Марс выбирает смерть

— Есть окно? — спросила высокого брюнета Велли, когда пара достигла места назначения.

— Для тебя — всегда, — улыбнулся парень и отчасти томно, отчасти насмешливо повернул голову.

Немного смугловатый, с взьерошенными черными волосами и бархатисто-темными зрачками, Камал стоял около обширной приборной панели и что-то усердно вносил в электронный журнал. Легкие щелчки, доносящиеся по ту сторону отгороженного прозрачным стеклом отсека, смахивали на треск сверчка. Стены экспериментального блока были напичканы датчиками, камерами и детекторами дыма. Посреди дальней стены сияло небольшое фиолетовое поле с рваными краями. Медея встречала уже нечто подобное. Тогда она приняла маленькую аномалию за настольную лампу. В отличие от увиденного сейчас, ее поле имело гораздо меньшие размеры и спокойно размещалось на одном из столов Фальха Диттэ. Позже девушка узнала, что оно являлось стабилизированной формой временного разрыва.

— Сейчас половина первого. Отмечаю это время как контрольную точку отсчета, — деловито сказал Камал и вновь что-то отметил в журнале.

— Какую точку? — забеспокоилась Медея.

— Да не волнуйся ты. Ждем твоего перемещения, — с любопытством уставилась внутрь блока Велли.

Рядом тут же материализовалсь несколько любопытных, поедающих куски голубоватого торта с фиолетовыми цветами.

— Погрешность — пятнадцать секунд, — сказал Камал.

— Не так уж и много, — улыбнулась Велли. — Ждем дальше.

— Я что, должна там появиться?

— Ага.

— А это разве не нужно согласовать с профессором Ффо?

— Конечно нужно. Мы сделаем это позже. Все равно ты начнешь прыгать только через несколько дней, у нас еще куча времени!

— Действительно…

— Чем ближе прыжок, тем меньше погрешность в расчетных датах. Камал занимается калибровкой симбионта. Мы стремимся к наибольшей точности по времени.

— Элита платит за качественное предоставление услуги. Ошибка на пару лет — штраф. Пару месяцев еще могут простить, если, конечно, это не какая-то памятная дата… — дожевывал большой кусок торта Курт, бесцеремонно встряв в разговор, — Оплату контролирует государство, боятся, наверно, что станем слишком влиятельными. Потому и дерут с нас три шкуры! Я же говорил, много тут не заработаешь.

— Курт, испарись, — отмахнулась от него Велли, как от назойливой мухи, — Кстати, пока краску с головы не сотрешь — никаких перемещений. После тебя потом полдня стены драили.

— Это хорошо, что я еще перед прыжком не поел, — усмехнулся парень и куда-то плавно уплыл.

Медея жадно вглядывалась в центр небольшого помещения за стеклом. Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела искажение пространства. Оно было похоже на рябь, начавшую содрагать гладкий разрыв. Еще чаще сердце забилось, когда в центр с полуметровой высоты упало худенькое тело в черном глухом купальнике.

— Погрешность — полторы минуты. Неплохо, но не идеал, — удовлетворенно сказал Камал и тут же нахмурил брови, — С пространством, конечно, беда….

— Что, совсем плохо? — Велли полезла высматривать цифры в журнале, который Камал безуспешно пытался спасти.

— Погрешность большевата, — кивнул молодой мужчина, — Ничего страшного. Не всем скользящим дано оседлать пространство.

— Она же новенькая. Какие ее годы!

— Зато не голая, уже неплохо. Значит, аномалия пропускает ДНК-надстройки.

— Это она про купальник, — шепнула Медее на ухо Велли, — Он из твоей же кожи.

Впившись взглядом в толщу прозрачного стелка, девушка смотрела в самый центр стабилизированной аномалии. Невозможно было поверить собственный глазам. Медея наблюдала, как поднимается с пола, потирая бледные конечности. Крупные, темные синяки покрывали нежную кожу. Оглушенная и немного дезориентированная в пространстве, скользящая ничем не отличалась от своей копии в прошлом. Такая же юная, ни на секунду не постаревшая.

