Украинский рубеж. История и геополитика

Что касается нынешних событий, я могу так сказать. Они, конечно, стали большим испытанием для нашего исторического и национального самосознания. Очень трудно смириться с мыслью, что мы до этого дожили, что будут американцы потом писать в учебниках об украино-русской войне. Но они довели нас до этого.

Я знаю о документах, говорящих о том, что буквально на несколько дней мы опередили массированное наступление со всесокрушающими бомбардировками Донецка и Луганска. И то, что там сейчас до сих пор идут бои, доказывает, какую силу военную там уже сконцентрировали. Не вокруг Киева или крупных городов, а именно на границе.

Украина была готова напасть. И нам бы все равно пришлось вмешаться. Но мы были бы в гораздо худшем положении.

Что касается заявлений Зеленского о возможности отказаться от безъядерного статуса, то такие заявления — это не блеф, они делаются, когда уже почти все готово. И на самом деле мы взяли на себя эту тяжелую миссию, которая является историческим императивом для существования России. Во-первых, защитить людей русских. Иначе тогда с Россией вообще никто считаться не будет. И сейчас уже ясно, что фактически с нами коллективный Запад руками украинских русофобов ведет эту войну. И на кону — место России и русского народа в мировой истории, конструкция многополярного мира, роль доллара, ничем не обеспеченного, даже всем достоянием Соединенных Штатов, как единственной валюты, которая в финансовую зависимость поставила практически больше чем полмира. И мы видим, насколько ставки высоки. И высоки не только для нашей страны, но и в гораздо большей степени — для самих Соединенных Штатов.

Весь остальной мир — а это три четверти территории и три четверти, если не больше, населения земного шара — затаив дыхание, следит за этой схваткой. Потому что опять, как и во времена наполеоновского нашествия, как и во времена гитлеровского нашествия, на нас обрушена совокупная мощь всего Запада.

И Россия опять, единственная на весь мир, смело принимает вызов, показывая, что ее национально-государственная воля сильнее, чем национально-государственная воля всего совокупного Запада. И это производит впечатление на остальной мир.

Помяните мое слово, наша победа — а я в ней уверена — приведет к возникновению совершенно иного мира, где не будет диктата одной системы ценностей, которая обанкротилась уже совершенно, и будет более справедливое мироустройство. Поэтому нам надо выстоять. И я вижу, что в основном народ наш это на уровне интуиции понимает. Как понимал он и во времена нападения Гитлера. Хотя я должна сказать, что в окопах Сталинграда были призывники 1921 года, т. е. уже воспитанные в советское время, на идеях коммунизма, всемирной революции, и были призывники 1891 года, которым было уже под пятьдесят. Они просто по определению не могли все одинаково относиться к порядкам советским, к тому, как там церкви уничтожали. Тем не менее вот это историческое сознание, понимание того, что, не выстой сейчас, не защити Отечество, а заодно и государство, которое, может, не всем нравилось, не будет потом нас в мировой истории. И станут бессмысленными все предыдущие стояния за Веру, за Отечество. И Бородинское сражение, и Куликовская битва, и победа на Чудском озере. Лучше в гробу, чем быть рабу, — вот это Россия показывает миру даже в нынешний век комфорта, услаждения плоти, жизненной доктрины как источника наслаждений. И я считаю, что это залог оздоровления мира.

Ответы на вопросы:

— Хотел бы вернуться в 90-е годы. В 1991 году большинство украинцев проголосовало за сохранение Советского Союза. Настроения были отнюдь не националистические. Что же случилось после независимости Украины?

— История нам дает уже не первый пример того, что ни одна нация не свободна от такого грехопадения.

История и философия — кузница мировоззрения человека и питомник его идеалов. Если из немцев, родины Шиллера, герои которого воплощенный долг, когда честь дороже жизни, превратили в ту массу, которая фанатично поверила, что она нация нордическая, сверхчеловеков, что можно претендовать на территории, которые вообще никогда не были в орбите немецкой истории, — до Волги, уничтожать славян; можно открыто утверждать, что нужно уничтожить, сократить население Центральной России, туда входит и Украина (тогда так считалось) — на 40 млн человек, то не надо удивляться, что подобное воспитание сделало это и с малороссийским народом. Народ ведь достаточно многочисленный, немалый.

Все образование было пронизано сначала осторожно, потом более смело, потом уже открыто вот этой русофобией. Переписывались учебники, Крымская война вообще никакого отношения к нам будто бы не имела. Как будто не было защиты, обороны Севастополя, когда Полтавский, Воронежский и другие именные полки проявляли массовый героизм. Преподавалось, что Великая Отечественная война — это нацистско-большевистская война. А бандеровцы никаких зверств не совершали, они пострадали от НКВД как борцы с коммунизацией. Хотя то, что я говорила о деятельности их дедов и отцов во время Первой мировой войны, доказывает, что большевизм тут совершенно ни при чем. Здесь речь идет о москвофобии и ненависти к православию.

Забыто, какой звериный антисемитизм был, зоологический просто. Все погромы еврейские, которые так некрасиво на нашей истории висят, происходили именно на территории Украины (Малороссии до революции). Я сама видела листовку, это была середина 90-х: «Знайте, мы утопим москалей в жидовской крови». Почему Запад на это не обращал внимания? Потому что Западу важен был этот плацдарм. Недаром Бжезинский потирал руки. Все, что у остальных политологов на уме, у него было на языке. Поэтому он считался даже этаким enfant terrible политологии. И он сказал: не Советский Союз распался, а трехсотлетняя проклятая Российская империя. И самое главное, что Украина откололась. Без Украины Россия не великая держава. Даже если бы все остальное при ней сохранилось.

