Стихотворения в пяти томах

Вечерняя звезда

(Из Мюссе)

Ты, чистая звезда, скажи мне, есть ли там,
В селениях твоих забвенье и покой?
Когда угаснет жизнь – к далеким небесам
Могу ли унестись от сени гробовой?
Скажи, найду ли я среди твоих высот
Всех, сердцу дорогих, кого любил я тут?
О, если да, – направь души моей полет
Туда, в иную жизнь, в лазурный твой приют!

Первая гроза

  Дождя дождалася природа; –
  Леса шумят: «гроза идет!»
  Защитой каменного свода
  Манит меня прохладный грот.
  Вхожу… Темно и душно стало…
  Вот звучно грянул первый гром…
  Его раскатам я внимала,
  Томясь в убежище своем!
  То не грозы ли обаянье
  Так взволновать меня могло?
  Вдруг чье-то жаркое дыханье
  Мне грудь и плечи обожгло…
  За миг блаженства – век страданья!..
С тех пор, услыша дальний гром,
Я не могу сдержать волненья, –
Он будит тайные виденья
В воспоминании моем…
Болит душа моя! Тоскою
Теснится грудь… и плачу я…
Ужели первою грозою
Вся жизнь изломана моя?!

Незванные гости

Под легкий смех и тайный разговор
Проходят маски вереницей длинной…
Спит зал… И вот, с высоких хор
Томительно полился вальс старинный.
К печальной нимфе с лилией в кудрях
Подходит рыцарь с спущенным забралом
И вместе с ней смешался с карнавалом,
Воздушный стан ее обняв.
– Красавица, с вами я вижусь впервые,
Но взгляд ваших грустных и пламенных глаз
Невольно напомнил мне годы былые,
Свиданья в полуночный час…
На ту, о которой безумно тоскуя,
Ни ночью, ни днем позабыть не могу я,
Есть что-то похожее в вас.
– Нет, рыцарь, то вальс так волнует мечтанья!
Ведь та, о которой ни ночью, ни днем
Забыть вы не в силах – позор и страданья
На дне позабыла речном…
Оставим же мертвым покой и забвенье,
Под вальса манящего тихое пенье
Так сладко кружиться вдвоем!..
И длится вальс, томительно и нежно
Звучит его ласкающий мотив.
Вот Мефистофель, с грацией небрежной
В полупоклон свой гибкий стан склонив
Уводит маску в белом покрывале
И с четками у пояса; одна
Вдали от всех, на этом шумном бале
Была покинута она.
– Сударыня, вас ли в простом одеянье
Смиренной монахини вижу теперь?
Надеетесь, верно, что ключ покаянья
Отворит вам райскую дверь?
Ха, ха! Ну, туда-то вас пустят едва ли, –
Не смоется с ручек невинная кровь…
Поверьте, навеки нас с вами сковали
Судьба и преступная наша любовь…
Меня вы узнали ль? – сообщник ваш ныне
Нежданно предстал в мефистофельском чине
Пред вашими взорами вновь!
Вы думали, тайну сокроет могила,
Но видите, здесь я… Я с вами опять!
Теперь ни земная, ни адская сила
Меня не заставит добычу отдать!
Поверьте, небес не смягчить вам любовью,
Слезами и бденьем, и долгим постом, –
Уж место для вас приготовлено мною
В таинственном царстве моем…
Теперь же, да здравствует миг упоенья,
Под вальса манящего тихое пенье
Так сладко кружиться вдвоем!
И длится вальс… – «Мой друг, мне страшно стало! –
Хозяйка дома мужу говорит. –
О, прекрати забаву карнавала…
Моя душа и ноет, и болит!..
Нездешние и странные все лица
Под масками сокрыты у гостей…
О, скоро ли проглянет луч денницы?
Тоска и страх в груди моей!»
Смеется муж… И длится вальс старинный,
Его напев несется в темных хор,
И пляшут маски медленно и чинно
Под легкий смех и тайный разговор.

«Если смотрю я на звезды – в их вечном сиянье…»

Если смотрю я на звезды – в их вечном сиянье
Жизни бессмертной иной – вижу чудесный залог.
Тихо слетает мне в душу тогда упованье,
Дальше бегут от меня мрачные тени тревог.
Только зачем эти тучи? – Они, застилая,
Небо и звезды мои, тьмой беспросветной гнетут.
Боже, рассей их скорее! – пусть вера былая
Снова мечты унесет в светлый небесный приют!
Если я любящим взором, любя бесконечно,
В милые очи гляжу, – сладко становится мне;
Верю тогда, что разлука не может быть вечна, –
Пламя бессмертной души светится в их глубине.
Но отчего же без тебя мне так больно, так скучно,
Будто наутро с тобой я не увижусь опять?
Значит, не правда ль, с любовью тоска неразлучна,
Значит, нельзя на земле полного счастья искать?

1892