Голубое платье

Марина Айрапетова
Голубое платье

В не очень центральном, но и не в захолустном районе Москвы, в добротном, кирпичном доме, в трехкомнатной квартире проживало семейство Знаменских. Глава семьи, Степан Матвеевич был ответственным работником какого-то министерства. Человеком он был добрым, наверное, общительным, но очень занятым. Почти вся его жизнь протекала на работе. Кира Яковлевна, его жена, как родила первого ребенка, так и уволилась с работы. Да и работа в школе, куда ее распределили после педагогического, не очень-то ей нравилась. А карьерный рост мужа и его зарплата позволяли ей не стремиться на работу. Было у них в итоге двое детей. Старшей дочери, Наташе, теперь уже исполнилось девятнадцать. К этому возрасту она уже успела выскочить замуж и очень удачно. Ее мужа, перспективного молодого специалиста, буквально через полгода после их свадьбы отправили вместе с семьей в длительную командировку заграницу. Наташа с превеликим удовольствием оформила «академический» в институте, в который ее запихнули с трудом родители. Наташа учиться не любила, но была хорошенькой и веселой, и этого, считала она, было достаточно. Вторым в семье родился сын с отрывам в шесть лет. Лёнечка был в семье заласканным любимцем. И теперь в свои тринадцать лет этот тихий и робкий мальчик вовсе не тянул на свой колючий и заносчивый возраст. А его серые огромные глаза всегда блуждали в каких-то других мирах. Был он мальчиком умным, учился хорошо. В классе его уважали, но дружбу с ним не водили. Был у него один только друг, который учился в другой школе, но жил в одном с ним подъезде. Они, видно, сошлись по характеру. Но виделись они не часто. Друг учился в художественной школе и потому много время там и проводил. А Лёнечка увлекался шахматами и много времени проводил в любимой студии. Но оба мальчика очень любили читать книжки о приключениях и путешествиях. Эти романтические фантазии их и объединяли.

Было начало лета. Друг уехал с родителями куда-то на море. А Лёнечка первый месяц должен был провести в Москве. В лагерь он категорически отказался ехать, а отпуск у отца не намечался на июнь. Про отца вообще было непонятно, когда он сможет, но мама обещала в любом случае вывезти его на море этим летом.

И вот потянулись длинные московские каникулы. Шахматная школа закрылась на лето, друг-сосед уехал. Двор опустел. Лёнечка теперь много времени проводил на балконе с книжкой в руках и с яблоком или конфетой во рту. Все его представления о жизни были из книг. Он проживал жизни любимых героев и в эти моменты был счастлив. А в жизни реальной Лёнька был все таким же робким и неспортивным пареньком. И глаза его все так же смотрели куда-то мимо, вдаль.

Июньские каникулы тихо текли. Лето выдалось отличное: сухое и теплое. Кира Яковлевна сожалела о том, что не сумела уговорить сына поехать в лагерь. В ее понимании было достаточно аргументов для этого, лагерь был ведомственный, богатый, в хорошем Подмосковье, с комфортабельными корпусами. Но для Лени эти аргументы не были главными. Ему трудно было вылезать из своего «мира», сверстников мальчишек он не понимал, а девчонок он просто боялся. И смотреть на них старался как-будто мимо. Его так и воспитывали, изолированно. Папа всегда был занят, максимум, что он мог сделать вместе с сыном, так это поговорить об учебе и его перспективах и сыграть с ним в шахматы. А маму больше всего заботило, чтобы сыночек был сыт, здоров, хорошо выглядел, одет со вкусом и опрятно. Ну и обоим необходимо было, чтобы он был умным и вежливым. Вот такая картина мира была выстроена родителями для любимого чада. И границы этого мира особенно упрочились, после того, как старшая дочь была передана, как они считали, в надежные руки.

