Плащ и галстук

Мысли, что все предатели и агенты в «Жасминной тени» выявлены — я не допускал.

Что еще можно сделать? Как проверить оставшихся? Как перепроверить тех, в ком я уверен? Какие вообще есть гарантии, что эта сволочь сейчас не прячется под плинтусами?! Никаких, вашу мать! Даже я могу прятаться под плинтусами!

Единственная зацепка, которая у меня есть, единственный шанс выявить это говно — это знание, что оно меня боится. Не может не бояться. Я отлично проехался по мозгам этой сволочи там, в «Лазурном берегу». Оно визжало, оно разрывало собственное тело от ужаса. Он, этот страх, сейчас живет в нем, мои рожи не дают этой сволочи спать. Её сознание, каким бы оно ни было, теперь сражается само с собой.

Только вот я понятия не имею, когда и как этот козырь использовать. Придётся ждать. Если оно выжидает — оно борется с поселившимися в нем кошмарами. Я уже неоднократно видел видеозаписи о тех, кого «обработал».

Значит, будем выжидать и мы.

Звонок интеркома вырвал меня из мыслей. Янлинь. Просит прийти.

Значит, приду. Нельзя оставлять людей надолго без своей рожи. Могут подумать, что прячусь. Или что у нас проблемы.

Встав из-за стола, я уже пошёл на выход, но остановился возле зеркала, которое кто-то когда-то приволок к серверную. Может, он здесь зубы чистил? Не знаю, но на двери было хорошо закреплено немалых таких размеров полотно отражающей поверхности. Сняв маску, я задумчиво выпялился на себя.

Мда… уже не тот зародыш помеси говнаря с черте-знать-чем, что был год назад. Раздался в плечах, набрал массы и роста благодаря «клубу когтей», рожа стала пошире и… посмазливее? Наверное так. Теперь я похож на говнаря, чей альбом улетел в чартах в небеса, но вместо того, чтобы спускать всё на шлюх и кокаин, я занялся собой, сделал пластику, завел здоровый образ жизни. Стал лощеным и накаченным говнарём, да…

— «Ты стал гораздо… симпатичнее», — внезапно пробубнила Юлька.

Смущенно?

— «Может, хватит этого?», — направленно подумал я в ответ, — «Ты же должна прекрасно понимать, что твои чувства по отношению ко мне лишь импринтинг, имеющий целиком искусственную природу»

— «Может, мне этого достаточно?!», — довольно импульсивно подумала в ответ Окалина-младшая, — «Это тебе не приходило в голову?!»

— «Мне пришла ты. И отказываешься вылезать»

— «Был уговор, что я теперь твоё тайное оружие!»

— «Как будто бы ты не продолжила сидеть внутри, если бы этого уговора не было…»

Действительно, сейчас именно Палатенцо была моим козырем против любого возможного врага, на месте которого я бы первым делом попытался устранить источник своих страхов. А тут подстраховочка. Даже если мне в одну секунду разрушат мозг — Юлька испепелит противника. Плюс она мои «глаза на затылке». Если так подумать, то она, если не считать испортившегося характера, стала вообще идеальной женщиной. Даже женой. Можно взять с собой куда угодно, кушать не просит, прикроет спину, владеет просто бесконечным объёмом знаний, а еще и известна по всей стране и за её пределами. То есть — является просто одурительно эффективным средством отвлечения масс!

Но, увы. Теперь Юленька у нас полноценная женщина, эмоциональная и чувствительная, а значит — нахер мне не потребная. И так головняков много.

— «Сволочь»

— «Я просто с тобой честен. Ты же у меня в голове»

— «Мог бы хотя бы так громко не думать»

— «Я и твоя мама искренне желаем тебе счастья в личной жизни. Какой-нибудь»

— «Дурак…»

Вот так вот, хочешь помочь человеку обрести новый жизненный путь и обрести себя, а он обзывается. Обидно. Аж забываешь, что эта милая девушка тебя пару раз чуть не прикончила.

Сначала я навестил Цао Сюин, благо было по пути. Лучшего целителя страны нам не привезли, Ахмабезова была на другом конце континента, а приехавший вместо неё молодой парень работал иначе. Он сначала усыпил старую китаянку, затем, проверив, очистив и перевязав порезы и ушибы, запихал бабу Цао под капельницу, а после окутал её мягко сияющим силовым полем, которое медленно впиталось в старушку. Теперь она усиленно восстанавливалась, не приходя в сознание. Случай, по словам парня, был легкий. Резали её чистым острым ножом, такие раны закрываются куда легче, чем рваные, а вот ключицу придётся позже ломать и собирать по новой.

Лежащая китаянка выглядела умиротворенно. Рассматривая её, я внезапно понял, что очень привязался к этой женщине. Строгой, требовательной, авторитарной, но… человечной. Более человечной, чем большинство из нас.

Правда, это не исключает того, что, уходя, я закрою дверь на замок. И если даже Цао Сюин очнется полностью здоровой, встанет и будет требовать свободы и подчинения, то я не выпущу её из этой комнаты.

— Товарищ Изотов! Стоять. Превратитесь, — наставленный на меня автомат в руках оренбуржца Лазутина был удерживаем твердо и уверенно.

— Может, слизь выделить? — полюбопытствовал я, кивая на поднятые руки.

