Здесь вам не клан

Контактная граната.

Самонаводящаяся.

Не теряя времени, срываюсь с места — надо отрезать себя от этой заразы. Дверь, стена, перегородка. Мне подойдет что угодно, лишь бы оно встало на пути шарика.

Винтовку — в чехол.

Одним прыжком преодолеваю треть бельярдной, но шипованная тварь закладывает вираж и устремляется следом. Суки, откуда у вас мой код ДНК?

У дверного проема дорогу заступает «призрак».

Мы оба наносим друг другу удары плазменными резаками. Взмахи наотмашь, сливающиеся на высоких скоростях в светящиеся дуги. Бок обжигает болью — пластины брони повреждены. Мой оппонент падает на колени, хватаясь за горло. Я добиваю «призрака» тычком плазменного ножа в голову. Лезвие прошивает шлем и хорошенько прожаривает мозги спецназовца. Слышится шипение.

К двери!

Наши ребята взломали систему безопасности, поэтому створки должны разойтись от прикосновения к сенсору. Я вскользь трогаю пластину… и врезаюсь в полотно.

Бильярдная заперта.

А как «призраки» оказались внутри?

Это последняя мысль. Граната толкает меня в спину, шипы с мономолекулярными насадками застревают в пластине. Гремит взрыв.

Я погружаюсь во тьму, из которой нет возврата… * * *

— Отключай эту хрень!

Машина резко вильнула вбок, тело заносит, жгуты и провода натянулись. Да, меня зафиксировали жгутами на кушетке. Или каталке. В голове каша, ребра болят, глаза слезятся.

Я жив или нет?

Меня разорвало на куски в Дубае, тут никакой госпиталь не поможет. Самонаводящиеся гранаты обладают кумулятивным эффектом, и они мощные. Пробивают любые доспехи, превращая оператора в фарш.

По идее, бояться нечего.

Я в загробном мире, и умереть во второй раз не получится… И всё же, срабатывают рефлексы. Чтобы защитить себя, я должен иметь свободные руки.

Девушка, выругавшись, отбрасывает планшет и хватается рукой за мою кушетку.

Фургон набирает скорость.

— Ну! — в моем голосе прорезалась сталь.

Девушка посмотрела на меня с удивлением, но подчинилась. Щелкнул карабин, правая кисть освободилась. Перевернувшись на левый бок, я начал возиться со вторым креплением. Девушка тем временем расстегнула гибкую ленту на моем поясе.

Справившись с карабином, я начал отдирать провода — все они были закреплены липкими фиксаторами.

Твою мать.

Не похоже на загробный мир.

А еще у меня голос какой-то странный. Юношеский, не взрослый. Мягкий тембр, никакой хрипотцы. Это чужой голос, он не принадлежит мне!

Пальцы длинные и тонкие. Костяшки не сбитые от многочисленных тренировок в спортзале. Да что там, у меня здоровенные кулаки, а здесь… Тонкие предплечья. Я в теле хлюпика, а не нормального сорокалетнего мужика, умеющего за себя постоять.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Девушка ответила нехотя:

— Кара.

И тут я вспоминаю важную деталь — первые секунды своего пробуждения. Меня назвали «Витей». Тело чужое, голос и руки — тоже.

Дичь.

Надо побыстрее выяснить, что происходит.

Звуки улицы вновь вспарываются автоматной очередью. Нас преследуют, по фургону открыт огонь. А у меня нет бронекостюма, винтовки, резака. Вообще ничего нет.

Отстегиваюсь от ложемента и спрыгиваю на пол фургона.

Пористый прямоугольник тотчас складывается и прижимается к боковой поверхности салона. Провода втягиваются в специальные гнезда. Интересная технология.

Резкий поворот.

Ноги подкашиваются, я падаю на ребристую поверхность.

Да, забыл сказать. На мне — какая-то хламида, напоминающая больничную пижаму. Белья нет. Жесть какая, только апостола Петра с ключами не хватает. Правда, с райскими кущами эта каморка имеет мало общего. Да и охотятся за нами явно не ангелы.

Стрельба возобновилась.

Одна из пуль прошивает заднюю дверцу, попадает в белый вырост на потолке. Из выроста с шипением вырывается воздух.

— В кабину, — приказывает Кара.

Я хорошо знаю этот тон. Подобные распоряжения отдаются гражданским, чтобы те не путались под ногами. Вот только не вижу я в руках моей спутницы оружия. Даже самой завалящей пневматики.

Ок.

Допустим, она знает, что делает.

Меня шатает — то ли от резких поворотов, то ли от слабости. Чую, этот организм пережил не лучшие времена. Возможно, я траванулся перед тем, как оказаться в этом фургоне. Косвенно мою догадку подтверждают проводки и диагностический планшет.

Добираюсь до серого прямоугольника, вписанного в переборку.

Автоматика раздвигает створки — половинки двери уходят вверх и вниз. Мы что, на туристическом автобусе покатушки устроили? Ладно, сейчас не до вопросов.

Кабина напоминает логово дальнобойщика. Высокие и массивные кресла, приборная панель со светящимися циферблатами, полукруглая баранка, смахивающая на штурвал в самолете. В водительском кресле сидит мрачный детина и неотрывно смотрит… на оцифрованную картинку. Лобовое стекло — это большой экран, по которому несутся потоки машин. Снаружи ночь, а это совершенно не чувствуется.

Плюхаюсь в соседнее кресло.

И тут же оборачиваюсь, предчувствуя неладное. Так и есть. Створки двери в салон почему-то не сомкнулись, и я увидел… То, что окончательно перевернуло мои представления о действительности.