Туда ушли триллионы на поддержку таких движений. Причем делалось это сначала исподволь: просто создавались всякие фонды, генерировались интересные проекты для молодых людей, никак не связанные с политикой. Они привыкали ориентироваться на Запад. А после второго Майдана, когда произошел переворот, эти осмелевшие последователи нацистов открыто стали диктовать повестку дня государству. После переворота власть была неустойчивая, кто-то был запуган. Во всех регионах, проголосовавших против, была организована чистка. На все административные должности в любом небольшом городке, особенно в потенциально якобы прорусских или хотя бы лояльных по отношению к русским регионах, были назначены присланные туда мотивированные нацики. Кто считал невозможным оставаться жить там, потому что им грозила компрометация под любым предлогом или заключение, они оттуда убежали. В том числе и в Крым.

А те, кого мы называем националистами, не являются ими в буквальном смысле слова. Националистом может быть человек, который любит свое Отечество, но не обязательно ненавидит чужое. Можно заботиться о национальной культуре, чтобы она не умирала. Можно знать свой язык, особенности своего исторического развития. Но при этом не ненавидеть иное. Но здесь именно ненависть к иному. То есть версия украинская как антимосковитства. Она вошла просто во все просветительские проекты и стратегии украинского государства.

Я далека от мысли, что украинские олигархи в душе такие вот нацики. Нет, конечно. Это просто цинизм, ведь время безудержного стяжательства деформирует и личность людей. Это тяжелый пример. Ситуацию будет излечить очень трудно. Но, с другой стороны, если можно качнуться в эту сторону за жизнь одного поколения, то, наверное, можно качнуться и в другую сторону и по-другому воспитать следующее поколение. Другое дело, как и кто это будет делать. Это вопрос.

— Есть мнение, что, почувствовав ветер перемен в 2014 году, украинское население, интеллигенция были попросту подкуплены безвизовым режимом, потенциальным вступлением в ЕС, в НАТО. Как случилось, что украинская общественность начала поддерживать национализм?

— Это воспитание и запугивание. Академик Толочко Петр Петрович опубликовал книги, где он возмущается абсурдностью и антиисторичностью этих теорий. Это крупный историк-славист, специалист по летописям. Он вопрошает, как может здравый человек говорить, что Владимир Мономах — великий киевский князь, а его сын Юрий Долгорукий — проклятый москаль? А ведь именно так происходит. Я своими глазами видела брошюры, ученые записки кафедры какого-то местного университета. Там утверждается, что именно укры древние основали Трою и основали крито-микенскую культуру, о происхождении которой мировая историография продолжает спорить. Еще Геббельс говорил: чем абсурдней пропаганда, тем она легче усваивается.

Пассионарность галицийских униатов и бандеровцев связана с их религиозностью. Правда, она сейчас приняла не христианскую, а языческую форму: оккультные явления и прочее. Но Восточная Украина была полигоном атеизации. А это рождает обывательскую психологию, материалистическую, неготовность за Веру, Отечество, честь, долг и любовь жертвовать жизнью. Эта обывательская психология и такие настроения тоже повлияли на ситуацию. Плюс нежелание потерять работу. Сейчас в Европе, если ты высказываешь идеи, не совпадающие с общей антирусской истерией, если ты как историк пытаешься указать на ложность таких утверждений, то ты уже можешь лишиться работы. Люди хотят, чтобы их дети ходили в школу. А в школах преподается вот это все. При такой массированной пропаганде нечего удивляться, что национальное украинское чувство так травмировано. И надо это признать. Даже если вы не русофоб и морщились от того, что там происходило. Как при Гитлере, знаете, часть интеллигенции морщилась и как бы не замечала этих эксцессов. Поскольку Германия, униженная англосаксами на Версальской конференции, должна показать миру, что она еще великая держава. А это пройдет.

Слова известного пастора: когда пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист; когда пришли за профсоюзами, я тоже молчал, потому что я не принадлежу к ним; а когда пришли за мной, протестовать уже было некому. И вот это произошло с нашей Украиной. То, что сделал Гитлер с Германией, показывает, что ни один народ не застрахован от такой политики и такого исторического воспитания.

Это лишний раз должно нам показать, каким важным является историческое просвещение внутри своей страны. Как важно, не скрывая огрехов и несовершенств государства как политического института, тем не менее сохранять уважение, любовь и верность своему Отечеству, которое не тождественно государству. Государства меняются, и всегда будут люди, которые найдут и будут обличать его изъяны. И государства наши и двести лет назад были не без греха. И большевистское греховное, и сегодняшнее греховное, и будущее. Но Отечество вечное. Оно дано нам для постоянного исторического делания. А на этом пути могут быть взлеты, падения, грехи, заблуждения.

Именно такое чувство было, тогда еще у советских людей, которые, сколько бы их пролетарскому интернационализму и развенчанию русской истории дореволюционной ни учили, все-таки во время Великой Отечественной войны встали, как один, на защиту Родины… Вот это национальное чувство еще не было убито, и оно возникло. И даже где-то, знаете, вот эта совместная кровь, пролитая за Отечество, она даже где-то очистила нас от скверны братоубийственной Гражданской войны. И объединила, казалось бы, разорванную навек нить русской и советской истории. Потому что в 20-х годах в учебниках учили, что Александр Невский — классовый враг; Наполеон — освободитель, потому что он нес более прогрессивный кодекс. А Чайковский — хлюпик, Чехов — нытик, Пушкин — камер-юнкер, Толстой — помещик, юродствующий во Христе. Это все школа Покровского. А уже в 1943 году «За Родину, за Сталина!» умирали в танке, носящем имя «Александр Невский». Вот как Господь все устраивает. Нельзя не надеяться и не верить в то, что на Украине это можно как-то излечить.