Путь Силы

Глава 3

Травник Брут меня не подвёл, и уже на следующий день я ехал в телеге с двумя извозчиками. Она была нагружена мешками с продовольствием, тканями и разными предметами.

В данный момент, мы ехали по каменистой дороге, проходящей вдоль леса и постепенно поднимающейся всё выше. Вдали виднелась гряда скал столь высоких, что некоторые из их вершин, похоже, уходили ввысь выше уровня облаков.

Управляющий лошадкой, хмурый мужчина по имени Ангус, оказался весьма немногословен. А вот его сменщик, юноша лет двадцати, которого звали Стерн, не прочь был со мной поболтать, и я смог узнать у него вещи мне всё ещё непонятные.

— Я так понимаю, вы в этот храм, вообще часто ездите?

Тот пожал плечами.

— У нас его называют чаще всего Небесный Пик, а сами монахи иногда зовут Гунь-Джао. Ну, как часто… раз в две недели приходится туда мотаться, иногда чаще, а иногда не мы, а Вакула туда товары отвозит.

— Я вот не понимаю Стерн, а вы не опасаетесь гоблинов или разбойников каких-нибудь на дороге?

— Ну, у нас нет ничего ценного, по большей части просто провизия и самое необходимое, для более-менее комфортного пребывания в храме. Учителя заказывают ткани для одежды, бумагу, свечи и письменные принадлежности, приправы ещё иногда просят завезти. Бывает возим им вино. Но, по большей части, они там могут обойтись и без нашей помощи, просто глава города настоял на этих поставках, да и монахи от даров не отказываются. А по поводу разбойников и гоблинов ты ошибаешься. Мелких поганцев отсюда давно уже выгнали, боятся они к уступу подходить, а разбойники тем более. Это нужно совсем быть больным на всю голову, чтобы украсть что-то принадлежащее монахам Гунь-Джао. Они конечно мирные люди, но такое не оставят без внимания, пошлют одного из учителей разобраться с ворами. Да и глава города такое грабителям не спустит.

Я откинулся в телеге, с удовольствием смотря на окружающую природу, и леса раскинувшиеся внизу.

— А правда, что монахи обладают невероятными способностями?

Стерн уверенно кивнул.

— Это да. Много раз видел, как кирпичи и камни кулаками разбивали. У них там, говорят, даже подставка есть специальная, куда каменные блоки закрепляют, и ученики потом их разбить пытаются. Да и в Карт как-то на праздник один из их учителей приходил, его уговорили показать своё мастерство. Одоспешенного ратника откинул от себя, как ребенка, кирасу ему рукой промял. А второго, вообще, парализовал прикосновением, тот как стоял с поднятым мечом, так и рухнул носом на землю.

— Слышал, что здоровье у них крепкое и они не болеют никогда?

— Скорее всего так и есть. Раненых монахов видел, но чтобы простужен был, не, такого не было. Они там у себя в горах в ледяной воде могут часами сидеть, как говорят… сам правда не видел. И живут довольно долго.

— Ого… так чего же желающих поступить к ним не так уж много?

Собеседник пожал плечами.

— Не простая это жизнь, лишений много, да и мало из них кто в итоге такого мастерства достигает. Многие от наших дружинников не сильно-то отличаются. Послушники и молодые ученики не столь уж опасны. Таких бойцов, хоть пяток сразу, любой страж положит. К тому же воители тоже чудеса оружием творить способны. Те, кто достиг мастерства, монахам в бою не уступят. Вот, скажем, слышал в столице у всех десятников и элитных бойцов есть амулеты ускорения, к тому же, оружие всё сплошь магией укреплённое. Такие бойцы наших монахов вряд ли испугаются. Так что, у кого есть деньги или родичи в страже, редко отдадут сына в монахи. Сами научат, снарядят и хорошую работу найдут.

— А у кого нет гроша за спиной?

Улыбнулся я.

