Морок и Пламень

— Тебе мало было «всё включено» в камере, ещё и внутри почиститься решила? — недобро усмехнулся мешок. — Это пожалуйста. — И он уже был готов повторить с ней свою любимую казнь… как вдруг всех находящихся в пещере оглушил взрыв.

Пол завибрировал, несколько сталактитов с потолка сорвались и упали в опасной близости от Дока и Хельгамины, дрогнули в унисон закреплённые на стенах светящиеся кристаллы. Жуки испуганно запищали. И не успел хозяин их успокоить, как сзади ему на плечи мягко легли костяные руки.

* * *

Поле умерло через полсекунды после взрыва, и Джек, не раздумывая, ринулся за пределы этого проклятого круга.

Салли или Уги? Всё-таки сначала Уги. Бугимен не будет просто так стоять и смотреть на отчаянные попытки Джека не остаться вдовцом сразу после женитьбы.

И Повелитель тыкв, пользуясь тем, что все были ошарашены взрывом, а мешок повернулся к ведьме, неслышно подкрался к нему сзади и, молясь про себя тому богу, которого он не знал и которого отрицали в его семье, призвал Хэллоуинское пламя.

Чуда не произошло. Истощённое за этот бесконечный день, разорванное надвое Пламя выдавало лишь холодные, как у бенгальского огня, искорки. Придётся действовать по старинке. Но тогда он может не успеть спасти Салли… Даже если знать, как это сделать.

Джек изо всех сил толкнул Бугимена к столбу, к которому была привязана Салли и припечатал его «лопатками». Док, освобождённый Хельгаминой, крикнул ему:

— Держи! — И к ногам Джека упало несколько знакомых привязей с магнитными замками.

Повелитель тыкв живо подобрал их, и вскоре уже мешок был прикован к столбу. Ещё одна металлическая верёвка прошла, как узда, по рту Уги, чтобы он не плевался и не вызывал свои воздушные вихри. Но говорить он мог. Пленники и захватчики поменялись местами, и Джек бы позлорадствовал на эту тему, если бы не лежавшая ничком Салли.

— Отзывай сейчас же своих гадов, а не то я убью тебя! — Он навис над мешком с самым угрожающим видом и тряхнул его за грудки.

— Ой-ой, интересно, а детки спаслись из этого хорошенького взрыва? — Уги словно не слышал угрозы.

Это что, Крыто и остальные взорвали генератор поля?! Ох-х…

— Очень самоотверженно с их стороны! — всплакнул мешок. — Хэллоуин-таун их не забудет. И, может, даже наградит. Посмертно.

Джек огляделся. В груде почерневших костей, оставшихся от Морока, тускло блеснул кинжал.

— Отзывай, а не то я тебе сейчас устрою экстренное потрошение! — Джек приставил острие к пузу Бугимена.

Тот усмехнулся.

— Скажи спасибо своему тестю — меня теперь невозможно ни проткнуть, ни разрезать, — и промурлыкал: — «Уги не задушишь, не убьёшь».

Джек попробовал. Но клинок лишь скользил по мешковине, как по мелкой мифриловой кольчуге.

Салли тихонько застонала.

— Не могу молчать, — прокомментировал Уги. — Всё-таки сорвалась куколка, что ж, не будем её за это винить. Ей ведь сейчас та-ак больно, бедняжке… Жаль, мы не успели сделать ставки.

Эта фраза добила Джека. Действуя исключительно по интуиции, а может, по разумению спящего Пламени, он подскочил к Салли, аккуратно взял её на руки и поднёс к мешку. Придерживая Салли правой рукой, он поставил её на ноги и положил её вялую правую ладонь на плечо Бугимена. Смотреть ей в лицо Джек боялся. Сам он взялся за Уги левой.

Давай, зверёныш, разодранный надвое, воссоединись! Я твоё Пламя, а ты моё!

— Дурак ты, — ласково заметил мешок. — Поделился Пламенем. А теперь ни себе, ни людям. Две половинки зверя — это не целый, живой зверь. Зря, думаешь, друиды не заводили семей? Джонатан это тоже понял, но было уже поздновато — впрочем, это была вкусная почва.

— Это ты свёл его с ума, а потом сожрал!

