По сложной прямой

Глава 18. Спущенные с поводков

То, что шутки кончились, я понял довольно быстро. Можно сказать, сразу, как только услышал дикие вопли на десяток с лишним пролетов вниз, которые не смог погасить даже клубящийся в воздухе цемент. Ну… как шутки? Никто и до этого момента шутить не собирался. Мы чинно убегали, нас чинно и по всем правилам преследовали и даже почти нагнали. Но это всё происходило мирно и взвешенно — можно сказать, профессионально. Однако, у кого-то не выдержали нервы.

И не сказать, что меня это радовало, так как в паническое бегство пришлось пускаться, прихватив с собой только самое ценное, то есть Юльку. Выигрыш по времени у нас был крошечный, единственное, что могло затормозить преследующих была опаска наступить на скользкую ступеньку, а это давало выигрыш максимум минут пять.

Зато, уже не отягощенный одеждой и рюкзаком, я сквозанул от погони со страшной силой!

…и, спустя пять минут бешеных метаний по этажу, понял, что заблудился.

— Не заблудился, — спокойно возразила мне Юлька, когда я принял человеческий вид, — Это закрытый этаж, без сквозных коммуникаций.

— Раньше не могла сказать? — выдохнул я, лихорадочно думая, что теперь делать.

— Только что определила, — покачала головой призрак, — Это очень большой, сложный и однообразный архитектурный проект. Учитывая, с какой скоростью мы перемещались, я не могла уверенно отследить наше точное местоположение. Кажется, мы находимся в зоне госпиталя, а они строились как карантинные центры.

— Значит…

— Да, принимаем бой или пытаемся прорваться на другой этаж, — Юлька была спокойна как дохлый кабан, но меня подобные перспективы устраивали слабо.

— Тут должна быть расширенная вентиляция, Юль, — указал на очевидное я, — Да, в будущем она сменилась бы принудительной и через фильтры, но сейчас-то…?

— Точно, — немного удивленно кивнула красавица, — Тогда нам вот туда…

Окончательно всосаться в зарешеченную дыру я сумел буквально в самый последний момент. Троица влетевших в техническое помещение солдат тут же зарядила по моему хвосту пулями, тепловым лучом и каким-то зеленым шаром, от детонации которого у меня всё зазудело. А дальше послышался грубый нецензурный мат, так как никто не представлял, куда меня там понесло — вверх, вниз или, может быть, вообще по трубам налево?

На самом деле дорога там была только вверх, но об этом кроме нас с Юлькой, уже пребывающих на месте, никто не знал.

— А это пищевой склад, — просветила меня Юлия свет Игоревна, озирая огромное помещение, — Точнее, склады.

— И на вентиляции выше тут стоит заглушка, — мрачно ответил я, — Воздух идёт отсюда, я чувствую ток.

— А я слышу людей.

— Значит, буду драться, — решение пришло как-то само собой, — Юль? Я буду. Полезай назад в вентиляцию. Вылезешь через пару суток, вернешься тем же маршрутом домой.

В ответ на меня посмотрели сложным нечитаемым взглядом, а затем сказали, что в принципе имеют половой орган, на котором подобные предложения вертят. И не просто так, а еще и потому, что наши силы столь различны, что ни о каком взаимодействии на поле боя речь идти не может, так что шёл бы ты, Витюша, отсюда, а Юленька как-нибудь сама разберется, чем ей заняться. Ну, конечно, это было быстро и в других терминах, но плюс-минус такой вот смысл.

— Ты сам говорил, что я — не женщина, — завершила свой логический экспромт Палатенцо, — И не живая. Это верно. Но я хочу это исправить.

— Рискуя жизнью? — проглотил я слово «существование».

— Эмулировать половой акт было бы интереснее, — пожала плечами полупрозрачная блондинка, — Но ненамного.

— Ох…, — махнул я рукой, — Выживем — хоть обэмулируйся, надоело.

