В стороне от дороги

* * *

Каждый раз, когда в районе затягивалось раскрытие преступления, Луганцева вызывали «на ковер» руководители и задавали один и тот же вопрос:

— Вы что, хотите выговор получить?

Выговора Луганцев не хотел и не заслуживал. Он хотел, чтобы у него не отнимали попусту время. Что же касалось раскрытия преступления, то Луганцев со своими подчиненными хотел и мог работать сутками, если этого требовала обстановка, и переживал ничуть не меньше, чем в городском управлении. А может, и больше. Просто не говорил об этом вслух.

Вот сейчас, прочитав акт химической экспертизы, он понял, что пожар на базе не случайность. А значит, потребуется время, и, возможно, немалое, чтобы установить его истинную причину.

До начала совещания оперативно-следственной группы оставалось еще двадцать минут. Луганцев нажал кнопку селектора и, когда услышал голос дежурного, попросил:

— Найдите, пожалуйста, Климченко. Пусть поднимется ко мне.

Климченко всегда почему-то приходилось ждать. И всегда у него находились уважительные причины. На этот раз он явился быстро. На ходу поправил сбившийся галстук, одернул форменную рубашку, которая, казалось, вот-вот лопнет на его плотной, массивной фигуре, и, взяв под козырек, доложил о своем прибытии.

— Садитесь, товарищ капитан, — предложил Луганцев.

Климченко положил на колени фуражку и, еще не зная, зачем так срочно понадобился, решил опередить события:

— Вчера на моем участке задержали мелкого расхитителя. Мы, конечно, усилим эту работу, возьмем под строгий контроль.

До чего же любил он выставлять напоказ несущественные заслуги. Сделает на копейку, представит — на рубль. Впрочем, это общая черта тех, кто не умеет или не хочет добросовестно трудиться.

— За десять лет моей работы в милиции я не припомню случая... — Видно, Климченко снова решил поведать о каких-то «успехах», но Луганцев прервал его.

— Десять лет — это не ваша заслуга, а наша ошибка. И мы ее исправим. Правда, с большим опозданием, но исправим.

Луганцев не стал перечислять прежние проступки участкового.

— Скажите, где заявления, которое передавала вам Черкашина? — спросил он.

— Заявления? — Климченко сделал паузу, пытаясь найти какое-то объяснение. — Они у меня где-то.

— Вот именно «где-то». Вы обязаны были не только зарегистрировать их как официальные документы, но и принять срочные меры. А вы забросили их и забыли.

— Но я хотел туда пойти. Просто некогда было, — попытался оправдаться Климченко.

— Ничего вы не хотели. А если вам некогда наводить на участке порядок, подыщите себе другую работу. — Луганцев взял лист бумаги и протянул участковому. — Можете ознакомиться. Это представление с просьбой уволить вас из органов милиции.

— Что же со мной будет, товарищ майор? У меня маленький ребенок. Он болеет, — снова выставил свой «щит» Климченко.

Но Луганцев поднялся, давая понять, что разговор окончен, посмотрел на часы и твердо произнес:

— Там тоже ребенок, который страдает по вашей вине. И я считаю, что вам доверять работу с людьми опасно.

— Это мы еще посмотрим, — с вызовом ответил Климченко и направился к двери.