— А то, — согласился Уги. — И сейчас меня снова обуревает вдохновение. — Чёрные бездны глаз словно приблизились, и любой свет потонул бы в них.

А в череп Джека, как сверло трепана, вкрутилось виде́ние.

Сверху, над ним, лицо матери, только хаотично шевелящиеся маленькие ручки иногда закрывают обзор. Его ручки. Когда он её видит, ручки снуют быстрее — вдруг всё-таки возьмёт? Но она смотрит с холодной гадливостью и шепчет, глядя в глаза:

— Лучше бы ты умер. Мой позор. Лучше бы ты умер…

Он слышит крик, и это его собственный горький крик.

Виде́ние рассыпается золой, и его сменяет другое — мёртвая Салли, как и в Чёрном лесу. На её теле и лице ясно видны отпечатки того, что ей пришлось пережить…

И пока он рассматривал её там, в наваждении Уги, настоящая, ещё живая Салли застонала опять и стиснула его руку, чтобы не упасть. А что сейчас видит она?..

Нет, там всё нереально или уже неважно. Можно бесконечно бояться и страдать по прошлому, а можно жить здесь и сейчас (спасибо тебе, отец), где он чувствует слабеющую руку Салли и теряет последние драгоценные минуты на свои кошмары. Исход этой битвы решится у них в головах.

Я твой самый страшный кошмар. Я твой холод в груди. Я гашу Пламя.

Да, по-настоящему знать страх может лишь тот, кто любит. Всё остальное — только пугалки для Хэллоуина. А ты никогда никого не любил…

Зато я неуязвим.

И тебя никто не любил.

Тебя тоже никто не любил, уродец. Мать ненавидела, отец — жалел, а кукле нужно лишь твоё высокое положение.

Салли, словно слыша весь разговор, происходивший в их бессловесном круге, вдруг вскинула голову и прошептала Джеку:

— Я тебя люблю…

И это наше тепло. И наше Пламя.

Зажатое холодом в груди Хэллоуинское пламя поднялось из глубины, вспыхнуло ослепительным солнцем и охватило всех троих. Но сгорал в корчах только один.

Страх вечен, но ты нет.

Огонь забирал своё. Мешковина чернела и трескалась, содержимое вываливалось шевелящимися, пищащими клубками и оставалось на земле кучками пепла. Лицо Бугимена, утратив самодовольство, вытянулось от неверия и ужаса и вскоре совсем потеряло человекообразные черты. Горел просто старый, дырявый мешок, извергая вонючий дым и противные комки.

Забери своё без остатка. Пепел к пеплу.

Сначала один язык Пламени, потом другой лизнул Салли и вошёл в неё. Она вздрогнула, когда огненные змейки пробежали по её телу, сжигая незваных гостей. И когда последний ползучий гад снаружи и внутри был превращён в инертный уголь, а путы на столбе опустели и поникли, Пламя скрутилось в два упругих жгута и вернулось к своим обладателям.

Хэллоуинское пламя сжигает безвозвратно. Не оставляя дыма. Ты здесь, вечный, бесконечный и неуничтожимый?

Тишина. Тишина навсегда.

Их круг распался за физическим уничтожением одного участника, и Салли бы упала на камни, если бы Джек её не подхватил. Ещё не конец. Он всмотрелся в её бледное лицо — снаружи ничего не видно. Насколько сильны внутренние повреждения?

Джек огляделся и увидел сжавшегося в комочек Финкельштейна. Тот сидел в простой коляске (его электрическая осталась в башне) и смотрел на Повелителя тыкв с обречённым видом. Сейчас не время устраивать показательные судилища…

— Док! — Джек быстро перенёс Салли поближе к учёному. — Насколько она пострадала?!

Финкельштейн склонился и несколькими точно выверенными движениями прощупал Салли с головы до ног, надавил на несколько точек, удивлённо хмыкнул…

— Ну что, что? — не вытерпел Джек.

— Хм-м, да вроде бы и ничего… Я бы, конечно, ещё её просветил рентгеном, но я не чувствую каких-то пустот, канальцев, которых можно было бы ожидать за такое время… Впрочем, у неё же нет внутренних органов — в человеческом смысле… Если насекомые не добрались до мозга… — Тут он поёжился.

