История Легенды

Глава 2

Не знаю уж как, насчёт следов пребывания людей, а приключение она себе нашла. Большое такое, лохматое, клыкастое и когтистое. Медведем называется.

Я таких мишек в жизни до этого не видел даже по телеку. Под три метра ростом, если на задние лапы встанет. Весом наверное центнеров восемь. Каждая лапа, что две моих головы. Когтищи в два пальца длинной. Клыки… Весна. Голодный. Глаза горят…

Удивляюсь я её лёгким. Бежать на скорости достаточной, чтобы не быть съеденной немедленно, через кусты и коряги, да ещё на одной ноте орать при этом! На такое, пожалуй, не каждый спортсмен способен.

И ведь главное, я только разделся, только ногой воду попробовал, как заработала эта сирена воздушной тревоги.

Не помню, каким местом я тогда думал. И думал ли вообще.

Она закономерно споткнулась и упала, оборвав свой крик. А я именно в этот момент в медведя и врезался. Он отвлёкся. Ритка же, не будь дурой, быстренько вскочила и уже без крика отбежала на безопасное расстояние.

Вы ни когда не дрались с медведем? Зря. Так больно мне до этого ещё не было ни разу. Даже, когда я с пятого этажа навернулся, пробуя себя в исскустве паркура.

Если я до того момента, как эта зверюга мне располосовала когтями всю грудь и спину, ещё чем-то, но явно не головой, думал, то после этого перестал делать это вовсе. Я озверел. Кажется, даже рычал громче самого медведя. И орал.

Совет из личного опыта. Не деритесь с медведем. Если конечно у вас нет в запасе парочки сверхспособностей. В первый момент он меня просто сбил с ног и остервенело рвал на британский флаг. Будь я нормальным человеком, то умер бы от первого же удара, того, которым он сбил меня с ног. А так, просто орал от боли и ярости, извиваясь и дергаясь на когтях и клыках зверя. Да ещё отвечать пытался. В какой-то момент, мне удалось вылезти из-под этой туши и начать колотить его уже из более удобного положения. Толку-то?

Я бил эту тушу кулаками со всей возможной силой и яростью. А ему хоть бы хны. Разве что щекотно было.

Но дело в разнице между конечным и бесконечным: силы медведя конечны, мои — нет.

Спустя полчаса или несколько больше этого сумасшествия (не уверен, что в том состоянии мог адекватно оценивать временные промежутки) медведь сдох. Я, кажется, сломал ему шею, когда озверел (или отупел) настолько, что полез обниматься.

Что зверь уже не сопротивляется и даже не шевелится, и что я бью, кулаками по остывающему трупу, до меня дошло минут через десять.

Я, будто пьяный, водил глазами, пошатываясь, встал на ноги. Бешенство ушло. Была опустошённость и адреналиновая передозировка.

Я медленно пошёл в сторону озера. Всё тело трясло крупной и мелкой дрожью, руки тряслись, в голове мутилось. Чем-то похоже на состояние наркотического опьянения и оргазм одновременно.

Я медленно проковылял мимо бледной, как смерть, Ритки к озеру. И стал отмываться от собственной крови, покрывавшей меня от пяток до макушки. Трусы не уцелели, так как перед купанием я постеснялся их снять. Кошмарное должно быть зрелище. Или смешное.

Смывая кровь, медленно приходил в себя. И мог уже понемногу анализировать свои чувства.

Мне было страшно. Я в тот момент боялся самого себя. Своих чувств. Той злой радости и яростного удовольствия, что захлестывали с головой. Удовольствия от убийства…

Не убивать больше, зарекался я отмывая от лица кровь. Слишком это было сладко. Ярость и сила были слишком приятны. Кровь слишком пьянила. В тот момент я отчётливо, в красках, видел кем, а точнее чем, могу стать, скользя по этой дорожке. Чудовищем из ночных кошмаров. Ненасытной кровавой смертью. Страшной и неостановимой. Бессмертный кровавый маньяк, убивающий ради кровавого оргазма. Это слишком для этого мира. Это слишком для всех миров. И я не хочу в него превратиться.

Позднее, я выяснил про себя ещё одно маленькое свойство. Моё тело, как таковое не константно, как это могло бы казаться. Нет. Оно эволюционирует. Эволюция идёт вслед за сознанием. В основном. Но есть и автоматические процессы. В частности это касается мозга. Каждый раз, восстанавливаюсь после испытанной боли, полученных повреждений, он становится лучше. Не хочу объяснять тонкости и механизмы: просто немного лучше и совершеннее. Чем сильнее боль и серьёзнее повреждения тела, тем сильнее меняется мозг. Выражаясь понятными образами: связи между нервными клетками крепнут, скорость прохождения сигналов возрастает, а интенсивность их увеличивается. Да и самих клеток становится немного больше. Но в том же объёме, что и прежде. Структура становится плотнее.

То есть константна форма, тогда как содержание подвержено изменениям. И это касается всего тела, всех его тканей.

Иными словами, если я надолго останусь в воде, жабры у меня не вырастут и кожа чешуёй не покроется. Но плавать стану лучше.

После случая с медведем, я старался больше не поддаваться ярости. Старался…