— Слишком легко имитировать. Выполняйте распоряжение, — был дан мне бесстрастный ответ.

Делать нечего, пришлось превратиться. Оружие тут же было опущено. На лице парня, рассматривающего, как я одеваюсь, не было никаких эмоций. Работа и работа, указания выдавал я сам.

— Мне нужно знать, как вы можете определить постороннего, маскирующегося под кого-то из нас, — взял быка за рога я, подойдя вплотную к парню, — Мне говорили, что кто-то среди вас обладает способностью. Как она работает?

— Это закрытая информация. Я не могу её разгласить, — не моргнув глазом, ответил парень.

— Не разглашай, — процедил я, — Разгласи, как я могу эффективно оперировать находящимися у меня в прямом подчинении бойцами, не зная критически важной способности, необходимой для решения боевой задачи!

— Не могу знать, товарищ лейтенант! — парень талантливо изобразил дебила.

— Видимо, придётся вас всех изолировать, — постановил я, — В одной комнате будете сидеть и под надзором.

На простоватой роже парня реакция от такого посыла никак не отразилась. Говорю же, роботы.

— Передай всем мой приказ. Снимаете патрулирование, передислоцируетесь в комнату номер один здания три. С вещами. С собой разрешаю взять по пять ежесуточных рационов, в день будет приходить еще двадцать четыре пайка. Их без надобности не вскрывать, складировать в одном углу. Разбейтесь на две группы, одна должна бодрствовать в любое время суток, быть готовой к вызову. Запрещаю применять на территории общежития любые способности, могущие повредить коммуникации и инфраструктуру. Как понял?

— Вас понял, товарищ лейтенант! Разрешите выполнять?

— Разрешаю.

Что, думали, я шутки шучу? Нет. Не можем в откровенность, значит можем в стратагему «Меньше народу — больше кислороду». Пусть охраняют сами себя. Если начнется заваруха, то встречаться с боевой способностью одного из этих двенадцати деревянных балбесов, в узком-то коридоре, у меня нет ни малейшего желания. Я, думаете, не заметил, что его «калашников» всё это время был на предохранителе?

Еще как заметил. Как и одну из девиц, которая, как и вот этот вот товарищ Лазутин, предпочитает смотреть мне при разговоре в переносицу или вообще, просто… смотреть. Способности, они разные бывают. Испускать энергию умеют и глазами — это далеко не редкость. Окалине-старшей, видимо, мало тех мер, что она предприняла раньше. Интересно, на кой черт? Мы же теперь с ней в одной упряжке? Или решила слить наши с Янлинь разработки, когда наметится прогресс? Ой вряд ли. Для этого надо заставить меня молч… понял.

Хорошая попытка, товарищ майор. Вы действительно работаете на своем месте. Уважаю.

Комната Янлинь встретила меня криком души, вырвавшимся у Кладышевой, подскочившей ко мне раньше, чем юная китаянка закрыла за мной дверь.

— Ты действительно отправил солдат на карантин?! Виктор, ты е*анутый?!! — заорала она, потрясая у меня перед носом кулачками.

— Нет патрулей — нет движения, — коротко объяснил я ей, — Вам проще, мне проще. Или хочешь, чтобы кто-то из этих архаровцев подорвал говнопровод? Напоминаю — мы наглухо закрыты. Совсем.

— А… а, впрочем, херня всё это, — неожиданно успокоилась девушка, повергнув меня в удивление, — Иди сюда. Янлинь, показывай ему, что камеры засекли.

Китаянка, кивнув, поскакала к своему рабочему месту, попутно маня меня рукой. Когда я подошел, она запустила запись одной из внешних камер, направленных на пруд. Также камера захватывала и часть парка. Присмотревшись, я понял, что воспроизведение ведется в ускоренном темпе.

— Вот, здесь, да, — отрывисто произнесла Янлинь, ставя запись на паузу. Она ткнула пальцем в экран, — Вот, Виктор. Смотри. Видишь?

Сунув голову вперед, я слегка потыкал щекой девушку, чтобы та подвинулась, а затем начал всматриваться. Еле заметная фигура, стоящая за деревом, смотрела, казалось, прямиком в камеру. Женская фигура. Застегнутый бежевый плащ, руки в карманах, старомодная прическа, как из 60-ых, ровная гладкая кожистая поверхность вместо лица, остренький подбородок.

— Понял, да? — весело пихнула меня в бок Вероника, — Эта дрянь снаружи! Её здесь нет! Ты зря парней с девчонками отослал!

— Янлинь, а ты что думаешь? — задумчиво пробормотал я, рассматривая фигуру нашего врага.

— Думаю, мы можем расслабиться, — вздохнула девушка, — Перевезти бабушку ко мне. Передать Васю Викусик-ку, она просила. Просто будем ждать, пока всё в городе закончится.

— Ага… очень хорошо.

— Что ага?! — вновь не удержалась Вероника.

— Хорошо, говорю, что вы так думаете, — пробормотал я, а затем посмотрел на девушек, — Только советую прекратить. Она… оно… да насрать, какого оно пола! Тварь в общежитии. Среди нас.

— Что?! — это донеслось от девушек хором.

— И у неё есть сообщники, — добил их я, — Как внутри, так и снаружи.