1:0 - как это ни парадоксально...

Тиаго спешил и, пожалуй, в первый раз за всю свою жизнь нервничал — нет, он не разделял возбуждения, владевшего окружающей его толпой, не выкрикивал имена сильнейших футболистов национальной сборной, не прыгал, не размахивал флагом — он в очередной раз перебирал в голове цифры… Волшебные циферки, которые при умножении ставки на соответствующий коэффициент позволяли ему приобрести мотоцикл марки Харлей, полную кевларовую защиту и бутылку Хеннеси…

Тиаго в очередной раз перепроверял все свои выводы: рассуждал про себя о физическом состоянии игроков и мотивации команд на победу — надёжный букмекер называл события выигрыша той или иной команд практически равновероятными и всё-таки выделял фаворита — португальскую сборную. Тиаго был с этим выводом полностью согласен, но находил противоречия в действиях букмекера. Предлагаемые коэффициенты: полтора на Португалию, пять на Грецию и пять на ничью в основное время — для чистой линии соответствовали шестидесяти процентам за победу Португалии, двадцати — за победу Греции и той же вероятности ничьей. Букмекер явно занижал вероятность победы фаворита, ожидая потерь. Тиаго поставил на Португалию все свои накопления и даже заёмные деньги, а теперь не хотел отпускать удачу из рук — пришёл на игру, воспользовавшись прежде казавшимся ему бесполезным подарком букмекера.

Голосящая толпа мешала Тиаго, не давала сосредоточиться: его ум был занят попытками рассчитать заложенную букмекером немаленькую маржу, — но она же вынесла его из глубин метро на свет и понесла к стадиону. По дороге его, не носившего на себе знаков отличия ни одной из команд, несколько раз принимали за своего то португальцы, то греки: хлопали по спине, что-то кричали в уши, обнимали… Тиаго был рад, когда нёсшая его толпа разбилась о стены стадиона.

Да, Храм Света, Храм Футбола не произвёл никакого впечатления на Тиаго с этой точки: просто ряд металлоискателей, белых тумб и застывших на досмотре полицейских, — подчиняясь общему приподнятому настроению, они были вполне милы и очень радушны. Тиаго оглядели с удивлением, но пропустили очень быстро, и только на трибуне он осознал величие этого посвященного чужим для него богам храма. Его бог — Харлей — любил ещё более открытые пространства, а Тиаго был достаточно саркастичен, чтобы продолжать выискивать недостатки.

В одном он был уверен — и внешний вид игроков только укрепил его в этой уверенности — его ставка была удачной. Какие могли быть сомнения?! Даже форма на греках сидела иначе, а её цвет — цвет поражения. Да кто бы сомневался, сравнив поджарые формы португальцев с этими пышными булками. Тиаго, кажется, заразился общими для своего сектора настроениями, прокашлялся и встал под звуки гимна.

Игра захватила Тиаго к концу первого тайма: мяч почти свободно перелетал с одного края поля до другого, преодолевая по воздуху десятки метров; атаки греков были выверенными как маленькие шахматные партии, а защита стояла стеной, но всё же они ничего не могли противопоставить кинжальным атакам португальцев — мяч лишь чудом не проскальзывал в ворота, и если бы не вратарь... В конце концов грекам просто везло. Тиаго был доволен игрой своей сборной и почти уже слышал рык вожделенного Харлея.

На перерыв он вышел в приподнятом настроении, повесил на лицо дежурную улыбку, несколько раз крикнул: "Португалия!", попрыгал в обнимку с незнакомыми фанатами с флагом за спиной, купил бутылку колы и вернулся на своё место.

