Раз, два, три. Я вампир!

И, вроде, жив и здоров,

И, вроде, жить не тужить.

Так откуда взялась печаль?

Это такое простое и странное ощущение – смотреть на замирающий в тишине и спокойствии город. Удивительно, чарующе. Необычно. Странно. Это так обыденно.

Гаснут огни, мелькают вспышки затухающих окон и яркие точки звезд.

Люди спят. Лишь в некоторых домах два-три желтых прямоугольника встретят рассвет.

В каждом окне люди. Живут. Едят, пьют. Улыбаются. Горюют. Встречают и провожают.

Где-то разливают чай и выкладывают на блюдца плюшки. А где-то пахнет супом и раздражением. А где-то только кошками, и пюре из банки неаппетитно дымится.

А где-то никого нет. И окна сиротливо молчат.

А где-то свет погас только мгновение назад, быстро, резко, больно ударив по напряженным слежкой глазам.

Моим глазам.

Только этого мне не хватало! Мало мне того, что я продрог до последней мышцы и косточки, обманувшись ранним приходом весны.

Мало мне… словно не я споткнулся и влез в глубокую лужу, набрав полные ботинки воды. Нет! Хуже все же было не снаружи, а внутри. Где-то там больно что-то щемило и ёкало. И тянуло. И, словно этого мало, еще и давило. И стучало. И издевательски и предательски бухало.

Нет. Я не заболел. И не депрессия у меня.

Ничего такого. Просто, как у всех. Маленькая и неприятная мелочь… брюнетистая с зелеными глазами мелочь. Какой-то одной сцены хватило, чтобы мы с Катькой разругались в пух и прах, как школьники или обычные люди, глупые и беспечные.

Что такое?

Мы никогда до этого так не цапались. Да – дрались, да – кусались. И она меня грызлакак крокодил, а я ее отшлепывал по попе не раз и не два.

Но на этом все наши скандалы утихали, растворенные последующим взаимным примиряющим смехом над всем произошедшим.

А тут!

Она взвилась как ракета!

Как разозленная кошка!

И не набросилась на меня, а со всего маха вылетела из квартиры. Что удивительно – через дверь. И я не видел ее вот уже несколько дней.

На звонки она не отвечала. На письма – тем более. Тетка ее не пускала меня даже на порог и грозно на меня шипела.

И я…честно вам скажу… Испугался я очень!

Такое было впервые.

Даже моё чувство юмора убежало от меня вместе с этой девчонкой.

И ночи, проводимые на крыше соседнего дома, откуда я видел ее окно, не помогало.

- Какой печальный я!

Какой печальный я!

И песенка моя! – в голос пел я, распугивая мартовских кошек.

- О, все вампирские демоны, - ныло что-то внутри меня.

- Так, тряпочка! Соберись! – от неожиданности я даже подпрыгнул.

Я как-то не ожидал, что на крыше не один. Осмотревшись, я обнаружил в трех шагах от себя тетку Кати.

- Здрасте, – уныло простонал я. – Что вы забыли на моей крыше? Что вы мешаете мне чахнуть от тоски?

- А нечего было девочку провоцировать, - тетка кивнула на окно племянницы, - тогда бы и не страдал тут, как полный…

- Что? – я обиженно завис в воздухе. – Да ничего такого я не делал!

- Цветы пробовал? Извинения? – уточнила вампирша, следя за моим подвешенным состоянием, склонив голову на бок, словно прицениваясь, я еще нормальный или уже …

- Да все пробовал!

- Так, Влад, харэ изображать воспарение! – меня жестоко дернули за ногу.

Конечно, я приземлился…на лицо!

- Я против тебя лично ничего не имею, но учти! Помирись с Катюшей, а иначе я тебя со свету сживу! И голову отвинчу! И скажу, что так и было.

И ведь она не шутит!

- А теперь, давай – иди домой! Готовь план завоевания моей племянницы!

И вампирша щедро одарила меня ногой по пятой точке, придавая ускорение.

Печальным ёжиком я потрусил вниз по лестнице, решив залить слезами необъятную грудь моей тётушки.

Вот кто меня поймет и пожалеет. Несмотря на поздний час. Меня пожалеют и накормят! И выдадут сухие носки, пусть и светленькие, розовые, как попка младенчика.

Нет! Этот мой вопрос, на который я, видимо, никогда не смогу узнать ответ: где моя родная и горячо любимая тётушка берет эти носочно-чулочные изделия такой расцветки. Да еще и мужские!

