За Пределами ничего нет

И вот уже три недели из-за Предела ничего не было слышно. Йенс ждал каждую ночь и очень надеялся, что тайна запредельных звуков все еще существует. А сегодня ему мешало заснуть не только это напряженное ожидание, но и радостное предвкушение завтрашнего события.

Йенс Йолль родился в семье служащих-правоохранителей, и завтра, в тот день, когда ему исполнится двенадцать лет, он должен был пройти специальный обряд Посвящения в Тайну. В чем заключался этот обряд, Йенс не имел ни малейшего представления, родители тоже ничего ему о нем не рассказали, объяснив только то, что Йенс станет взрослым, даст клятву верности народу Дарвинии и его жизнь необратимо изменится. Все это звучало страшно и непонятно. К тому же Йенсу объяснили — если он не даст клятву, его утилизируют, даже несмотря на юный возраст.

Этой ночью взбудораженный Йенс уснул примерно в пять утра, так и не дождавшись появления таинственных звуков. В восемь же его разбудила мама, которая была необычно серьезной и молчаливой. Она накормила Йенса завтраком, а потом проследила, чтобы он тщательно умылся и причесался. После этого Йенс надел идеально выглаженную белую рубашку и строгие синие брюки, похожие на брюки судейского мундира. Родители отвели его в зал для проведения обряда, зарегистрировали на стойке администрации и, сказав, что дальше им нельзя присутствовать, по очереди обняли Йенса и удалились.

К Йенсу подошел служащий зала, представившийся Старшим Хранителем Тайны Карлом Чезом, отвел его в темную комнату с установленным в центре видеопроектором и усадил в кресло перед экраном.

Оказалось, что обряд Посвящения в Тайну представлял собой просмотр специальной видеопрограммы, после которого новопосвященный должен был дать Клятву Молчания и Служения.

«Сегодня вы узнаете все о Дарвинии, и ваша жизнь никогда не будет прежней…», — услышал Йенс спокойный и уверенный голос диктора.

Диктор не обманул. Все, что Йенс слышал о мире, в котором жил, было сплошным враньем — Дарвиния представляла собой вовсе не ограниченное Пределами поселение.

Супердальнемагистральный тяжелый крейсер «Чарльз Дарвин» покинул лунный военный космопорт, чтобы отправиться к недавно открытой планете земного типа, находящейся в противоположном от Земли витке спирали Млечного Пути, чтобы ее колонизировать. На планете кипела жизнь, но ее разумных представителей беспилотным зондам обнаружить не удалось. У планеты пока не было названия, и она числилась во всех справочниках как «Объект-3512». «Чарльз Дарвин» вез на борту восемь тысяч будущих колонистов и сотни тонн научного и промышленного оборудования. Он был полностью готов к посадке на Объект-3512 и его покорению. Полет на подпространственных двигателях должен был продолжаться три месяца, но уже через две недели после его начала случилось нечто страшное — крейсер то ли попал в какую-то подпространственную аномалию, то ли (была и такая версия) пролетел рядом со взрывом сверхновой. Чудом не разрушившись, он получил колоссальные повреждения: отказали главные и маневровые двигатели, система связи, были потеряны все ремонтные дроны, находившиеся в бескислородном отсеке, а главный компьютер работал всего на три процента мощности. Обшивка крейсера теперь представляла собой нечто похожее на сито, но его жилой блок, заключенный в своеобразную капсулу из очень прочного композитного материала, уцелел. Погибла почти вся летная команда, потому что они находились на мостике, отделенном от жилого блока, но остальные пассажиры крейсера не пострадали.

Вот так жилой блок крейсера со своей отдельной системой жизнеобеспечения оказался в глубоком космосе вдали от каких-либо известных трасс, не имея возможности ни подать сигнал бедствия, ни как-то изменить свой курс, и продолжал двигаться по инерции. Главный компьютер смог рассчитать, что этот полет закончится тем, что крейсер врежется в звезду — красный гигант, и это столкновение произойдет через две тысячи двести семнадцать лет.

Жилой блок позволял жить в нем практически вечно, ведь все в нем было возобновляемым: была налажена система вещественного круговорота, искусственно поддерживалась комфортная сила тяжести и работала своя энергетическая установка.

Очень долго обитатели «Чарльза Дарвина», которые в шутку теперь назвали себя «дарвинистами», не могли смириться со своей участью — они изо всех сил пытались починить крейсер или наладить систему связи, но у них ничего не получалось: не было необходимого оборудования, а за пределами капсулы жилого блока бушевало смертоносное излучение от разрушенной топливной системы главного двигателя, которое, как подсчитал компьютер, не ослабело бы в течение пяти миллионов лет.

Только спустя двадцать два года дарвинисты пришли к окончательному выводу, что все бесполезно — никакую из поврежденных систем крейсера починить не удастся. К тому времени дарвинистов оставалось шесть с половиной тысяч. Они собрались на главной площадке жилого блока и долго спорили, что же делать дальше. Выяснилось, что существует два противоположных мнения: одни (их потом назвали «суицидистами») считали, что надо разгерметизировать жилой блок, тем самым совершив коллективное самоубийство; другие же (им дали название «оптимисты») настаивали, что сдаваться нельзя, и даже если у них самих не получится восстановить крейсер, это вполне могут сделать их потомки. Тогда победили сторонники второй точки зрения, и жизнь на «Чарльзе Дарвине» продолжилась, несмотря на общее для всех дарвинистов ощущение бессмысленности происходящего.

Однако суицидисты не успокаивались и продолжали вести пропаганду, пытаясь убедить остальных, что это абсолютно аморально — рожать детей в тупой надежде на то, что они спустя столько лет после катастрофы вдруг что-то придумают, чтобы спастись.