— Ты уже появлялась пару дней назад. А еще — за неделю до этого, — пояснила Велли, — но я хотела, чтобы был сюрприз.

— Фальх Диттэ строго ограничил допустимое время перемещений. Ты не прыгаешь дальше полутора месяцев, — пояснил Камал.

— Почему?

— Господин Диттэ не хочет парадоксов.

— Это в том случае, если вы узнаете о моем существовании слишком рано? — догадалась Медея.

— Ага.

— Но ведь время — жесткая величина. Чего он боится? — спросила девушка, с удивлением продолжая наблюдать, как встает с пола и оглядывается.

Когда скользящая номер два увидела себя за стеклом, то состроила точно такое же обескураженное выражение лица, что и Медея номер один.

— Не каждый день с неба падают земляне. Параметр может быть очень значительным.

— Ой… профессор Ффо освободился! Эй, тебе пора! — воскликнула Велли и опять потянула девушку за собой.

В дальнем углу лаборатории отворилась безликая дверь посреди Марсианских облаков. Оттуда выглянул Анноэф Ффо. Длинный, словно жердь, с густой серо-рыжеватой бородой и взъерошенными волосами. Он выглядел немного загруженным. Теплый вязаный свитер из коричневой пряжи с высокой горловиной делал Ффо похожим на отшельника, впервые вернувшегося на большую землю. Небрежно махнув правой рукой, мужчина пригласил Медею к себе в кабинет.

— Да расслабься ты. Успеешь все, — сказала Велли, — тебе еще надоест все время прыгать, зуб даю.

С трудом оторвавшись от созерцания своей молчаливой копии, девушка последовала совету гида-самовидвиженца. По пути к профессору она все же умудрилась удариться о плавный изгиб ближайшего стола.

Когда за спиной закрылась дверь личного кабинета профессора Ффо, Медея облегченно вздохнула. В руках у нее откуда-то материализовалась тарелка с огромным куском праздничного торта. Буквально за пару мгновений Велли успела раздобыть десерт и всучить его так, что та даже не обратила на это внимания.

— Ребята там не разобрали тебя на сувениры? — почти рассмеялся Ффо. — Они каждого новенького готовы под лупой разглядывать. Нас, знаешь ли, не так много.

— Не успели, — неловко заулыбалась Медея, — Но, мне кажется, это лишь дело времени…

— Не удивляйся хаосу в лаборатории. Так уж исторически сложилось… Специфическая наука требует особенного подхода. Но по большей части именно из-за этого… кхм… Некоторые ученые не воспринимают нас всерьез.

— Если честно, я их понимаю…

В кабинете царило естественное освещение. Располагаясь далеко не с солнечной стороны, он заполнялся прозрачными сумерками только что минувшего утра. Отблески раскинувшегося за окном массивного озера Кассини с лихвой компенсировали эту ленивую серость. Более того, они превращали ее в холщовое полотно для своих ярких игр. От трепетного дрожания блистательного глянца пространство оживало.

Внушительное окно занимало всю стену, раскинувшись от пола и до потолка. Вплотную к нему прилегала удобная и не в меру длинная кушетка. Точно такой же конструкции, что и остальные в общей лаборатории. Однако, явно рассчитанная на рост профессора. Истинный цвет столов, стульев и даже казенного комода предугадать было сложно. Порожденные мелкой водной рябью солнечные зайчики искажали восприятие. Но как бы они не отвлекали внимание, оно все равно цеплялось за огромную картину, висевшую аккурат над обеденным столом. В лаконичной оправе стального багета, пузырясь белой пеной приливных волн, омывал мелкий пляжный песок бирюзовый океан.

— Это же Земля. Не Марс, — сказала Медея, попавшая под чары чего-то очень близкого сердцу.

Казалось, она услышала тихий шепот волн. Конечно, картина молчала. Звуки были только в ее голове.

