Где прячется бытие и возможна ли термодинамика процесса бытия?

«Что такое событие? Сразу же приходит в голову аналогия с «бифуркациями», которые изучаются, прежде всего, в неравновесной физике. Эти бифуркации появляются в особых точках, где траектория, по которой движется система, разделяется на «ветви». Все ветви равно возможны, но только одна из них будет осуществлена. Обычно наблюдается не единственная бифуркация, а целая последовательность бифуркаций. Это означает, что даже в фундаментальных науках имеется темпоральный, нарративный элемент. Это приводит к «Концу определенности»». (Там же, стр. 221-222).

Как видим, в нашем случае флуктуация как «отклонение от положения равновесия» есть отклонение от обыденного, повседневного мышления, того мышления, которое не способно не только создать нечто новое, но и, повстречав это новое, не заметить его и пройти мимо. Если мы позволим себе некоторый антропоморфизм в описании процесса самоорганизации любой материи, то можно сказать следующее. В неравновесном состоянии система, «обеспокоенная» флуктуациями, – чем не живая система? – ищет направления, в которых она могла бы обрести новое состояние устойчивости. Причем, часть энергии «управляющего параметра» идет на создание новой более устойчивой и сложной структуры, а часть – на возрастание хаоса в остальной части открытой системы.

И, конечно же, такой, чрезвычайно распространенный феномен неживой и живой Природы как флуктуации «придумала» сама Природа для того, чтобы «прощупывать» те области, в направлении которых возможно дальнейшее развитие «потревоженной» системы. Система сама защищается от чрезмерного Хаоса тем, что самоорганизуется с образованием новых, более сложных, то есть более упорядоченных комплексных структур. И образование последних, согласно Пригожину, идет через бифуркации (или последовательность, каскад бифуркаций), увеличивающие степень вероятности возникновения того или иного вида более сложного образования, потому что в точках бифуркации система оставляет за собой «право» пойти то ли в одном, то ли в другом направлении.

То есть неравновесная система мало того что способна самоорганизовываться посредством образования «диссипативных структур», она еще организует для себя возможные варианты последующей самоорганизации, и тем самым создает, если можно так выразиться, некоторый «запас прочности» на тот случай, если «управляющий параметр» и дальше будет наращивать свою силу («агрессию»). Но реализации подлежит только тот вариант «диссипативной структуры», который наиболее вероятен с точки зрения возможностей его осуществления. Более того, можно сказать, что реализация какого-либо варианта наступает только тогда, когда он уже может быть осуществлен, хотя мы еще ничего не знаем о такой возможности. Не отсюда ли то удивление, с которым мы встречаем столь неожиданное для нас явление смысла идеи, если мы говорим об инсайте, озарении или интуиции.

И если за «движущую силу» (по Эбелингу) производства новизны мы примем само Бытие, то в социуме под «молчаливым» его воздействием возникает сначала Необходимость в новизне того или иного рода (вида), в той новизне, потребность в которой наиболее созрела. И возникает она (сама Необходимость) при бифуркации, можно сказать, первого порядка, когда определяется тот или иной вид самой новизны, поскольку у социума, скорее всего, в каждый момент его существования имеется множество видов той новизны, в которых у него имеется потребность. Выбор одной из них – это и есть то, что мы назвали Событием-1, событием возникновения Необходимости в новизне вполне определенного вида.

Что же касается Бытия человека, то на уровне События-11 решается уже более конкретная задача, а именно: посредством какого механизма, какого «инструмента» запрос («заказ») социума может быть исполнен. И это происходит при бифуркации, можно сказать, второго порядка, потому что реальная жизнь – в лице продуктивно мыслящего человека – может предложить несколько «инструментов» для выполнения одной и той же задачи. Но исполнен может быть, – хотя и случайно выбранный – только один из них, и при том только тот, вероятность воплощения которого наиболее осуществима на данный момент времени и при данном уровне развития соответствующих технологий.

Так, в идее изобретения кусочка мела механизмом исполнения явилось создание самой идеи, а «инструментом» стал белый кусочек мела, потому что вероятность изготовления этого подручного средства на тот момент (на момент его изобретения) была максимальной и реально осуществимой. Но с таким же успехом изобретатель мела (или кто-либо другой) мог взять за основу не белый известняк, а черную спрессованную сажу. Тогда бы нам пришлось писать не белым по черной плоскости доски, а черным по белой поверхности. (Или «писать» лазерной указкой, если бы к тому времени были развиты соответствующие технологии). И можно даже предположить, что в некоторых случаях возможна «конкуренция» разных подходов к решению одной и той же задачи, как это было, положим, при создании неевклидовой геометрии Лобачевским, Гауссом, Больяи; математического анализа (дифференциального и интегрального исчисления) Ньютоном и Лейбницем; идеи естественного отбора Дарвином и Уоллесом.

Но самым интересным в бифуркации является то, что мы не знаем, каким путем могла бы пойти неравновесная система, кроме того пути, на котором она реализовалась. Природа держит эти пути втайне от нас. И на это, видать, у нее имеются свои резоны, которых нам не дано знать. Но иногда она позволяет нам «краем глаза» заглянуть чуть далее грани возможного. Об этом мы будем говорить в следующем пункте, когда речь у нас пойдет о явлении в наше сознание сразу нескольких, следующих одна за другой, идей, то есть о каскаде бифуркаций.

