Чужая тень

Глава 4

Она лежала на больничной койке. Это девушка поняла, ещё не открыв глаза: по неудобству, ознобу и запаху. И всё почему-то казалось правильным. Смутно, хоть и неприятно, в голове крутились образы непонятных разноцветных дисков. Она заморгала и обнаружила, что всё вокруг плохо видно, как будто она пыталась глядеть сквозь заляпанное жиром оконное стекло. Она поморгала ещё и сумела немного сфокусировать взгляд, однако на это ушло слишком много сил, потому что сразу накатила слабость от макушки до пяток, и сбилось дыхание. Попытавшись сглотнуть, она поняла, насколько губы сухие и потрескавшиеся, во рту ни капли слюны. И ещё вокруг как-то слишком много типичной медицинской аппаратуры. «Плохо», – смутно подумала она, хотя не могла сказать, откуда так решила. Героическим усилием она попыталась поднять голову и сразу рухнула на подушку. Окружавшие постель стены мятного цвета и вообще вся больничная палата почему-то хаотично пропадали. Вместо них она то бесконечно плыла по дорожке бассейна, то перебежками продвигалась между домами и отстреливалась в каком-то незнакомом городе. Когда вошла женщина – сильно похожая на мужчину, а может, просто изображение всё ещё расплывалось перед глазами – она лежала в затуманенном, полубессознательном состоянии, дрейфуя между перепутавшимися обрывками сна и галлюцинаций. Нет, всё-таки женщина, бледно-зелёный лабораторный халат характерно выпирал в районе груди.

– Очнулась, моя дорогая? Как чувствуешь себя? Пора просыпаться и вставать.

Женщина что-то прижала к предплечью, девушку кольнуло, но сил вроде бы прибавилось. Девушка подвигала челюстью и сглотнула, язык был толстым и распухшим, но слюна потекла, во рту сразу вновь стало влажно.

– Как тебя зовут? – спросила врач.

И тут ужас, который она старательно до того игнорировала, захлестнул девушку целиком с головы до ног. Дыхание панически участилось, воздуха не хватало. Она не могла ответить на этот вопрос!

– А-а, – прохрипела она, – Я… Я не знаю.

– Вот значит как. Ничего, это поправимо. Набирайся сил и отдыхай.

Врач ушла, а девушка осталась, так и продолжая искать ответ: кто она? И незнание пугало куда больше, чем неизвестная причина, из-за которой она находится в больнице. Потому что другой вопрос «где я» тоже пугал. Безымянная, высокотехнологичная медицинская палата. Без окон. А ещё снова ей снились непонятные сны…

Она? Или он? Стоял? Стояла? На бетонной площадке, вдалеке комплекс каких-то зданий. Бетон покрыт рядами жёлтых следов, и каждый из общей толпы находит себе место. Когда все выстраиваются неровными шеренгами, перед ними встаёт военный, убирает руки за спину и ставит ноги на ширину плеч. Рукава форменной синей рубашки аккуратно закатаны. На воротничке эмблема ранга, а на груди уйма шевронов и дуг, обозначающих награды. На лице читается лёгкое раздражение, будто его оторвали от то более приятного занятия.

– Я – мастер-лейтенант. Я не один из ваших инструкторов, так что можете не привыкать к моему лицу. Я здесь, чтобы провести вас через первые два дня, пока мы вас оформляем и готовим к встрече с взводными инструкторами. Вы среди претендентов, принятых в ряды Вооружённых сил Содружества. Вам может показаться, что это делает вас какими-то особенными, но это пока не так…

Бесконечное время спустя вернулась доктор с едой. С чем-то вроде еды.

– Ну-ка, моя дорогая. Давай попробуем поесть. Твой первый в этой жизни завтрак. Протеиновый раствор и глюкоза. Сможешь?