Кара распахнула настежь заднюю дверь — полотно откинулось вверх на доводчиках. Девушку окутал полупрозрачный шар, по которому изредка пробегали… Молнии? Неоновые дорожки? Я никогда такого не видел — даже в экспериментальных лабораториях «Ростехно». А вишенкой на торте стали светящиеся диски, которые девушка соткала из пустоты в своих ладонях.

Я был прав.

Это загробный мир.

Кара сделала неуловимое движение кистью, и светящийся диск полетел во тьму — прямиком к черному джипу, преследующему нас по оживленной трассе. Из люка в крыше джипа высунулся мужик, который и палил по нашему фургону из автомата. Диск угодил в грудину этому чуваку, разбрызгивая красное. Кровища заляпала крышу и лобовое стекло внедорожника, автомат упал на проезжую часть и сгинул под колесами встречной фуры.

Второй диск Кара вогнала в колесо внедорожника.

Джип вильнул вправо, столкнулся с какой-то легковушкой. Грохот, скрежет, визг тормозов, гудки, разлетающиеся по сторонам детали…

— Какого хера дверь открыта? — рявкнула Кара.

Я понял, что моя нога блокирует автоматику. Увлекшись, я так и остался сидеть вполоборота, наблюдая за происходящим дерьмом.

Реалистичный трип!

Водитель покосился на меня с недобрым прищуром.

— Ладно-ладно, — отворачиваюсь от спектакля.

Металлические створки отрезают салон от кабины.

— Кто вы такие? — не выдерживаю я. — Куда мы едем?

— Не мешай, парень, — процедил водила, проскакивая на красный свет и чудом избегая контакта с автобусом. — Нам заплатили, чтобы вытащить тебя из жопы.

Благоразумно молчу.

Машина ныряет в тоннель и набирает ускорение. Звуков перестрелки больше не слышно. Лампы подсветки сливаются в белые линии.

Лихорадочно соображаю.

Тело ломает и корежит, словно я нарик, переживающий ломку. Болят мышцы и суставы. Дыхание затруднено, пульс учащенный. Впрочем, это может быть адреналин. У меня всего два варианта. Либо я отправился в чистилище, и меня везут по этому гребаному тоннелю в ад, а Харон зашифровался под водителя, либо фургон реален. Здравый смысл подсказывает, что души умерших не испытывают ломку. Следовательно, я в реале. В теле мелкого пацана. Я не вижу своего отражения…

Стоп.

Почему же?

Вот оно, зеркало. Крохотный дисплей, вмонтированный в верхнюю часть лобового экрана. Прямоугольник выставлен на отражающий режим. Устаревшая технология, у нас такой пользуются разве что кочевники из Средней Азии.

Зеркало демонстрирует мне смазливую мордашку со спутанными черными космами волос и пронзительными льдисто-голубыми глазами. Видок у меня болезненный, словно я вернулся с того света. Черты лица… породистые. Я бы даже сказал, аристократические.

Хрень собачья.

Осматриваю себя более внимательно. Кожа бледная, мышцы в зачаточном состоянии. Общая костлявость и дрищавость. Это точно не я. Ну, не моя прежняя физическая оболочка.

Перерождение?

Версия кажется бредовой, но вот они — факты. Выходит, я подорвался на той гранате и перенесся в совершенно иной мир. Вселился не пойми в кого. И этот не пойми кто спасается бегством от неведомых преследователей в компании угрюмого хмыря-водителя и сисястой оторвы, которая пользуется хитрым колдунством.

Из огня да в полымя.

Так, получается меня можно убить.

Мысль неприятная.

Пытаюсь проникнуть в воспоминания своего носителя — вдруг удастся почерпнуть сведения о новом мире? Тщетно. Здесь я — полный ноль. Не имею представления ни о своей личности, ни о том, сколько мне лет. Возможно, у меня есть семья? Прежняя жизнь — это всё, что я помню. С таким багажом знаний далеко не уедешь.

Тоннель заканчивается.

Мы снова оказываемся в городе — большом, насколько я могу судить. Высокие дома, море огней. Небо в наличии, так что я вряд ли нахожусь в Дубае. Тротуары утопают в зелени — на дворе лето.

Фургон мчится по оживленной магистрали.

— Что это за город? — спрашиваю я.

— А то сам не знаешь, — хмыкает водитель.

— Я ничего не помню.

— В смысле?

— Провал в памяти.

Мужик обеспокоен.

Похоже, эти ребята заинтересованы в том, чтобы доставить меня в целости и сохранности. Куда доставить? Это уже другой вопрос.

— Детройт, — сообщает мужик. — Мы в Атлантисе.

Здорово.

В моем мире Детройт — вымерший город. Там ничего нет, кроме промышленных развалин, бродячих псов и сквоттеров.

Перегородка с шипением размыкается.

— Оторвались, — сообщает Кара.

И тут моему взору предстает нечто.

Шестиполосная магистраль втягивается под своды высоченной арки, внутреннее пространство которой заполнено светящейся субстанцией.

Нет, не так.

Темно-фиолетовая плоскость разрезает шоссе пополам. Всё, что за гранью арки, перестает существовать. Автомобили проваливаются в мутную неопределенность, бесследно растворяются, я их не вижу… Другие машины собирают себя из пустоты, обретают вещественность и спокойно едут по встречке.

— Что это, вашу мать, такое? — не выдерживаю я.

— Портальная арка, — пожимает плечами водила. — Совсем, что ли, удолбался?

Я не отвечаю.

Потому что фиолетовая стена быстро приближается.