— Да, — ответил Ффо и вежливо отодвинул стул обеденного стола, — присаживайся. Прости, что не встретил тебя из больницы. Дел просто невпроворот.

— Я с Ашерой приехала. Только ее почему-то не пропустили, — девушка воспользовалась приглашением и осторожно присела, аккуратно поставив перед собой тарелку с тортом.

— Правила не мы придумываем, — будто извинился профессор, — Так надо. Чай? Кофе?

— А какао есть?

— Не поверишь, есть.

— С зефирками?

— А вот их, к сожалению, нет.

— Ничего страшного. Вдруг оказались бы…

Попробовав кусочек торта, Медея с трудом его проглотила. Она чувствовала себя не в своей тарелке. При этом не знала, стоит ли предложить господину Ффо свою порцию десерта. С одной стороны, не предложить было бы не вежливо, с другой — это был подарок. А подарки, как известно, не передаривают. Хотя, относилось ли это к еде, девушка раньше не задумывалась. Поэтому решила вспомнить об этом когда дойдет до половины своей доли.

В это время Анноэф насыпал какао в пузатую чашку. Затем залил все добротным количеством кипятка. Пока Медея рассматривала на боках кухонной утвари голову буйвола со стоящим на ней очень внимательным сусликом, профессор успел выудить откуда-то корзинку песочного печенья.

— Угощайся. Фальх все равно задерживается. Неизвестно, сколько нам еще тут сидеть.

— А вы не знаете, о чем конкретно господин Диттэ хочет со мной поговорить?

— Знаю, но рассказать не могу.

— Понятно, — замялась гостья, уже чувствуя в воздухе наступление неловкой тишины.

Надув щеки, она отчаянно размышляла, чем же можно поддержать разговор. Несмотря на то, что у девушки накопилась масса вопросов о временниках, в голове сейчас находилась только каша. Именно этих моментов Медея всегда опасалась и усиленно их избегала. Поэтому лишний раз в гости не ходила. К счастью, Ффо неловкости гостьи не заметил.

— Тебе не следует ни о чем беспокоиться, — покровительством тоном прервал тишину профессор, — Теперь ты на своем месте.

— Не уверена, что я этого хочу… — поджала губы Медея, испытав некоторое облегчение.

— А чего же ты хочешь?

— Что-то более полезное, чем перемещение толстосумов во времени…

Рассмеявшись, Ффо передал чашку какао гостье. Та с нетерпением заглянула в нее, будто надеялась все же застать там зефирки.

— Если ты про медицину, то ее тоже могут позволить себе только очень состоятельные граждане, — скептично заметил Ффо.

— Ну и пусть, — почему-то надулась девушка, — Зато это не так опасно.

— Это ты за себя боишься или за ход истории?

— А какая разница? Время коварно. Это все знают.

— И кто эти — все?

— В книжках написано.

— Тебе следует поменьше читать не те книги, — мягко ответил профессор, — Марс не просто так открывает нам путь. Значит, это зачем-то нужно.

— А я думала аномалии — побочный эффект работы телепортов.

— Это лишь одна из теорий.

— Зато самая правдоподобная.

— Телепорты работают уже сотни лет, а аномалии появились сравнительно недавно, — возразил Ффо.

— Ну… не знаю… Может, какая-нибудь там критическая масса набиралась все это время, — стояла на своем Медея, — В конце концов, пространство и время тесно связаны. Нельзя порвать ткань бытия в надежде, что не будет никаких последствий.

Как-то очень пристально взглянув на гостью, Ффо начал гладить свою почти рыжую бороду. В этот самый момент он осознал, что с Медеей будет все несколько сложнее, чем он ожидал.

В пылу рассуждений девушка совсем забылась, таская печенье один за другим. Когда Медея очнулась и осознала, что причитающаяся профессору доля торта уже давно съедена, она испытала невольный стыд. Поэтому украдкой задвинула пустую тарелку за плетеную корзинку в надежде, что профессор Ффо ничего не заметит. Кроме того, старалась быстро дожевать печенье. Ведь говорить с набитым ртом, как известно, неприлично.