Она смогла. Стоило уронить на губы хоть несколько капель жидкости, как она начала сосать и глотать. Допить до конца она не смогла, сил оказалось не настолько много. А ещё она подумала непонятно с чего – здесь должно быть окно. Большое окно, сквозь него видны очертания города, через который струится быстрая река. И ещё люди. Не хватает людей, которые должны находиться здесь – хотя она себе не могла представить, что это за люди – но они просто обязаны быть.

Тем временем к кровати подъехал непонятный механизм, из которого появилось зеркало.

– Вот, – проговорила врач, – узнаёшь кого-нибудь знакомого?

Врач внимательно наблюдала, но, пациентка жалобно ответила:

– Нет, не знаю. Я не знаю ничего...

Доктор ушла, а дальше опять началось какое-то туманное состояние. Кто-то приходил? Что-то с ней делал? Её обтирали полотенцами, её массировали. Её мучили кошмары, кошмары омерзительные, в них было полно крови и расчленённых тел. Когда она бодрствовала, покачиваясь на волнах беспокойных и бессвязных мыслей, то мимо как разрозненные обломки кораблекрушения проносились непонятные и не связанные друг с другом картинки войны и мира. Они могли быть воспоминаниями, но стоило ей обратить своё внимание вовнутрь и попытаться их изучить, как поток мыслей замёрз, и снова нахлынула паника.

И в какой-то момент она решилась. Она соскользнула с кровати и двинулась к двери. Та открылась автоматически, за ней был короткий коридор, тускло освещённый полосой ночной подсветки на уровне плинтуса. Рядом с палатой был крошечный кабинет со следящим пультом, но ей не сюда. В конце коридора ещё одна дверь, которая тоже открылась сама. За ней ещё коридор, который вёл в лабораторию. Та была набита оборудованием медицинского назначения, и куда больше, чем требовалось для обычного лечебного учреждения. Здесь отчётливо попахивало очень подозрительными вещами. Бежать отсюда! Она вернулась в коридор, там был лифт, но он был заблокирован ладонным замком. Есть способы справиться с таким замком – как же? Обрывочные картинки стаей неуловимых рыбёшек мелькнули перед её взором, она подцепила крышку замка, чтобы аккуратно её снять... В этот момент в спину воткнулся дротик снотворного, а два лаборанта подхватили потерявшее сознание тело и отнесли обратно в кровать.

Полчаса спустя Аш-Тассилин сидела в кабинете Меддура. Можно было переслать отчёт, но ей хотелось похвалиться, так её распирало от гордости.

– Успех, я даже сама не ожидала, какой успех. Новая матрица прижилась идеально. Мы понемногу начали отменять препараты, снижающие мозговую активность – их давали поначалу, чтобы не перегрузить новые образовавшиеся синаптические связи. И сразу же проявила себя мужская личность – действовать, бежать. При этом действовала она решительно, стремительно, без истерик. Останься доминирующим матрица девочки, она вела бы себя совсем иным образом.

– Это прекрасно, конечно, а не будет ли проблем потом? Солдат как основа…

– В том-то и прелесть. Я внимательно следила за пробуждением активности мозга. Сохранились женские физиологические реакции, на них наложился общий мужской профиль поведения. Но в остальном личностная информация по-прежнему пуста. Чистый лист бумаги, который можно воспитать как угодно. Я это уже проверила, загрузив язык – свой старый она забыла, этот раздел мозга был пуст, причём как от донора, так и от реципиента. Будут какие-то чисто мужские реакции, но профессиональная память утрачена. Когда мы поняли, что она встала и готовит побег – мы специально оставили несколько вариантов, которые обязательно увидит любой мало-мальски обученный человек. Но девочка их вообще не заметила. Я проведу несколько тестов, но думаю – нет. Тут никаких проблем.

– Хорошо. Тогда заканчивай, и нашу покупку уже заждались.