— Да даже, если нет ничего, то не факт, что в монастырь возьмут, из тех, что я к ним вёз, лишь двое монахами стали. У других не вышло… Семерых взяли, но они через некоторое время сами вернулись в город. А ещё дюжину человек, при первом разговоре уже развернули.

Стерн вдруг сделался печальным, смотря на постепенно приближающуюся к нам гору.

— Так ты тоже пытался к ним поступить? Не получилось?

Он покачал головой.

— Не взяли они меня к себе, дважды пытался. Посмотрел на меня их главный и головой покачал. Мол, не подходишь ты нам парень, корысть, жадность… нет в тебе нужного Света, найди лучше свой путь в жизни.

— Ого… И ничего нельзя сделать, вроде же храмов таких много, вдруг другие возьмут?

— Вряд ли. Это наш Небесный Пик крошечный совсем, требований к ученикам почти не предъявляют. А в других странах, говорят, храмы действительно большие, там отбор ещё жёстче. Можно ещё, говорят, терпение проявить и настойчивость, иногда таких всё же берут, уважая их силу воли… Ещё, бывает, берут к себе тех, кого спасли, от бандитов там, скажем, отбили или от зверя лесного.

Сказанное извозчиком меня насторожило и расстроило, оставалось лишь надеяться, что мой случай совсем нетипичный, не как у местных, из которых, похоже, в храм забирают, ну совсем лишь святых. А я и сам понимал, что совсем не такой… Человек может и не злой, но вряд ли прям такой весь позитивный. Пороков хватает, и от них я избавляться не спешу. Да и в храм этот хочу попасть скорее в эгоистичных целях, а не чтобы помогать потом всем обиженным. В общем, монахи видимо как-то такое сразу просекают, и обмануть их не получится. Ну, да ладно, будем действовать по ситуации, попытка не пытка. Не к ним… так попробую наёмником пристроиться, деньги на доспех и начальное обучение есть.

Окружающая природа становилась всё живописнее. Густые леса закончились, почва стала более каменистой. Мы постепенно поднимались всё выше, и лошадке, везущей обоз, становилось всё сложнее. Хотя её никто и не торопил. Мы часто делали небольшие привалы, а когда солнце стало заходить за горизонт, разбили лагерь на поляне, около которой протекала небольшая горная речка.

Стерн с Агнусом покормили и наполи лошадь, затем расстелили на земле циновки. Мы быстро поужинали, после чего, мои извозчики стали готовиться ко сну. Выставлять часового они похоже не собирались. Увидев мои настороженные взгляды, Стерн пояснил.

— До храма осталось не так уж далеко, на этих землях нас никто не побеспокоит. Завтра проснёмся и продолжим путь. Спи спокойно и не волнуйся ни о чём Сергей.

— Ясно. А нам вообще сколько ещё ехать?

Он указал рукой на видневшуюся вдали гору.

— Теперь путь станет сложнее. Будем двигаться медленнее, чтобы лошадь сильно не уставала, и не сломала ногу в скалах. Но, если повезёт, прибудем в храм уже к следующему вечеру. Там выспимся уже с относительным комфортом. А теперь, давай спать, завтра сложный день.

Кивнув, я лёг на выданную мне циновку и почти сразу погрузился в сон.

Следующий день оказался действительно не простым. С каждым пройденным километром мы поднимались всё выше, вступив на горную тропу, которая была моментами весьма крутой. По крайней мере, проехать тут более крупной повозке, ведомой несколькими лошадьми, было бы совсем проблематично. Защитных ограждений тут никаких не было. Правда, вид с высоты открывался очень величественный.

Мне и самому приходилось помогать с повозкой, местами идти рядом, помогая удерживать её на горной тропе. Один раз мы пересекли подвесной мост, который опасно покачивался и скрипел под нами, но мои извозчики не обращали внимания, и я тоже вскоре перестал волноваться.

