Няня для дочки миллионера

Глава 4

Щёлкаю выключателем, но лампочка в коридоре не загорается. Из комнаты доносятся звуки стрельбы, значит, Паша снова играет. Или до сих пор. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Всё в порядке. Надо подышать свежим воздухом. И плевать, что я только с улицы пришла.

Захлопываю за собой дверь, иду в ближайший супермаркет и покупаю лампочку. Ненавижу, когда в квартире темно. Я даже фильмы смотрю при включенном свете.

— Привет, Викусь, — Пашка опирается плечом о стену, руки на груди складывает, смотрит настороженно. Видимо, слышал, как я дверью громыхнула.

— За лампочкой ходила, — протягиваю её Паше. — Вкрутишь?

— Да потом, — небрежно бросает он. — В кухне же свет есть.

Действительно, есть. И неплохо освещает коридор. Но мне этого мало.

— И что? Паш, я специально в магазин ходила.

— Ладно, ладно, — сдаётся он. Встаёт на табуретку, выкручивает перегоревшую лампочку и отдаёт мне. — Кстати, а что у нас на ужин? Я в холодильник заглядывал, там ничего нет.

— Как нет? А суп?

— Так он вчерашний, — ворчит Паша.

В коридоре снова горит свет. Я мою руки в ванной, затем переодеваюсь в домашнее и иду на кухню. Достаю фарш, лук, молоко, хлеб и яйца. Жарю котлеты, чищу картошку на пюре. Всё на автомате делаю, мысли совсем в другом направлении витают. Чего хочет от меня Громов? И стоит ли идти на эту загадочную встречу? Я наслышана о ресторане «Арлекин», это элитное заведение, куда ходят довольно обеспеченные люди. Я там максимум кофе могу себе позволить, да и то эспрессо.

— Обычно вы с Лилей дольше сидите.

Паша заходит на кухню, когда ужин почти готов. Я мою грязную посуду, затем вытираю руки вафельным полотенцем и накладываю еду в тарелку.

— Так получилось, — увиливаю от прямого ответа. Паше этого достаточно: он с аппетитом набрасывается на еду, а мне кусочек в горло не лезет. Звонок Громова не выходит из головы.

— Вкусно, Викусь. Как всегда.

— Спасибо.

— Ты у меня волшебница, — улыбается Паша. Быстро справляется с ужином, бросает тарелку в раковину и говорит таким тоном, будто оправдывается: — У меня рейд через пять минут.

— Да, конечно, иди.

Я не особо разбираюсь в играх, которыми увлекается Паша, но знаю: если он говорит о рейде, значит, это надолго. Я как раз успею к занятию подготовиться.

Привожу кухню в идеальную чистоту, сажусь за стол, открываю ноутбук, но вместо текстового документа жму на страницу поиска. Я ничего не знаю о Громове. Анатолий Павлович намекнул, что Владимир — человек довольно обеспеченный, раз оказывает школе материальную помощь. Да и назначенная встреча в одном из лучших ресторанов города о многом говорит.

Я открываю первую ссылку. Потом вторую, третью. Информации очень мало, есть несколько интервью с Владимиром, но в целом он человек не публичный. Однако главное не это. Громов — владелец сети элитных ресторанов, открытых в нескольких городах страны. И «Арлекин» принадлежит ему.

Теперь ясно, почему он такой жёсткий и строгий. Бизнесмен всё-таки. И очень успешный. Я могу только догадываться, какую прибыль ему приносят столь дорогущие рестораны, как «Арлекин». Но что-то не сходится. Почему он отдал Ксюшу в частную, но не особо престижную школу, когда мог выбрать лучшие учебные заведения страны? Жена настояла? Кстати, о ней в интернете ничего нет. Указано только, что Громов женат — и всё.

Чем я вообще занимаюсь среди ночи? Открываю конспект урока, веки постепенно наливаются тяжестью, я захлопываю ноутбук и на несколько секундочек закрываю глаза. Просыпаюсь от крика Паши. Резко вскакиваю, бегу в спальню, а он, оказывается, в игре что-то неправильно сделал и теперь возмущается.

— Прости, Викуль, я тебе помешал?

Ничего не отвечаю. Ныряю под одеяло, всовываю в уши вакуумные наушники и включаю медитативную музыку.

