды Пожирателей смерти, а также обсудили мотивы этого человека.

Чего именно он — или они — добивались, устраивая нападение на маглов и выпуская темную метку, было непонятно. Самым очевидным, конечно, являлось желание подорвать деятельность Пожирателей. Но зачем? Какова итоговая цель?

Если еще вчера Тома мало волновал ответ на этот вопрос, то сейчас он был настроен решительно вытрясти ответ из предателя, когда выяснит его имя. И ему не повезет так, как повезло Айвору. Крысу ждала мучительная пытка.

* * *

Том вошел в книжный в привычное время, словно и не было того дня — вчерашнего, — который он провел с Антонином, Абраксасом и Гэвином в мучительно детальных переговорах, строя несколько планов: и основной, и запасной, и запасной для запасного, — все для того, чтобы вынудить предателя явить свое лицо. Это жутко выматывало. Том уже жалел, что позволил числу последователей разрастись до нескольких десятков, потому что чем больше было поголовье, тем труднее было его контролировать, а если еще брать в расчет то, что все его люди были личностями выдающимися, становилось в десять раз тяжелее. Он не раз задумывался о том, что куда проще было бы собрать армию из оборотней и тварей и просто захватить министерство. Но за отчаянными мерами стояло только отчаяние. Какой волшебник был бы доволен властью, занявшей позиции таким грязным методом?

Да, они и сейчас не то что бы были очень чистыми, но простой народ об этом не знал. Простому народу в принципе было плевать на такие мелочи. Они радовались, когда уменьшалось количество отчетности и проверяющие приходили реже, и злились, когда их снова брали под жесткий контроль. И Риддл, и Дамблдор прекрасно это понимали. И действовали тонко и аккуратно, и обязательно чужими руками, чтобы не очернять свое имя. Но оба прекрасно понимали, против кого воюют.

И все же Том не хотел гражданской войны. Очередные статьи о нападении Пожирателей приносили ему только расстройство, поэтому он не уставал напоминать о том, что нужно действовать аккуратно. Да, порой бывало, что нападения становились особенно кровавыми, и тогда Риддл просто смиренно принимал случившееся как данность. Однако те нападения, в которых Пожирателей обвиняли сейчас, не имели никакого к ним отношения. Том не был идиотом и, напротив, не хотел подставляться перед маглами, у которых рано или поздно возникнут вопросы, откуда берется необычное сияние над местом преступления. Риддл хотел разделить два мира окончательно, а Дамблдор — наоборот. Так что происходящее было выгодно скорее светлой стороне.

Риддл так устал от этих мыслей, постоянно роящихся в голове, что не заметил ни как садился в кресло, ни как ему прислали чай, ни как воспарила на уровне глаз книга. Очнулся он, только услышав тихие переговоры из-за стеллажей.

— …очень понравился. У вас великолепный вкус.

— Спасибо, — это был смущенный голос Гермионы.

Да и голос ее собеседника Тому был знаком.

— Может быть, посоветуете что-нибудь еще? — растягивая гласные, приглушенно проговорил мужчина.

— Может быть, — протянула девчонка в ответ.

Руки Риддла непроизвольно сжались в кулаки, а тело — напряглось. Полуфлиртуя, Грейнджер сумела всучить Люциусу Малфою несколько романов, одну абсолютно бесполезную книгу с бытовыми заклинаниями и даже детские сказки. Казалось, из ее рук Люциус был готов принять что угодно, и Риддл не понимал, почему его это так раздражает.

Почему-то именно в этот момент он вспомнил о Нарциссе Малфой и испытал некое подобие сочувствия, хотя и не признался бы себе никогда, что раньше ему было плевать на сестру своей любовницы и супругу одного из своих последователей.

С последним звоном колокольчика на пространство магазина опустилась тишина. Том вперил взгляд в горизонт, испещренный облаками и расчерченный тенями зданий, выстроившихся вдалеке. Люди суетливо роились за окном, бегали дети. Какой-то рыжий подросток носился на метле, распыляя какую-то золотисто-серебряную пыль, не оседающую на улице, а буквально растворяющуюся, не долетев до земли.

Растянутые между рядами прилавков волшебные гирлянды извивались и танцевали, радуясь лету. Почти неделя без дождя для Англии была подарком, и люди демонстрировали природе, насколько ценят такое поощрение, оставаясь на улице максимально долгое количество времени.

Том услышал голос Гермионы, похожий скорее на шелест листьев на ветру. Оглянувшись через плечо, он обнаружил девушку, согнувшуюся над прилавком: перед ней парила его книга, а сама Грейнджер что-то строчила в своем блокноте и непроизвольно проговаривала слова шепотом. Золотистые лучи играли на ее смуглой коже, рисуя причудливые тени, и девушка периодически морщилась, когда свет попадал в глаза. Риддл просто наблюдал за ней, не отводя взгляда. Он даже не пытался разобраться в себе, чтобы понять, чем она привлекла его внимание — просто позволил себе расслабиться и плыть по течению.