Мент правильный

Глава 1

Хмурый взгляд, которым меня наградил врач, не предвещал ничего хорошего. Хотелось выматериться, но было как-то неудобно перед доктором. Человек интеллигентный, в очках…

– Георгий Олегович, а вы в курсе, что у вас предынфарктное состояние? – произнёс эскулап, когда бросил рассматривать кардиограмму, лежащую на его столе.

Я заёрзал на стуле. Седалище и так было жёстким, а теперь вообще превратилось в наждачную бумагу.

– И насколько это серьёзно?

Ненавижу ходить по врачам. А всё дочка: «Папа, запишись на приём. Что-то ты у меня какой-то бледный и за грудь постоянно хватаешься!»

Сходил, называется…

– Серьёзнее некуда. Как давно у вас эти симптомы? – продолжил выпытывать доктор.

– Дня два уже, – прикинул я.

Он встревожился ещё сильнее:

– Два дня! Вас нужно срочно госпитализировать!

Сказав это, врач – полноватый мужчина моего возраста, то бишь не так давно разменявший «полтинник» – потянулся к стационарному телефону.

И в этот момент зазвонил мой сотовый.

– Доктор, простите, – повинился я. – Работа.

При моей работе, действительно, нужно находиться на связи двадцать четыре часа в сутки, включая редкие выходные и не менее редкий отпуск.

Звонил мой давний осведомитель – Коля по прозвищу Кислый, и этого звонка я ждал целую вечность.

– Георгий Олегович, я нашёл Аллигатора. Он на хате у своей подруги. Адрес знаете?

Подруг у Аллигатора как блох у барбоски. Всех не перечесть.

– Диктуй, – приказал я.

– Олимпийская тридцать девять, квартира сорок пять. Только приезжайте как можно быстрее, он скоро снимается с адреса. Ищи потом ветра в поле, – затараторил Кислый.

– Понял тебя, выезжаю. – Я выключил смартфон и посмотрел на доктора. – Вы меня простите, но госпитализация откладывается. Я ненадолго: сгоняю по-быстрому в один адресок и сразу назад, сдаваться.

– Георгий Олегович! Вы что себе позволяете?! Это не шутки! – разволновался эскулап. – Да уж какие там шутки. Два часа, и я буду здесь как штык. Слово офицера!

– Хорошо, – сдался он. – В конце концов, это ваше здоровье и ваша жизнь.

Стоило выйти из машины, как снова бросило в пот. Рубашка просто прилипла к влажной спине. К горлу подступил противный комок.

Ничего, пообещал я себе, возьму Аллигатора и в больничку. Там меня подлатают. Не впервой.

Хотя с сердечком прежде таких проблем не было. Лечился обычно от другого: то спину сорвал, то после ранения валялся. А так, чтобы «моторчик» забарахлил – ещё не сталкивался. Как-то не верилось, что такое произойдёт со мной.

Права дочка, нужно бросать курить. Может, заодно от трескучего кашля избавлюсь.

Дочка ещё про нервы говорила. Дескать, все болезни от них. Просила, чтобы как можно меньше думал о работе.

Я, может, и рад бы не думать, но вот не переживать за работу, увы, не получится. Хреновый был бы из меня опер в таком случае.

Кислый подскочил сразу, как только я нарисовался у подъезда, и тут же заговорил в характерной для него горячечной манере. Не хватало разве что активной жестикуляции.

– Георгий Олегович, он там… Никуда не выходил…

– Не части, – попросил я. – Уверен, что он всё ещё на хате?

– Зуб даю! – поклялся Кислый.

Он успел замёрзнуть и слегка приплясывал, чтобы согреться. А может, приспичило в туалет. Такое бывает сплошь и рядом. Пасёшь объект, мочевой пузырь готов разорваться, а тебе даже до кустиков нельзя. Работа, понимаешь, такая.

– Понял, Кислый. Держи, заслужил. – Наше ведомство к числу богатых не относится, но каждый опер время от времени должен стимулировать своих агентов не только морально, но и материально.

Специально для такой цели я заранее отложил пять штук, которые и вручил Кислому в далеко не торжественной обстановке.

От меня не убудет, а Кислому – если братва дознается, что он мой человечек, серьёзно поплохеет. И рискует он не только здоровьем, но и жизнью.

Впрочем, с некоторых пор многое изменилось. Братва стучит ментам через одного, если не чаще, но огласки этой «интимной» стороны жизни никто не любит. Все делают хорошую мину при плохой игре.

Если на дело идёт «организованная» преступность, мы, как правило, узнаём кто, как и когда. И, разумеется, не в ходе глубокомысленного разглядывания в лупу следов преступления а ля Шерлок Холмс. Опера ноги кормят и армия надёжных осведомителей.

– Георгий Олегович, спасибо! – Кислый нервно сглотнул и судорожно запихал деньги во внутренний карман. – Ну я пойду, ладно? – Иди, а то не ровен час засекут.

Он задержался на секунду, бросив на меня настороженный взгляд:

– Что-то вы неважно выглядите, Георгий Олегович. С вами всё в порядке?

– Да иди уже, – раздражённо протянул я.

И этот туда же… Профессор кислых медицинских щей!

Осведомитель поднял воротник пальто и засеменил, не оглядываясь.

Я прикинул план дальнейших действий. Сунуться одному в квартиру?

Пожалуй, повременю. Дождусь кавалерии, а там что-нибудь придумаем. Лишь бы Аллигатор к тому времени не вздумал смыться.

