А-Два

Сигнал был неочевиден: выражался он в коротком мигании строго определенного фонаря, находящегося на том же столбе, где и Макаров. Товарищи увидели, вняли и носу из вагона не показали.

Жандармы бдили, Саша радовался, прочим не было никакого дела: сидят двое в купе, и пусть сидят.

Наконец, издав последний гудок, паровоз грузно тронулся с места. Жандармские агенты остались ни с чем и, верно, по этому поводу огорчились, Макаров заслуженно возликовал, товарищи, разумно взявшие билеты так, чтобы не выходить, в случае опасности, из вагона, и вовремя увидевшие нарочитый сигнал, были спасены.

В удобном синем вагоне, купе третий нумер, расположились двое.

- Знаете, меня не первый день мучает один вопрос, - один из пассажиров, одетый протодьяконом, продолжил прерванный стояночной суетой разговор. - И вопрос этот касается вашего общественного устройства.

- Я уже говорил и Вам, и вашим товарищам, что любые такие вопросы можно задавать, ничуть не чинясь. - Визави протодьякона, совершенно очевидный пущевой эльф, одетый, как и принято в лесном народе, размашисто и зелено, элегантно развалился в кресле синего жаккарда. На попутчика он поглядывал с некоторой долей снисходительности, нормальной, впрочем, когда снисходящему минимум в десять раз больше лет, чем тому, с кем он ведет беседу.

- Тогда скажите, - протодьякон огладил негустую, но длинную, бородку, и продолжил. - Как получается, что Пуща, монархия по своей сути, так активно и сознательно поддерживает нас, марксистов, и наши взгляды на жизнь? Взять, к примеру, товарища Рахья...

- Вы только самому Эйно этого не скажите: будете неправильно поняты, и, возможно, немного биты. Рахья, конечно, эльда, но эльда городской, к Пуще отношения не имеет, заданий от Совета Третьей Листвы не получает, да и недолюбливает нас, лесных, честно говоря. - Перворожденный поднял стакан с остывшим чаем и отхлебнул ароматного напитка.

- Кроме того, Рахья - совершенно негодный пример, - продолжил старший собеседник развитие своей мысли. - Они, городские, помешаны на идее всеобщего равенства до такой степени, что готовы ставить всех в одну шеренгу и отрезать лишнее. К примеру, была одна история с певцом Шаляпиным — Рахья совершенно натуральным образом предлагал обрезать Федору Ивановичу уши: слишком хороший музыкальный слух, дескать, возвышает его над окружающими, а это нарушает социалистическую идею!

- Историю эту я слышал. - Протодьякон улыбнулся. - Только товарищи рассказывали, будто городские эльдар предлагали подрезать полуогру связки, но цель была та же.

- Уже не важно, - продолжил эльф. - Да и не о городских сейчас речь. Главный вопрос, который возникает уже у меня: с чего Вы, юноша, вообще решили, что Пуща управляется по монархическому принципу?

- Ну как же, - нимало не смутился юный собеседник. – «В году тысяча семьсот двадцать пятом король Гэллаир Первый доставил прах императора Петра быстроходной ладьей по реке...». Король — это монарх, и он до сих пор правит в Восточной Пуще, значит, Пуща — монархия. И, насколько мне известно, система правления во всех Старых Лесах одна и та же...

Перворожденный собеседник рассмеялся. Смех был звонкий и мелодичный, будто кто-то рассыпал на рытый бархат серебрянные колокольчики. - Ох уж эти мне трудности перевода, юноша! Смотрите: все дело в том, что «тару» и «таар» — не одно и то же. Первое означает, действительно, «король», но в эльфийских языках встречается редко, и только в древних легендах. Второе — это просто «руководитель», без уточнения общественной функции и полномочий. Так что Гэллаир — не король, а просто правитель, а Первый — это не порядковый номер монарха этого имени, а номер срока его правления. Сейчас он, к слову, Гэллаир Третий, поскольку избран — демократическим голосованием, тайным и всенародным, на третий столетний срок!