Во втором тайме везение греков стало просто неприличным. Тиаго был возмущён, и его возмущение только росло со временем, пока атаки португальцев не достигали успеха. В конце концов греки просто свалили атакующего их ворота полузащитника, и хладнокровия Тиаго не хватило на то, чтобы признать, что Дэку упал сам. То, что произошло вслед за этим, заставило Тиаго закричать от ужаса, вскочить с места и вцепиться себе в волосы. Что же поделать, если у этого грека с абсолютно непроизносимым именем и претензией на ангельское происхождение оказался костяной череп без следа мягкого вещества внутри. Тиаго успокаивал себя этой мыслью, а его колени ощутимо тряслись: мяч плотно обосновался на стороне греков и практически не покидал пределов штрафной, но одна за другой кинжальные атаки португальцев разбивались о греческую стену, и везение тут было уже ни при чём. Тиаго закрыл глаза, чтобы отогнать стоявшее перед его мысленным взглядом видение: кинжал врезался в бетонную стену остриём, царапал и отлетал, втыкаясь на обратном пути в грудь Тиаго. Через несколько минут всё это закончилось. Тиаго просто не хватило времени, чтобы сделать вдох, — его израненная грудь кровоточила, он закрыл рану рукой и поднялся. Губы дрожали, в глаза просились слёзы, а внутри было абсолютно пусто.

Люди вокруг Тиаго плакали, обнимались, как-то поддерживали друг друга, говорили что-то успокаивающее, Тиаго тоже пару раз похлопали по спине — он вздрогнул от прикосновения. Они не понимали, что он потерял.

Тиаго не помнил, как добрался до дома, лёг в постель и забылся — лучше бы он не просыпался. Впрочем, следующий день начался как обычно, и только к вечеру Тиаго осознал весь масштаб случившегося с ним несчастья.

* * *

Офис букмекерской конторы дышал воздухом, каждой деталью интерьера демонстрируя кристальную прозрачность:

— Могу я забрать хотя бы часть ставки?

— Вы же проиграли.

Тиаго должен был попытаться — нельзя было без борьбы падать во тьму.

— Эй, Тиаго! — тьма нашла Тиаго сама и окликнула противным голосом.

— Послушай, я не могу сейчас вернуть тебе деньги, но позже…

— Ты нехорошо поступаешь, друг! — трое мужчин вышли из пованивающей нечистотами подворотни, заставив Тиаго вздрогнуть, а тот, кто обращался к нему, выплюнул сигарету изо рта и вдавил ее ногой в пространство между плитками брусчатки.

— Мануэль, послушай... Сейчас у меня нет денег, но они обязательно появятся, я...

Тяжёлая рука легла Тиаго на спину, а его локти оказались зажаты в тисках — удар под дых лишил его возможности сопротивляться, и его уволокли в темноту подворотни.

* * *

Тиаго очнулся от запаха нефтепродуктов и непонятного тарахтения. Всё, окружавшее его, было неприятным: звуки, запахи… поверхности, которых он касался, были жёсткими, шершавыми и нечистыми. Тиаго попытался изменить положение и понял, что не может это сделать — руки были связаны за спиной, а согнутые в неудобном положении ноги подняты, икры тёрлись о что-то острое. Тиаго открыл глаза — он лежал на спине на заднем сидении ржавого легкового автомобиля, стёкла в окнах отсутствовали, как и обивка на креслах, а самым страшным было доносившееся откуда-то снаружи потрескивание.

Тиаго посмотрел перед собой и забился в панике — там, за ржавым переплётом автомобильной двери, в окне которой торчали его ноги, стояли и смеялись, наблюдая его страдания, те самые ростовщики, у которых он занял денег.

— Что?

— Подумай, Тиаго, кто может заплатить за тебя долг.

— А ещё подумай, кому отдать твоё раздавленное тельце.

— Чтобы я вытаскивал то, что от него останется из расплющенного металла. Нет, на похоронах сэкономит.

— А-а-а-а! — Тиаго забился, переворачиваясь с одного бока на другой, отчаянно перебирая плечами и подтягиваюсь на ногах к проёму окна. — Вытащи меня, вытащи! Его лоб покрылся испариной, в глазах выступили слезы, подбородок затрясся. Разрезающий мозг паникой треск металлической крыши над головой заставил его закричать в отчаянии: — А-а-а-а!!! Вытащи!!! — Оси, поддерживавшие крышу автомобиля, с треском покривились, и потолок стал приближаться к лицу Тиаго. — Вы-та-щи!!