День проходит в суматохе. Утром я готовлю борщ и голубцы. Одно занятие отменяют, второе переносят на вечернее время. Чтобы не сидеть дома, я еду к родителям, терпеливо выслушиваю мамины причитания, помогаю ей с уборкой, а затем навещаю отца в гараже. Он, конечно же, не один, а с друзьями. Употребляет.

— Привет, — кряхтит он, вставая с табуретки.

— Привет, пап, — обнимаю его крепко-крепко. Соскучилась. Его товарищи по несчастью тоже со мной здороваются, улыбаются, один мужчина освобождает стул, чтобы я могла присесть. Вежливо отказываюсь.

— А ты какими судьбами здесь? Рита зовёт меня домой? — суетится папа.

— Нет, мама ни о чём таком не говорила. Я давно тебя не видела, пап. Как ты вообще? Как здоровье?

— Ой, доченька, да какое там здоровье в моём возрасте? — сокрушается он, падая на табуретку. Товарищ протягивает ему наполненную рюмку и солёный огурчик, отец выпивает. Тяжело мне на это смотреть. Отворачиваюсь.

— Олег, — представляется мужчина, который место мне уступал.

— Ренат, — кивает второй.

— Николай, — улыбается третий.

— Присаживайся, милая, побудь с нами, — предлагает папа. — Ты не голодна? У нас вот колбаска есть сырокопченая, хлебушек свежий, огурчики.

— И грибочки маринованные. Жена моя готовила. Вкуснятина — пальчики оближешь, — расхваливает блюдо покрасневший Николай.

Я настолько соскучилась по отцу, что соглашаюсь на их предложение, сажусь на шатающийся стул и пробую грибы. Они действительно вкусные. Папа с гордостью рассказывает своим друзьям обо мне, те поддакивают и смотрят на меня с уважением. Ренат о своих детях вспоминает, Олег тяжело вздыхает и жалуется на младшего сына, который драки в школе вечно затевает, а Николай опять хвалит стряпню своей жены.

Вскоре мне становится совсем уж неловко в их компании.

— Пойду я, пап, — целую его в небритую щеку. — Постараюсь на выходных приехать.

— Хорошо, дочка.

В маршрутке я немного успокаиваюсь, хотя на душе по-прежнему муторно, тяжело. Брак родителей катится в бездну. Папа вечно в гараже сидит, мама теряет к нему остатки уважения, а я ничем не могу им помочь. Деньгами такие вопросы не решаются.

После занятий с пятиклассником я звоню Паше и предупреждаю, что буду поздно. Он даже не спрашивает, чем я занята.

Подхожу к ресторану «Арлекин» на десять минут раньше. Поправляю волосы небрежным жестом, натягиваю на лицо вежливую улыбку и захожу внутрь. Меня встречает мужчина в чёрно-белой униформе.

— Добрый вечер. Меня зовут Виктория. Владимир Громов назначил мне здесь встречу.

Официант тут же меняется в лице, из оценивающего его взгляд становится предельно вежливым, чуть ли не подобострастным.

— Конечно, конечно. Владимир Романович ждёт вас. Следуйте за мной.

Мы поднимаемся на второй этаж, идём через зал. Нервозность овладевает мной, по плечам бегут мурашки, ладони потеют. Здесь всё кричит о роскоши, о другом, незнакомом мире, где люди не считают дни до зарплаты, а живут в своё удовольствие.

— Сюда, пожалуйста, — указывает официант на закрытую дверь. Открывает её, пропускает меня вперёд.

Мы оказываемся в вип-зале. Громова я вижу сразу. Его пристальный взгляд щекочет кожу, воздух поступает в лёгкие маленькими порциями. Встряхиваю головой, прогоняя бессмысленное волнение. Я пришла сюда из любопытства и уйду, когда пожелаю. Несмотря на то, что я не верю в чудеса, внутри всё же теплится надежда на положительный исход нашей встречи. Может, он вернёт мне работу? Мало ли, вдруг Ксюша смогла убедить его в чистоте моих намерений.

— Здравствуйте, — позволяю себе улыбнуться Владимиру краешком губ. Пусть видит, что я настроена доброжелательно.