Так что вариантов – случайно выбранных – разрешения той или иной проблемы у Природы множество, но после бифуркации реализуется, хотя и случайный, но наиболее вероятный вариант, то есть реально осуществимый в данной обстановке. Если мы возьмем идею справедливости, то альтернативой гражданским институтам (как подручным средствам), ее осуществляющим, может стать авторитарный режим поддержания справедливости. В то время как в глубокой древности функцию поддержания справедливости исполняли мифологические персонажи в лице богинь Дике и Немезиды. (И исполняли, скорее всего, не менее успешно, чем в нынешние безбожные времена, судя по тому, что безнравственность как синоним несправедливости не стала препятствием в развитии древних европейских социумов).

Итак, мы связали процесс возникновения идей с образованием в неравновесной системе устойчивых комплексов («диссипативных структур»). Но в то же время, согласно Пригожину, появление этих устойчивых комплексов является следствием когерентного (согласованного) поведения микрочастиц системы и образования этих самых структур уже на макроскопическом уровне. Тогда у нас возникает вопрос: если наступление инсайта (интуиции) есть свидетельство спонтанного возникновения новизны (в виде идеи), – о чем мы уже много раз говорили – то не является ли оно следствием спонтанного возникновения феномена когерентного поведения нейронных структур нашего мозга? То есть нам интересно было бы знать: имеются ли признаки, свидетельствующие об одновременности возникновения

– когерентного (согласованного) поведения нейронов нашего мозга;

– инсайта, нами ощущаемого на уровне наших чувств: удовольствия от понимания смысла идеи, удивления от внезапности его явления, и уверенности в надежности и единственности (истинности) внове явленного смысла идеи;

– и идеи как комплекса между собой взаимосвязанных сущих.

Вот этим вопросом мы и займемся в следующем пункте.

10. Инсайтное явление идеи в сознание как следствие когерентного поведения нейронов нашего мозга. Пять признаков соотнесения этих двух процессов

Итак, мы переходим к основному аргументу, который мог бы не только соотнести (по аналогии), но и сблизить (по внутреннему содержанию) процесс спонтанного возникновения интеллектуальной новизны (идеи) с процессами самоорганизации материи, происходящими в Природе или искусственно организуемыми. И таким аргументом, как нам представляется, является факт когерентного поведения микрочастиц системы, находящейся в состоянии далеком от равновесия.

Но прежде чем произвести сближение этих достаточно разнородных процессов, – а именно, «соединение» нейронов (или их ансамблей) в комплексные структуры-идеи и соединение, положим, молекул воды в ячейки Бенара, – зададимся вопросом, который редко когда задается: почему инсайтные (интуитивные) идеи являются в наше сознание,

– во-первых, только внезапно, спонтанно;

– во-вторых, только в целостном виде, то есть в том виде, который мы можем развернуть в полноценный и замкнутый комплекс взаимосвязанных сущих, обладающих к тому же определенным смыслом (то есть Истиной);

– и, в-третьих, только в сопровождении эйфорического чувства удовольствия-удивления?

Так вот, задавшись таким вопросом, ответ на него мы могли бы попытаться найти в теории самоорганизации материи Пригожина. Мы уже приводили цитату из работы «Порядок из хаоса», где говорилось о возникновении упорядоченных ячеек Бенара, в которых «Возникает конвенция, соответствующая когерентному, т. е согласованному, движению ансамблей молекул». Причем: «Миллионы молекул движутся согласованно, образуя конвективные ячейки в форме правильных шестиугольников некоторого характерного размера».

Кроме того, говоря о когерентном (взаимосвязанном) поведении составляющих элементов системы, находящейся в неравновесном состоянии – на сей раз речь идет о химической системе – Пригожин в своей статье «Философия нестабильности» пишет следующее.

«В ситуации далекой от равновесия, дифференциальные уравнения, моделирующие тот или иной природный процесс, становятся нелинейными. А нелинейное уравнение обычно имеет более, чем один тип решений. Поэтому в любой момент времени может возникнуть новый тип решения, не сводимый к предыдущему, а в точках смены типов решений – в точках бифуркации – может происходить смена пространственно-временной организации объекта.

Примером подобного возникновения новой пространственно-временной структуры могут служить так называемые химические часы – химический процесс, в ходе которого раствор периодически меняет свою окраску с голубой на красную. Кажется, будто молекулы, находящиеся в разных областях раствора могут каким-то образом общаться друг с другом. Во всяком случае, очевидно, что вдали от равновесия когерентность поведения молекул в огромной степени (подчеркнуто мною – И. Ф.) возрастает. В равновесии молекула «видит» только своих непосредственных соседей и «общается» только с ними. Вдали же от равновесия каждая часть системы «видит» всю систему целиком. Можно сказать, что в равновесии материя слепа, а вне равновесия прозревает. Следовательно, лишь в неравновесной системе могут иметь место уникальные события и флуктуации, способствующие этим событиям, а также происходит расширение масштабов системы, повышение ее чувствительности к внешнему миру и, наконец, возникает историческая перспектива, т. е. возможность появления других, быть может, более совершенных, форм организации. И, помимо всего этого, возникает новая категория феноменов, именуемых аттракторами». (Там же, стр. 141-142).