- И все равно, - интересующийся будто искал подвох. - Правитель, который руководит государством сто лет и больше — это монарх, если не по названию, то по сути!

- Вы, как представитель короткоживущей расы, совершаете одну типичную ошибку. - Эльф вдруг стал серьезен и сосредоточен. - Поймите, то, что для вас вся жизнь, и даже больше, для эльфа — срок немалый, но не критичный! Вот сколько, по-вашему, мне лет? Обычных, человеческих лет, без коэффициента личного опыта, предложенного Энгельсом?

- Не могу сказать. - стушевался протодьякон, или, во всяком случае, тот, кто был протодьяконом одет. - Лично мне кажется, что человеческих лет Вам было бы тридцать, а эльфийских... Не знаю. Двести?

- Двести... Двести лет, или около того, моему младшему внуку. Его отцу, моему сыну, уже четыреста, и, по нашим меркам, он еще совсем юнец, без опыта, навыков и репутации в обществе. Это как человек в семнадцать: телом уже вырос и вытянулся, умом пребывает в позднем детстве. Мне, юноша, по абсолютному счету оборотов Земли вокруг Солнца, минула первая тысяча, и то — в определенных кругах я числюсь молодым и подающим надежды!

В дверь купе постучали. Протодьякон изобразил постную мину, построжел лицом и выпрямился осанкой. Его собеседник и попутчик, напротив, развалился в кресле, и выражение на лицо напустил высокомерное и немного уставшее. - Войдите! - предложил он стучащему.

Дверь открылась, в проеме оказался кондуктор. - Изволят ли господа чаю? - осведомился он с той неугодливой учтивостью, лишенной словоерсов и излишне глубоких поклонов, что выгодно отличает высоких профессионалов от незадачливых, менее опытных и знающих, собратьев.

- Господа изволят чаю и свежих баранок. - подал голос из глубины кресла эльф. - Как раз проезжали крупную станцию, наверняка ты, любезнейший, озаботился. Обеспечь.

Любезнейший и озаботился, и обеспечил: далее беседа велась без помех.

- Мало кто сейчас помнит, что Ян Каутский, отец редактора четвертого тома Капитала, был полуэльф, причем полуэльф из числа осененных листвой. Что означает этот термин, Вы, конечно, знаете? – эльдар взглянул на собеседника вопросительно.

- Знаю. Это когда эльф не самых чистых кровей, или не эльф вовсе, признается одним из правительств Листвы совершенно за своего, без поражения в правах и прочих неприятностей, нередко случающихся с полукровками и квартеронами.

- Верно, юноша. Ян Вацлав был художник, и художник гениальный до такой степени, что все его известные работы хранятся исключительно в Высоких Залах правителей Пущ. Стоит обнаружиться его малоизвестным работам, даже их наброскам, как таковые немедленно выкупаются за любые деньги.

- Так вот, отец привил своему сыну, Карлу Иоганну, понимание эльфийского закона и любовь к правильному устройству государства, а эльфы, в общем, отринули любые идеи, кроме социалистических, уже несколько тысяч лет назад. Прочие социальные устройства понимаются нами как нестроения, слишком в них много места несправедливости и главной основе воинственности государств: мелочной меркантильности. И монархия, как крайняя форма феодализма, и этот ваш капитализм, который хомо совсем недавно полагали новым и прогрессивным строем, эльдар же наигрались в таковой еще во времена падения Рима...

Эльф ненадолго замолчал: задумался о чем-то своем, или просто ткал нить пояснения. Собеседник внимал, сидя тихо, словно мышь, точно знающая, что поблизости бродит кот, злой и голодный.