Конфликты не утихали до тех пор, пока все первые суицидисты не были уничтожены: кто-то из них ушел из жизни сам, кого-то убили в драке, кого-то судили народным судом и казнили.

Шли годы, дарвинисты обзаводились детьми. Дети учились, пытаясь освоить те крохи информации, которые остались после повреждения главного компьютера, вырастали, но никто из новых дарвинистов тоже не смог предложить решение проблемы починки крейсера или хотя бы способ избежать столкновения с красным гигантом.

Периодически появлялись уже новые суицидисты, и каждый раз внутри жилого блока начинались ожесточенные споры, заканчивающиеся кровавыми драками и эпидемией самоубийств.

Решение нашлось спустя еще почти сотню лет: теперь детям перестали рассказывать о Земле, космосе и миссии крейсера, оставив лишь небольшой круг посвященных в эту тайну служащих. Постепенно все забылось, сначала перейдя из достоверной истории в легенды о жизни далеких предков, а потом и вовсе утратилось. Для большинства обитателей жилого блока было сформировано убеждение, что мир, который теперь назывался Дарвинией, строго ограничен Пределами, за которыми ничего нет. Посвященные же в Тайну поклялись охранять ее и защищать народ Дарвинии от губительной правды.

После просмотра видеопрограммы Йенсу дали всего два часа на размышления, но ему они были не нужны — он сразу был согласен дать Клятву. Йенса изолировали от сверстников и еще семь лет обучали всему, что сохранилось из земных знаний, а потом сразу же назначили на должность судьи.

Йенс понял, что звуки, которые он слышал из-за стены своей комнаты, были связаны с тем, что с ее внешней стороны до сих пор продолжались процессы разрушения двигателей и обшивки крейсера. То, что раньше он связывал происхождение этих звуков с работой каких-то механизмов, Йенс решил больше не вспоминать. Да и звуки прекратились.

С обряда Посвящения не было ни одного дня, когда Йенс испытывал бы радость. Ощущение бессмысленности жизни так тяготило его, что он думал об этом почти непрерывно. Дело было не только в том, что «Чарльз Дарвин» несся сквозь пустынный космос в неуправляемом полете без надежды на спасение, но и в том, что до столкновения с красным гигантом ко времени назначения Йенса судьей оставалось всего сорок восемь лет.

* * *

После ужина Йенс пришел в камеру, где Тун ждал утилизации. Приговоренный сидел в углу на полу, опустив голову и обхватив колени руками, и плакал.

Йенс взял стул, поставил его перед Туном, сел и произнес:

— Осужденный Киф, у меня есть к вам вопрос.

Тун поднял голову, кое-как сфокусировал взгляд красных и опухших глаз и прохрипел:

— Какой?

— Почему вы начали верить в то, что за Пределами что-то есть?

— Я не «начал верить», я это точно знаю, — пробормотал Тун. — Оттуда доносятся какие-то звуки.

— Звуки?

— Ну, как будто там кто-то что-то пилит, сверлит… Какая теперь разница?

— Никакой, — спокойно ответил Йенс, ничем не выдав своего удивления. За всю его жизнь никто не говорил ему о каких-либо звуках из-за Пределов. Иногда ему казалось, что он сам в детстве их нафантазировал. — Звуки были в вашей комнате?

— Да. Я их услышал около года назад. Каждую ночь слышал и думал… о… разном.

— Вы кому-нибудь еще об этом рассказывали?

— Нет-нет! Никому! — воскликнул Тун слишком быстро, чтобы Йенс ему поверил. — Я просто делился своими мыслями с теми, кто хотел слушать. Их было совсем немного!

Йенс подумал, что в ближайшее время ему придется утилизировать еще несколько еретиков-запредельщиков.

— Ясно, — холодно сказал он. — Вставайте, нам пора. Охрана!

Тун не шевельнулся. Вошли двое охранников, подхватили его под локти, поставили на ноги и потащили к утилизатору. Йенс медленно двинулся за ними.

Всего через минуту они дошли до утилизатора. Йенс открыл его дверцу и махнул охранникам, чтобы они поместили внутрь приговоренного. Тот упирался, что-то кричал, но ничего сделать не смог — силы были не равны.

Утилизация прошла штатно.

* * *

Йенс шел домой и размышлял о том, что до столкновения с красным гигантом осталось всего двадцать три года, и, в принципе, ни ему, ни еретикам-запредельщикам уже не удастся ничего изменить существенным образом. Он вспомнил о звуках, которые якобы слышал Тун Киф, и решил все-таки побывать там, где он жил. Сверившись с планом Дарвинии, Йенс неожиданно выяснил, что его квартира в Центральной Середине находилась прямо над комнатой Туна.

Комната утилизированного еретика была небольшой. Мебели и вещей в ней было мало, и сильно пахло апельсинами.

Йенс сел на койку, прикрыл глаза и прислушался.

Примерно полчаса ничего не происходило, а потом он услышал такой скрежет, словно за стеной кто-то пилил что-то металлическое. Звук раздавался снизу, Йенс сначала встал на четвереньки, а потом лег на пол и заглянул под койку.

Внезапно ему в глаза ударил луч света.

Йенс несколько секунд не мог осознать, что именно он видит — его мозг буквально отказывался в это верить. Под койкой в стене вдруг образовалась маленькая дырочка и оттуда, снаружи, из-за Пределов, бил ярко-желтый свет. Скрежет же стал слышен более отчетливо. От дырочки луч стал двигаться по кругу и прорезал в стене отверстие диаметром сантиметров в тридцать. Из этого отверстия, отталкиваясь манипуляторами от краев, в комнату медленно залезло странное устройство, похожее на робота-уборщика.