Нет, я все понимаю…

Но только не это!

Вот только сейчас я согласен на любые! Хоть розовые! Хоть в сердечки! Или в диснеевские мультяшки! Но только сухие!

Полцарства за носки и стакан чаю!

Тётя, увидев мою скорбную моську в ореоле света на своем пороге, всплеснула руками и тут же потащила меня на кухню. Где я опустошил все ее трехдневные запасы. И даже повылизывал тарелки. И запросил сверху ведро чая. Где-то на этой стадии, добрый и мирный сам с собой, я начал рассказывать. И не понял, когда на меня начали орать и бить больно. И тут бьют!

Жестокие эти люди!

Ухх!

- Как ты мог! Влад! Катя такая милая девочка! А ты! Да как у тебя мозгов хватило! Завтра же! Завтра же пойдешь и попросишь прощения!!! И не появляйся, пока не сделаешь это! И чтобы я больше не слышала, что ты девочку обидел, понял, родной!

Все!

И меня выставили вон!

Без носков.

Ах, горе моё горемычное!

Ужас!

Домой я шел печальный, мокрый, но сытый. Было желание либо упасть в лужу и биться в истерике, либо набить кому-нибудь личность и другие прилежащие области. Но вместо этого я добрел до своего жилья и упал никчемной тушкой на диван. Долго лежал, обдумывал свои дела.

А потом собрался, переоделся и полетел! К ней.

***

И нагло так вломился в окно. Влез в комнату под пристальным взглядом проснувшейся Катьки и плюхнулся на пол.

- Я к вам пришел навеки поселиться, - протянул я на одной ноте, ощущая боль в прищемленных пальцах.

- Влад, проваливай! – крикнула мне Катька.

- Волчица ты, - заныл я. – Тебя я презираю!

Девушка опешила от такого меня.

- Что?!

Но ее первый шок быстро прошел, и она бросилась ко мне, пытаясь поднять и вытолкать обратно в окно. Но как бы не так!

- Влад, выметайся! – орала Катька, тряся меня за ногу.

- Никогда! – ныл я в ответ, обнимая батарею. – Я лягу здесь и буду лежать!

- Уходи!

- Ни за что! – проорал я ей в ухо. – Останусь здесь. Объявлю голодовку! Зачахну! Превращусь в скелет! Тебе в укор. Жестокая!

- Это ты меня обидел!

- Да как? До этого у меня ни разу не получалось!

- Как будто это не ты практически обнимался с той девкой?!

- Да не было такого! – воскликнул я, отлипая от батареи.

Катька этим воспользовалась и за шкирку подняла меня в воздух. И понесла к двери. Я забарахтался как таракан.

- Пусти!

- Я не хочу тебя видеть!

- А я тебя - хочу, - провыл я, хватая ее руки и выворачиваясь так, что в какой-то момент наших разборок оказался у нее на руках. И тут же прилип к ней. Сейчас меня даже толпа вояк не оторвет.

- Влад, слезь с меня!

- Нет! Катю-ю-ю-ю-ю, ну прости, а?!!

- Нет!

-Ну, Катька!

- Не-а!

- Катька, выходи за меня замуж!

Катька замерла, ее глаза и рот округлились в удивлении.

- Что? – тихо спросила она, продолжая держать меня на руках.

- Катю-ю-ю-ю, - проныл я в районе ее шеи, - выходи за меня, а? Но с условием!

- Каким?

- Мы больше никогда не ссоримся, да? И Ты меня больше не бьешь!

- Хорошо! – расплылась в счастливой улыбке девушка. И скинула меня на пол.

Больно, однако!

- За что?

- За то, что долго думал!

Вот! Чувствую, у нас будет сумасшедшая жизнь. Странная и необычная, но как не крути – удивительная!

Я поднялся. И поймал ладошку этой мелкой. И поцеловал кончики этих любимых пальчиков.

- Я тебя люблю!

- А я тебя обожаемски люблю, - рассмеялась вампирша, обнимая меня за шею.

И будет у нас своё окно, в котором будет гореть наш свет, рассказывая миру свою историю.

А эта уже закончена!

Всё!

Спокойной ночи!

Тем, кто ложится спать –

Спокойного сна.

Спокойная ночь.

Тем, кто ложится спать –

Спокойного сна.

Спокойная ночь.

29.04.09 – 31.03.12

Посвящается моей дорогой подруге Катеньке и невероятной Марине Ночиной, ставшей вдохновителем для этого проекта.