И вдруг Салли кашлянула и открыла глаза.

— Значит, у меня всё же есть мозг! — чуть хрипловато сказала она и почему-то счастливо улыбнулась.

— Салли! — воскликнул Джек, помогая ей приподняться.

Док недоверчиво усмехнулся.

— Поди ж ты, что тебя занимает сейчас… Молодая жена. Мои поздравления… Повелительница тыкв! Кто бы мог подумать?.. — И он, взявшись руками за колеса, откатился в сторону. И с безопасного расстояния сказал:

— Я свои претензии снимаю. Живите…

— Молчали бы уж! — возмутился Джек. — Из-за вашего чёртова поля мы тут чуть все не погибли!

— М-м… — признал свою вину Финкельштейн и отвернулся.

— Тебе больно? — спросил Джек у Салли, сочувственно нахмурившись.

— Нет… Даже странно! Когда они… ползали внутри, мне казалось, что от меня остаётся одна пустая оболочка, а теперь… Будто бы всё в порядке. — Она взъерошила рукой волосы, провела по шее, груди, животу… Даже резаные раны на руках затянулись, и на их месте остались словно нарисованные углем на коже полоски. — Прямо как после Эостре! — Салли улыбнулась ещё счастливее.

Ох-х… Неужели всё кончено? И можно?.. Неужели и правда можно?

Джек подался вперёд и со всей долго сдерживаемой страстью обнял её — были бы у нее рёбра, они бы точно хрустнули. Салли только рассмеялась.

— Можете поцеловать невесту, — подсказала сметливая Зельдаборн. — Тут все свои.

Джек отстранился, чтобы посмотреть Салли в глаза. Вот оно — всё счастье этого мира. Теперь можно никуда, никогда не торопиться, не спрашивать ни у кого разрешения, ничего никому не доказывать и, главное, не бояться касания, как огня. Больше, чем огня.

Он переплёл пальцы с пальцами Салли и уже готов был последовать мудрому совету опытной в таких делах ведьмы, как откуда-то из бокового хода раздался знакомый лай.

— Зиро!

Но вместо Зиро из-за угла осторожно высунулась чумазая физиономия Крыто. А следом показались ещё две — куда ж без них.

— Крыто! — Джек бросился к ней. — А я думал… Это вы взорвали генератор поля?!

— Ну как бы да… — неуверенно проговорила Крыто, рыская глазами где-то у себя под ногами.

Вся одежда троицы была в подпалинах, кое-где виднелись ожоги, и выглядели ребята как низкорослые шахтёры прямиком из забоя. Рядом стояла ловушка для призраков, где метался в нетерпении и скулил Зиро.

Откупорив пробку, Крыто выпустила призрачного пёсика, и он, на прощание ураганчиком обвившись вокруг неё, с радостным лаем облизал Джеку лицо просвечивающим языком.

— Вот, — сказала Крыто. — Теперь всё…

— Спасибо вам! — с чувством сказал Джек. — Спасибо тебе.

Крыто с опаской подняла глаза.

— Мы украли Салли, — напомнила она на всякий случай. — И я лично пускала ей кровь.

— Из страха, — уточнила подошедшая Салли. — А страх он наводить умел… Но вы всех здесь спасли по собственной инициативе. Спасибо вам! Спасибо тебе, Крыто.

Бывшая атаманша хулиганской банды выглядела ошарашенной, и тогда Джек подхватил её на руки — совсем как маленького Итана — и расцеловал в обе щеки. Когда Крыто очутилась на земле, Салли присела и крепко обняла её, что-то прошептав на ухо, от чего та ещё больше оторопела. Но выглядела она до неприличия счастливой, хоть в глазах и блеснули слезы.

— Раз уж вы решили заняться делами вместо любви, что с этим-то делать? — неодобрительно спросила Зельдаборн, указав на покачивающегося и всеми забытого Боба. — Он тебя вроде лопатой саданул, — напомнила она мстительно.

«Никогда не доверяй скелетам…» — пронеслась в голове у Джека мысль. Но теперь этот неприкаянный зомби-скелет вряд ли будет представлять опасность, его же некому направлять… Кстати…