- Так вот, Карл Каутский был очень хорошо знаком с эльфийским устройством государства, и потому всем сердцем принял идеи Карла Маркса. Сам же Карл Маркс, или, если перевести на человеческий язык, Дворф, рожденный в Марте — родной прапраправнук Двалина Отщепенца, первым отринувшего власть королей из колена Дурина Долгоборода, и ушедшего жить к людям. Отсюда и неприятие монаршей власти, и доскональное понимание сути экономических отношений, и комплиментарное отношение к пролетариату, и многое другое. Еще он, конечно, много общался с Пущей, и даже прожил двадцать лет в одном из наших горных поселений, так что ничего удивительного, юноша, ничего удивительного.

- Это что же получается, - сидевший истуканом протодьякон оживился. Было заметно, что сделалось ему немного не по себе и даже слегка обидно. - Получается, что идеи Маркса, Энгельса, Каутского... Они нечеловеческие? А как же мы, как же хомо? Ни на что не способны, у нас ни идей, ни своих чаяний, только и можем, что повторять за старшими расами?

- Не совсем так. Точнее, совсем не так. Скажите, Вам ведь известен гласный состав Комитета Партии? - эльф не стал уточнять, какая именно партия имеется в виду, только выделил тонкой игрой голоса само слово, как бы произнеся первую букву прописной. - Назовите мне, пожалуйста, не-хомо в ее составе? Можете загибать пальцы, Вам их хватит, причем на одной руке.

- Во-первых, журналист, товарищ Швили. Он горийский дворф, сейчас в ссылке где-то на уральских копях. - протодьякон загнул один палец. Во-вторых...

- И всё, верно? - хмыкнул эльф, подаваясь вперед. - Больше нет? На самом деле, конечно, есть. И чистокровные дворфы или эльфы, и полукровки, и квартероны, но главные партийцы, определяющие сейчас сам ход истории, люди. Хомо, если угодно, сапиенс сапиенс, чистокровные. Знаете, почему так получилось?

Молодой человек был ошарашен. Дважды посмотреть на привычный вопрос с совершенно разных точек зрения меньше, чем за час — дело необычное и непривычное, и может ввергнуть в изумление и более опытного товарища. - Почему же? - уточнил он слабым голосом.

- Потому, что вы, люди, обладаете двумя истинными дарами сил природы, которые Ваши коллеги по религиозному дурману обычно называют волей Творца. Вы, во-первых, очень недолго живете, и не успеваете устать от жизни. Во-вторых, короткая жизнь, быстрое взросление и увядание, буквально заставляют вас развиваться самим и развивать все, что вас окружает, с невероятной для долгоживущих рас скоростью! Это касается всего: и науки, и общественных отношений, и экономики с политикой.

Во всем вы самые жадные до всего нового, самые интересующиеся, самые, даже не знаю... Кто-то называет нас, эльдар, юностью этого мира, но мы, на самом деле, глубокое старичье! Истинная юность мира — вы, хомо! И именно вам предстоит сделать со всем миром то, что мы, эльфы, сделали для одних себя, дворфы толком не распробовали, орки и гоблины даже не представляют возможным! Вы, именно вы, построите общество всеобщей справедливости, сразу для всех! - Эльф завершил речь прочувственную и пламенную, и, будто обессилев, откинулся на спинку кресла.

Молодой человек, одетый протодьяконом, зримо утратил готовность спорить. Конечно, о чем-то он уже слышал или читал, что-то додумал сам, что-то постичь только готовился, но такая картина мира, четкая и понятная, истинно марксистская, встала перед его мысленным взором впервые. Ответ на вопрос породил еще большую массу вопросов, но перед тем, как их задать, стоило как следует подумать. Подумать и посоветоваться с товарищами. Поэтому юноша никаких вопросов задавать не стал, а вместо этого благодарно кивнул.

- Спасибо Вам, Феликс Эдмундович.

***

Ленинград, 17 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.

Участник

Широка и огромна родная страна! Все, что в ней есть, от первой травинки до последнего винтика, принадлежит не частному капиталу, а всему советскому народу, или даже всем советским народам, дружно обитающим в границах двадцати одной союзной республики! Вся современная история СССР — одно огромное достижение, и народ достижением этим по праву гордится.