Вероятность конфликта

Полицейский быстро пробежался по документу, подошел ближе ко мне и указал на строку:

— Здесь «ж» с засечками, а здесь — нет. По сути, шрифт стандартный для каждой пишущей машинки, но иногда люди меняют лапку, не обращая внимания на это. И получается набор шрифтов. Так вышло и здесь.

— Значит... — еще одна проверка убедила меня в том, что документы действительно были отпечатаны на разных машинках. И потому я подошел к соседнему столу, чтобы убедиться — здесь лапки отличались от того, что было отпечатано в документах. — Есть желание проверить все здание на наличие пишущих машинок с такими же дефектами.

— Откуда это недоверие?

— Хотя бы с того, что документ был готов почти сразу, — ответил я. — Вроде бы это был вечер пятницы. А газета, в которой напечатали заметку, получила отчет... когда?

— Момент, — полицейский снова позвонил и сделал запрос в газету.

Я оперся с на стол. Не то чтобы он явно что-то скрывал, но просыпалось какое-то доверие к человеку. Малая толика, не более того.

— Да, документ получили в день, когда произошло убийство, — произнес Владислав Владимирович. — И это дает кое-какую пищу для размышлений.

— Что Иван Наполеонович схитрил?

— Что, скорее всего, здесь не его вина.

— Та-а-ак, — протянул я. — А вот это уже очень интересно. Может, он все-таки просто напечатал второй документ на любой другой машинке в участке?

У полицейского заметно расширились ноздри. В пятый раз он взял трубку и вызвал дежурного.

— Кто у нас в участке?

— Пара стажеров, — ответил он.

— Прекрасно. Работа — как раз для них. Вот это надо сравнить со всеми пишущими машинками в здании. Приоритет — буквы «а» и «ж». Если не найдете ничего — доложить. Найдете хоть одну — доложить!

— А если будет больше... — робко начал дежурный, но Владислав Владимирович перебил его:

— Все принести сюда, если будет больше!

Командный голос возымел действие. Дежурный и стажеры долго бродили по этажам, раздражая топотом полицейского, но радуя меня хоть каким-то действием, в котором мне не пришлось принимать непосредственного участия.

В своих просьбах я не видел ничего особенного. Нормальная проверка. И то, что главный полицейский в управлении этому подчинился, отчасти доказывало, что он готов сделать все, лишь бы выйти из-под моих подозрений.

Пока это у него получалось неплохо. А когда через почти час все трое проверяющих завалились в кабинет Рубского и Ковалева, все стало еще яснее:

— Ни одной машинки, у которой были те же буквы «а» и «ж», в нашем здании нет, — доложили нам.

— В подвале смотрели?

— Да, — хором ответили стажеры, улыбаясь своей одинаковости.

— Вот ничего смешного нет! — взревел Владислав Владимирович. — Господин барон здесь время тратит, а вы смеетесь. Я могу вам доверять? Здесь точно нет такой пишущей машинки?

— Ничего похожего, — повторил дежурный.

— Свободны, — прогнал их полицейский. — Получается, что поддельный документ отпечатали не здесь, — произнес он и убрал поддельный отчет в карман.

— Дальнейшие предложения?

— Еще один звонок. Нет, два звонка! — после того, как выяснилось, что его управление неповинно в нарушении закона, Владислав Владимирович заметно оживился. И вновь набрал газету, которая напечатала заметку. — Еще раз простите за беспокойство, — начал он, — но просьба уточнить, кто передал данные по убийству на Сталелитейном. Кто? Ковалев? Сам? Да, спасибо. Что ж, кажется, это все же мои сотрудники передали отчет. Но кто дал его Ковалеву.

— Дома он его написать точно не мог, — произнес я.

— Естественно. Но, тем не менее, нам надо его найти, — проговорил он, не отнимая трубки от лица. — Простите за настойчивость, но Иван еще... ага, не дома. Спасибо.

— Я так понимаю, он пропал? Будете искать?

— Обычно не так сразу, но сейчас... Да, объявим в розыск. Кроме него никто не скажет, зачем подменили документ и кто его автор. Полагаю, господин барон, что наш первоначальный конфликт можно считать исчерпанным?

— Полагаю, — ответил я.

Но даже рукопожатие пока не до конца стерло все сомнения в полицейском.