Наконец, ближе к концу дня мы, проехав по очередной опасной крутой части дороги, выехали к каменной стене, в которой находилась большая двухстворчатая, обитая железными полосами, дверь.

Сверху выглянул молодой парень в коротком халате серого цвета. Обменявшись несколькими фразами с Ангусом, он скрылся со своего выступа, и уже вскоре двери стали открываться.

К нам вышло два человека в серых халатах, похожих на короткие кимоно, и таких же цветом штанах. Ниже колена у них были белые гетры, обвязанные шнурками. На ногах обувь, напоминающая чешки. У одного человека был меч в ножнах на боку, у другого посох. По возрасту одному из парней было лет восемнадцать, другому около двадцати пяти. Вскоре, к нам вышел и взрослый мужчина, лет тридцати, может чуть старше. Он был безоружен и одет в жёлтое кимоно.

Мои спутники уважительно поклонились ему и другим монахам, я тоже последовал их примеру. Тот в ответ поклонился и нам. На моих спутников особо никто не смотрел, монахи осмотрели поклажу и внимательно присматривались ко мне. Особенно, когда Ангус сказал им, что привёз нового желающего вступить в их ряды. Парни при этом заулыбались, но их учитель лишь ещё внимательнее ко мне присмотрелся и кивнул.

— Вы можете пройти в храм. Переночуете в доме для гостей. Утром разгрузим телегу и разберёмся с новичком. Следуйте за мной.

Ведя лошадь под уздцы, мы прошли во внутренний двор и оказались на небольшой площадке, разделённой с двух сторон воротами. Тут же находился и небольшой уютный домик, выложенный из камня, с крышей из красной черепицы.

Ворота закрылись, и монахи вернулись на свои места. Охраняя внешние и внутренние ворота. На нас больше не обращали внимания. Мы смогли напоить и накормить лошадь оставленным ячменём, после чего, направились в дом. Там было всего две небольшие комнатки, но при этом вполне удобные, с пятью толстыми циновками на полу, на которые мы повалились и почти сразу заснули. Сказался непростой подъём в горы и общая усталость.

На следующее утро нас разбудили два молодых монаха. Было ещё довольно рано, но я постарался не показывать раздражения, как и мои спутники. Им на улице стали помогать четыре юноши в коричневых халатах, ну, а меня, попросил следовать за собой парень в сером кимоно. Видимо старший ученик или что-то вроде того. Их градацию по цвету одежды я выяснить у своих провожатых как-то не подумал.

Мы прошли через внутренние ворота и оказались на довольно просторной улочке. Мимо нас проходили разные люди, кто-то нёс корзины, другие вёдра с водой, третьи имели при себе лишь оружие. Встретилась нам и одна девушка в коричневом кимоно. Я уже знал, что в этом храме обучают и девушек, но обычно их довольно мало.

Мой провожатый провёл меня в каменное строение, охраняемое одним юношей в серой одежде с посохом в руках. Нас он пропустил без вопросов. Мои пожитки, включая и посох, я нёс с собой, но на них не обратили никакого внимания. Мой спутник провёл меня в небольшой зал, примерно десять на пятнадцать метров, где я увидел человека сидящего на циновке, прямо на полу. В отличие от остальных монахов храма, этот был одет в длинные жёлтые одежды с широким красным поясом. На вид ему было около сорока пяти, и, как и у большинства монахов в этом месте, его голова была гладко выбрита. Этот мужчина имел скорее европейскую внешность, как впрочем, и большинство местных монахов.

Мой провожатый с уважением ему поклонился, и я сделал то же самое. Мужчина внимательно посмотрел на меня и, кивнув на наше приветствие, указал рукой на циновку рядом с собой. Мой провожатый поклонился и покинул помещение, выйдя за дверь.

Когда я сел напротив мужчины, он сказал.

— Меня зовут Саврус Кант. Я настоятель Гунь-Джао. А кто ты?

— Бухаров Сергей. Я прибыл к вам из очень дальних земель.