У пациентки жизнь изменилась. Врач к ней не приходила, вместо неё были два лаборанта. Девушка больше не чувствовала слабости, её кормили нормальной пищей. Регулярно выводили заниматься физиотерапией, восстанавливая мускулатуру, ослабевшую от долгого лежания в кровати. Зачем-то учили читать и писать на местном языке, и не абы как, а бегло, чтобы она могла красиво, с выражением вслух прочитать тот или иной текст. После занятий она ела и обессиленная падала в постель, засыпала и смотрела обрывки снов, но военные сцены приходили всё реже и реже. Стоило проснуться – как цикл начинался по новой.

Иногда цикл нарушался: после очередного занятия по физиотерапии её отправляли мыться. Поначалу ей пытался помогать кто-то из ассистентов, но она горячо отказывалась, разок устроив самую настоящую истерику. Ей с чего-то было неприятно раздеваться в присутствии мужчины. Впрочем, когда девушке предложили помощь женщины, она тоже отказалась, пускай второй раз истерика и была притворством. Каким-то обострённым чувством она поняла, что это тоже непонятный хитрый тест – кого она выберет, и согласие выбрать женщину принесёт ей неприятности. Но главное было то, что ванная комната и мытьё были единственной и хоть какой-то иллюзией свободы и одиночества, когда за ней не следили. И лишаться хотя бы этого девушка не хотела.

Измотанная сегодняшними занятиями, она побрела в ванную, где, перед тем как встать под душ, разделась и в очередной раз уставилась на себя в зеркало в полный рост. «Кто я?»

В это мгновение оно и случилось. Ощущение было такое, словно она попала под водопад – и тонны воды уронили ей на голову, бросили её на колени. Она издала тихое хныканье и негромко заскулила, скорчившись на полу и обхватив руками голову – за надбровными дугами взорвалась боль, а горло перехватил спазм. Она стиснула губы, стараясь не издать больше ни звука и не привлечь внимания. Софья вспомнила если не всё, то почти всё. Как она по глупости убежала из дома и приехала на кладбище. Папа… «Что я наделала? Что мне теперь делать?» Судя по всему, Марина оказалась права – а она полная дура. Папа боялся именно этого. Что её могут похитить. Не зря сказал сидеть дома, никуда не выходить, и приставил охрану, а сам отправился чего-то решать. Вот только поздно жалеть. Сейчас ей необходимо не выдать себя. Вести как прежде, пока не поймёт – где она, зачем её сюда привезли и как отсюда выбраться.

***

Буквально через несколько циклов, выйдя из ванной и пережёвывая очередной обед-ужин-завтрак – каждый раз все блюда имели единый вкус, то немного кислый, то чуть сладковатый – Софья обратила внимание, что в этот раз появился странный горьковатый привкус. Стоило проглотить несколько ложек, и тут же закружилась голова, и девушка легла на кровать. В полудрёме она ощутила, как возникло кратковременное чувство невесомости, будто на качелях, когда летишь вверх, но потом движение стало равномерным и необычайно гладким. Дальше сознание оглушило как близким взрывом, несмотря на закрытые веки по глазам ударил яркий свет, словно внезапно зажгли спичку в тёмной комнате. И Софья на некоторое время всё-таки потеряла связь с реальностью. В какой-то момент в кончиках пальцев вдруг появилось лёгкое покалывание, тяжесть в голове исчезла. Софья открыла глаза. Укрытая пушистым жёлтым покрывалом до шеи, она лежала в просторной светло-жёлтой комнате, где из мебели единственная кровать под балдахином. С чего-то девушка сразу поняла, что столбы, резьба и прочие элементы пластиковые, но сделана имитация под лакированное дерево было здорово. Стена напротив – огромное от пола до потолка окно, за которым утренний туман мягко окутывал холмы и скрадывал очертания леса. Приятно пахло апельсинами… хотя после непонятного срока заточения в лаборатории-больнице и постоянных медицинских ароматов любой запах станет божественным нектаром.