— Зачем мне тебя вытаскивать?

— Зачем ты полез туда, Тиаго?!

Смертный страх и крики Тиаго только веселили его мучителей.

— Я верну тебе всё! Верну!

Тиаго не понял, кто из троих, стерёгших, схватил его за лодыжку и вытянул из шедшей под пресс машины, он замолк, улегшись лицом в пыль, и заорал, когда треск за спиной сказал о том, что пресс доделал своё дело.

— А это прими на память!

Тиаго задохнулся от удара ногой по рёбрам.

* * *

Они избили его и ушли, просто оставили на свалке. Нет, Тиаго не ждал от них ничего, просто долго не мог подняться, захлёбывался скопившейся во рту кровью, дыхание было затруднённым, воздух проходил в лёгкие с хрипом, болезненно задевая что-то внутри.

Тиаго отчаянно нуждался в помощи, он даже не знал, в каком направлении идти к городу, но вокруг не было ни души.

Несколько часов в попытке подняться, несколько часов в попытке сделать шаг... Тиаго не нашел при себе ничего, что могло бы помочь ему сориентироваться или хотя бы определить время, он брёл по дороге, припадая на правую ногу и держась за грудь. Редкий транспорт пролетал мимо, а у Тиаго не было сил даже на то, чтобы поднять руку. Свалка растянулась на километры, или Тиаго казалось так, но к тому времени, как он миновал сплошные ряды составленных друг на друга автомобилей, опустились плотные сумерки. Тиаго оступился в темноте и повалился лицом в придорожную пыль.

* * *

Тиаго очнулся в теплой мягкой постели, от светившего в лицо приятного белого света и тихих спокойных голосов что-то обсуждавших у него над головой. Он попытался пошевелиться, застонал и открыл глаза. Девушка в зеленоватой медицинской робе и накинутом поверх халате ободряюще улыбнулась ему:

— Постарайся не двигаться, у тебя перелом рёбер.

Тиаго забеспокоился — страховки у него при себе не было, как и любых других документов, но девушка, заметив участившееся сердцебиение, поспешила его успокоить:

— Лежи спокойно, тебе нельзя нервничать.

У Тиаго было мало сил на волнения, а девушка очень мило помогла ему напиться, подошла к капельнице, покрутила колёсико, добавила какое-то лекарство из шприца, и Тиаго погрузился в приятный сон.

Такое времяпрепровождение — сытная еда, долгий медикаментозный сон и общество очень приятной медсестры — долгое время не тяготило Тиаго, врач приходил навестить его несколько раз, и благодарность за спасение не позволяла задавать вопросы. В конце концов его лечили, кормили и ничего не требовали — такое редко встретишь.

— Где я? — лишь когда переломы перестали беспокоить Тиаго, он решился задать этот вопрос медсестре.

— Тебе лучше не знать — процесс забывания может быть болезненным.

Девушка часто улыбалась и на этот раз не преминула это сделать, поправила под головой больного подушки и ушла.

Нет, Тиаго не тяготился одиночеством — оно позволяло ему чувствовать себя в безопасности, да и в перемещении его никто не ограничивал, даже наоборот — медсестра настойчиво советовала прогуляться. Тиаго последовал доброму совету, едва окреп, — вышел из дверей своей палаты и последовал длинному, пустому серому коридору: на отделке здесь явно не экономили, как и на освещении, — всё было сделано добротно, хотя и без особых изысков, Тиаго толкнул ближайшую к себе дверь — она была заперта.

Все прочие попытки открыть одну из дверей закончились тем же результатом, а навестившая Тиаго ближе к обеду медсестра ответила на очередной неудобный вопрос без тени смущения.