— Ты пунктуальна, это плюс, — заявляет он.

— Вы будете что-нибудь заказывать? — спрашивает официант.

— Американо с молоком, пожалуйста.

Кофе я себе позволить могу. Мне интересно, какой он будет на вкус. 

Официант поворачивается к Владимиру. Тот ничего не заказывает. Наконец мы остаёмся одни.

— Прежде всего я хотел поблагодарить тебя, — начинает Громов. — Не знаю, что ты сказала Ксюше, но она второй день ведёт себя по-другому. Не огрызается, не закатывает истерику… Извинилась за свой побег из школы.

— Правда?

Это замечательная новость! Я очень рада, что Ксюша пытается наладить отношения с отцом. Каким бы строгим он ни был, он всё же родной человек. Родителей, как известно, не выбирают.

— Да. И она очень просила вернуть тебе работу.

Официант ставит передо мной чашку кофе и уходит. Я перевариваю слова Владимира. Он ведёт себя иначе: не наезжает, не кричит, не угрожает. Сдержанный и серьёзный, без враждебности в голосе и обвинения во взгляде. Я впервые разглядываю его, обращаю внимание на красивые черты лица, чувственный изгиб губ и волевой подбородок. Права была Лилька, мужик он красивый. Только характер тяжёлый, вспыльчивый.

— И что вы решили? Вернёте мне работу? — спрашиваю я спокойно.

— Нет.

— Ясно, — киваю. Другого ответа я не ожидала, но всё же, всё же… 

— У меня есть к тебе предложение, — он смотрит на меня тяжёлым взглядом. — Моей дочке нужна няня. А ты отлично подходишь на эту роль.

Владимир предлагает мне стать няней Ксюши? В его голосе я отчётливо слышу недовольство, будто на самом деле он не хочет брать меня на работу. Тогда зачем спрашивает? Ради дочки? Если так, то это достойно уважения.

— Я учительница английского языка. У меня нет опыта работы няней, — говорю мягко, но так, чтобы он понял — я отказываюсь.

— Ты работала учителем один год и два месяца. Думаешь, этого опыта достаточно, чтобы считаться хорошим специалистом?

— Вряд ли.

— Но в школу тебя взяли даже без минимального опыта. Директор отзывается о тебе положительно, коллеги тоже. Ксюша тебя обожает. Ты чем-то её зацепила, к твоим словам она прислушивается. Это важнее эфемерного опыта, который ни на что особо не влияет, — Владимир складывает руки в замок. А я совсем не удивляюсь тому, что он навёл обо мне справки. — У Ксюши было много нянь: и с большим стажем, и только начинающие, как Арина. Однако ни одна из них не завоевала признание моей дочери.

— А как же Рита? Ксюше она, кажется, нравилась, — смутно припоминаю няню, которая привозила малышку в школу, а потом заболела. И потеряла работу.

— Она вела себя непрофессионально, — отрезает Владимир. По тону ясно, что подробностей я не дождусь.

— В любом случае я никак не могу быть няней Ксюши. Я понятия не имею, как вести себя с такими маленькими детьми. В школе я у седьмого, девятого и одиннадцатого класса вела уроки, к второклассникам попала случайно.

— Меня это не интересует.

— Я вас не понимаю. Сначала вы повысили на меня голос за то, что я посмела обнять вашу заплаканную дочь. На следующий день из-за вас я потеряла любимую работу. А ещё вы подозревали меня в том, что я украла Ксюшу... Угрожали. А сейчас… на работу меня зовёте. Что изменилось?

Владимир закатывает глаза, показывая, насколько его бесит мой вопрос.

— Я стараюсь думать о том, что будет лучше для Ксюши. Ты ей нравишься, значит, ты должна стать её няней. Всё просто.

Он смотрит на часы. Торопится, наверное, к дочке. Пью остывший, но очень вкусный американо, раздумываю над поступившим предложением. Часть меня хочет безрассудно согласиться, ведь Ксюша мне нравится, но вторая, более рациональная часть кричит — стой, не связывайся с этим человеком! Владимир одним разговором лишил меня работы. Что он сделает, если я накосячу? Ошибусь где-нибудь, скажу не то, что следует говорить семилетнему ребёнку? Слишком большая ответственность, я к ней не готова.