Только успел об этом подумать, как домофон издал мелодичные звуки и железная, крашенная в революционный красный цвет, дверь подъезда распахнулась, выпуская из бетонного чрева пятиэтажки того, за кем я пришёл.

Аллигатор – невысокий крепыш в китайском пуховике и джинсах с вытянутыми коленками, осторожно повертел башкой и, не заметив меня, пошагал, низко склонив голову. Он горбился, а его подбородок практически лежал на груди.

В руках была объёмистая спортивная сумка.

Эх, не успела моя «кавалерия». Значит, сам. Но это даже к лучшему – хочешь, чтобы было хорошо, сделай лично.

Пистолет давно был снят с предохранителя, а в ствол, вопреки всем инструкциям, «загнан» дополнительный патрон. Фишка, перенятая от вояк, которая спасла жизнь не одному оперу.

Сердце предательски кольнуло. Я невольно поднёс руку к груди.

Слышь ты, четырёхклапанное, не вздумай подвести. Мне, пока дело не завершу, на тот свет никак нельзя.

Моторчик словно услышал обращённую к нему просьбу, меня отпустило.

Слава богу! Как хорошо…

Я уверенно преградил Аллигатору дорогу.

– Стой, сука! Ты задержан. И даже не вздумай рыпаться.

Тот замер. Рот открылся, вытягивая и без того длинное некрасивое лицо. Сейчас он чем-то напоминал мужика со знаменитой картины Эдварда Мунка «Крик». Не хватало разве что рук, сжимающих голову словно тисками.

– Гражданин майор, вы? – с непередаваемой тоской в голосе воскликнул он.

Нет, с Аллигатора точно надо картины писать. Столько выразительной мимики на каждом квадратном сантиметре «фейса» – звезда МХАТа с зависти помрёт! От ужаса и паники до лихорадочной работы мозга.

Спасать свою шкуру Аллигатор умел. Я всегда помнил об этом и потому не спускал с него глаз.

Я бросил на асфальт перед ним наручники.

– Аккуратно нагнись и надень «браслеты». Повторяю, не вздумай хоть что-то выкинуть – первый выстрел в тебя, второй в воздух.

Он покладисто кивнул и потянулся за «украшением».

В этот момент в сердце даже не кольнули – кто-то будто загнал в него осиновый кол. Матерь божья! Как мне хреново.

В глазах помутилось, стало не хватать воздуха, ноги подкосились.

Бандит уловил произошедшие со мной перемены. Он мог бы совершенно спокойно убежать – у меня просто не оставалось сил, чтобы выстрелить, пистолет превратился в двухпудовую гирю, просто невероятно, что он ещё не выпал из руки.

Однако на Аллигатора что-то нашло.

Отбросив сумку, он кинулся на меня, сбил с ног и вцепился стальной хваткой в горло. В эту же секунду мой палец сам по себе лёг на спусковой крючок. Грохнул выстрел.

Я увидел испуганные глаза Аллигатора, которого стремительно покидала жизнь. В них было столько паники, что хватило бы на нас двоих.

Вот только я не паниковал. Мне почему-то было хорошо от мысли, что ещё один урод с моей помощью спроважен на тот свет, что теперь на земле стало меньше сволочи и что друг отомщён.

Кажется, я улыбался, хотя у меня не было сил даже на это.

А ещё передо мной вдруг вспыхнул яркий, зовущий свет. И я не мог сопротивляться его зову… * * *

– Олегыч, ты что? – опер Мартынов склонился над распростёртым на холодном асфальте телом своего начальника – майора Победина.

И сразу резко распрямился, сдёрнув с головы клетчатую кепку, которая делала его похожим на шотландца – такого же рыжего и усатого, какими их показывают в кино.

Победин уже не дышал, но на его устах почему-то застыла странная улыбка, словно в последние секунды перед смертью Георгий Олегович увидел что-то удивительно прекрасное.

– Эх, товарищ майор… Ну как же так?! – с горечью простонал опер.

– Сердце, – пояснил напарник Мартынова – Ивашов. – Кардиолог начальству все телефоны оборвал. У Олегыча предынфарктное состояние обнаружилось, а он вместо госпиталя дёрнул Аллигатора брать.

– И взял, – добавил тихо Мартынов, но его все услышали.

Рядом с Побединым лежало ещё не успевшее остыть тело бандита, за которым отдел гонялся уже столько дней. Лицо Аллигатора превратилось в страшную посмертную маску. Он будто успел заглянуть за порог загробной жизни и увидел там весь ужас, который его ждал на вечные времена.

– Знаешь, мой дядя говорит: «Люди не умирают, они лишь становятся невидимыми», – сказал Ивашов.

Мартынов кивнул.

– Красиво сказано. Образно.

Он ещё раз посмотрел на улыбавшегося Победина, потом перевёл взгляд на напарника:

– Ивашов, скажи – ты в переселение душ веришь?

Оперативник пожал плечами.

– Не знаю, а что?

– Да так… Мне кажется, наш майор, в кого бы его душа сейчас ни вселилась, как был ментом, так ментом и останется. – Он помолчал. – Знаешь, Ивашов, а ведь я сегодня наквакаюсь. Так наквакаюсь, что домой на четвереньках приползу. И хрен с ней, с работой! Как-нибудь обойдутся без меня.

– Тогда уже вдвоём наквакаемся, – твёрдо заявил напарник.