В июле вдвоем, Кира Яковлевна и Лёнечка, съездили на море к маминой подруге в Одессу. Степан Матвеевич так и не вырвался со своей ответственной работы. Лёня, конечно, наплавался вдоволь, но и только. Все остальное время он отсиживался на застекленной веранде в квартире маминой подруги. После юга мама потащила его на несколько дней к каким-то дальним родственникам на дачу в Подмосковье. Но и сама не выдержала там долго, быстро устав от деревенской жизни. Она была типично городской жительницей. У нее, как оказалось, даже и одежды не было подходящей.

А лето уже приближалось к концу, была середина августа, когда Кира Яковлевна, посоветовавшись с мужем, решила сделать подарок своей единственной племяннице в связи с ее успешным окончанием школы и поступлением в Университет. Юная племянница, дочь младшей сестры Киры Яковлевны из ее родного города Львова была приглашена погостить у них. Девушка с радостью согласилась, тем более, что еще никогда не была в Москве. Об этом тут же сообщили Лёне, при этом отец добавил, что Леониду подобает быть вежливым, а значит, он должен будет сопровождать дам в экскурсиях и прогулках по городу, добавив при этом, что и размяться сыну хорошо бы, а то засиделся с книгами на балконе. Лёнечка, конечно, впал в уныние. Такая перспектива его совсем не радовала. Он даже пожалел о том, что отказался от лагеря.

Три дня в доме шли приготовления, Леню то и дело посылала мама в магазин. И вот наступил день приезда Любаши, так велено было называть гостью. Леонид наотрез отказался ехать в аэропорт. Уж если надо знакомиться, так хотябы в привычной обстановке. Все утро, пока мама встречала эту Любашу, Леня провел, шатаясь бесцельно по квартире, в подавленном настроении, ведь посягнули на его личное пространство и время, и это казалось невыносимым. И вот раздался звонок. Мать хотела, чтобы ее сын проявил вежливость уже с порога и потому не стала открывать дверь сама ключом. Лёнька поплелся открывать. Он был вежлив, он даже слегка склонился, здороваясь и называя свое имя. Глядя куда-то вниз и мимо, он произнес в растяжку Ле-о-нид. А в ответ услышал Любовь, произнесенное весело и очень звонко. За обедом Кира Яковлевна задавала племяннице массу вопросов, Любаша охотно отвечала и подробно обо всем рассказывала. Потом она вручила кучу сувениров. Потом, к счастью Лёньки, они углубились в составление плана «московских каникул». Лёнечка теперь мог немного передохнуть, он быстро смылся на балкон и зарылся в книгу. Вечером, когда вернулся с работы папа с огромным тортом и букетом, был организован пир. Родители были так возбуждены своей миссией, что Лёнька смог раствориться. Он посчитал молчаливое поглощение огромного куска торта вежливым по отношению ко всем и тихо отсиживался с полным ртом за кипящим от разговоров столом. Его угнетало еще одно обстоятельство, пришлось по негласному настоянию родителей уступить свою комнату и спать в гостиной. Теперь его жизнь становилась совсем «проходной»!

Утром, за завтраком мама объявила сыну маршрут первого дня. Лёня слушал, но не внимал. Ему было безразлично, где страдать. После завтрака все разбрелись одеваться, как вдруг из комнаты вышла Любаша и вынесла на обеих руках два наряда. Вытягивая то одну руку, то другую, она просила помочь выбрать наряд. Выбор был проще некуда! «Мне надеть белую блузку с синей юбкой или розовое платье с оборкой?», — спрашивала раскрасневшаяся Любаша. Кира Яковлевна, рассмотрев досконально предложенные наряды, предложила надеть юбку с блузкой. Итак первый маршрут был начат. Впереди, цокая каблуками и благоухая духами, вышагивала Кира Яковлевна, чуть отставая весело шагала блузка с юбкой, а позади, завершая шествие плелся сероглазый «нелюдим», внимательно изучая асфальт под ногами. Присутствие этой веселой и «юморной», как отмечал про себя Лёнька, его очень смущало. Но к ее речам он прислушивался с интересом. За первым днем последовал второй, потом третий…. Все они начинались с общего завтрака, потом Любаша появлялась с двумя нарядами на руках, предлагая, как всегда, сделать выбор Кире Яковлевне. Всегда одно и тоже: юбка с блузкой или какое-нибудь платье странного цвета и обязательно с каким-нибудь вычуром. Мама Ленькина приходила в восторг от нарядов, хваля свою сестру, Любину маму, за вкус и давала совет. Любаша покорно и чаще понуро, так казалось, следящему тайком за всем этим, Лене, удалялась в комнату. По вечерам все трое приплетались на стоптанных ногах домой. Леня быстро отделялся от компании, а мама еще долго после ужина обсуждала с племянницей будущий маршрут. На следующее утро все повторялось. Леня тоже знакомился с родным городом, как подчеркивала его мама, но он еще и знакомился со своей кузиной, как опять же называла ее Кира Яковлевна. И Лёнечка это понимал. Оказалось, что гостья была не глупа, неплохо разбиралась в истории, интересовалась искусством. По некоторым ее репликам, можно было судить, что и читала она немало. Все это не очень вписывалось к рамки Ленькиных представлений о девчонках. В довершение всего, однажды, за три дня до окончания московских каникул Любаша вышла на балкон, где отсиживался Леня, чтобы с ним пообщаться…. В этот день, с утра образовалась пауза, у Киры Яковлевны сильно разболелась голова, и решено было сделать передышку до обеда. Любаша появилась на балконе совершенно неожиданно. Леня дочитывал очередную увлекшую его книгу и вдруг почувствовал, что в дверях кто-то стоит. Это была Любаша, она грызла яблоко, а второе протягивала Леньке. Яблоко он взял, поблагодарив, но тут же вернул нос в книгу. Любаша уходить не собиралась, постояв молча некоторое время, она предложила ему выйти на улицу вместе и сходить за мороженым, ну и просто пройтись. Одна она идти не хотела. Она ведь вообщем-то плохо знает их район. Делать было нечего, Ленька, «скрипнув» сердцем и обреченно вздохнув всем нутром сразу, согласился. Надо было быть гостеприимным. Любаша убежала одеваться. Ленька решил не переодеваться, не на бал же, да и без мамы. А вот Любовь скорее всего ждать придется долго, сегодня еще и советоваться не с кем. Но он ошибся, следом за ним в коридор выскочила просто Любка. Да-да, это была смешная, немного несуразная, но очень симпатичная девчонка. Как он это понял? Ведь он старался и на нее смотреть мимо. Все изменило обыкновенное, очень простенькое летнее платье голубого нежного цвета и все в букетиках цветов. После всех ее вычурных оборок и складок это платье сразу обратило его внимание на ту, которая его надела. Он совершенно неожиданно для себя перешел взглядом с платья на всю Любашу и особенно на ее лицо. На этом лице почти все место занимали такие же, как платье, голубые искрящиеся глаза. А из волос смешно вылезали слегка оттопыренные уши, и все это вертелось на тонкой-тонкой шее.

Вот это да!!! А почему так просто сегодня? Это вопрос, казалось она прочитала в его выпученном взгляде, когда ответила, что сейчас наконец можно по-простому. Она что-то там еще объясняла, что ее мама и его мама очень похожи, что они слишком много внимания придают одежде. А она любит и хотела бы одеваться просто и удобно. Леньке было не до ее объяснений, он никак не мог теперь расставить по местам всего себя внутри. Все почему-то сразу рухнуло от легкого прикосновения этого простого платьеца. Теперь они вдвоем шли и ели мороженое и говорили обо всем сразу. Ленька даже забыл, что между ними целая пропасть, он школьник, а она уже студентка. Целая пропасть, а они прекрасно слышат и понимают друг друга. Здорово, что эта Любаша приехала к ним! Здорово, что он не уехал в лагерь! Здорово, что у мамы сегодня разболелась голова! При этой мысли у него вдруг покраснели уши.