— Я запомню, — самым серьезным образом кивнула эта… эта…

Плюнув, я превратился в туман и отправился подальше от этой безумной девчонки. Разбираться с её и своими домыслами, когда ситуация уже полностью скатилась к жопе, занятие безблагодатное. Сейчас время совершенно для другого.

Вариантов для действия у меня было немного — лишь прорваться на этаж выше, который, скорее всего, окажется сквозным и даст куда больше маневра. При этом растекаться в объёмные формы я не мог себе позволить, «конденсация» бы заняла слишком много времени. Так что мне пришлось действовать новым способом…

Плюсы в моей форме? Она позволяет высунуть из-за угла буквально микроскопическую пиписюндру, с помощью которой я могу видеть, что там происходит. А происходят у нас сейчас две вещи — либо тьма, в которой моя туша ориентируется чуть ли не на ощупь, либо светят фонари тех, кто эту тушу страстно хочет. Ну а тот, кто хочет, тот и получит.

Первым мне под горячую руку подвернулись две тетки в камуфляже, умудрившиеся слегка подсветить друг другу лица. Уверившись, что они точно не из «наших», я не стеснялся в атаке, а банально высунулся гигантским червем из-за угла, пролетев метра четыре, а затем протаранил обеих теток так, что они свалились на задницы. Тут же сконденсировался, попутно слегка насыщая им глазницы липкой слизью, а затем отвесил обеим по подзатыльнику. Тетки раскинули мозгами и прекратили существование.

Я уже был таков, слямзив попутно один из их фонарей… который ровно через десять секунд мне пришлось со всей дури бросать в обернувшегося на хлопки взрывающихся голов теток неосапианта, в руках которого горели два комка зеленого пламени. Это получилось как-то по наитию — вот я бегу приблизительно туда, где есть вход на спасительный этаж выше, вот мужик с огоньками, а вокруг него с десяток лучей от фонарей! С десяток! И молча ведь стояли!

Здесь я мог только бросить и тут же сменить состояние на туман. Очень вовремя, так как быстро среагировавшие люди начали палить в меня из автоматов. Но только из них. Слегка успокоившись, я налетел на них, накрывая собой, а затем принялся быстро искать получившего мой фонарик. Пока попавшие в плен моей туманной формы ругались, орали и называли меня нехорошими словами, я обнаружил искомое — неосап валялся у стены, хрипя и поддёргивая конечностями. Влепившийся ему в грудь фонарь натворил делов с его ребрами, скорее всего фатально, потому как оказался наполовину погружен в тело мужика.

Дальше… я слегка растерялся. На мозги давило, что эти люди, что пытаются из меня выбраться, цепляясь друг за друга руками, они… беззащитны и, скорее всего, совершенно не виноваты. Но если я сейчас продолжу драпать, то они точно начнут орать окружающим неосапам, в какую сторону я побежал… А еще у них есть автоматы, и они из них меня могут продырявить.

Я заколебался. На секунду или две, просто-напросто растерявшись.

Позади треснуло. Затем грохнуло. Потом вспыхнуло ослепительно белым светом. Те, кто сидел во мне, заорали еще громче и отчаяннее, прижимая руки к ушам. Видимо, сильно там долбануло…

А затем в зал влетел… кирпич. Светящийся кирпич. Знакомым таким мягким белым светом. И крикнувший мне знакомым таким Юлькиным голосом:

— Вперед!

Почему-то я не послушался, а вместо этого рванул частью себя к этому кирпичу, накрывая его, вбирая, дергая на себя. Потом я планировал как раз и выполнить указание своей соседки по комнате, но мне в этом слегка помогли — вслед за кирпичом воздух прорезал медленный голубой луч, уткнувшийся удирающему мне… ну, пусть будет, в зад. Какой у облака может быть зад?

Онемевший, вот какой. Сразу и полностью.

Утаскивать онемевший кусок себя и девушку-кирпич стало для меня незабываемым опытом, навроде переноски на себе двух пар штанов, в каждую из которых было насрано. Но получилось, а Юлька, на прощание, сумела высунуться и гвоздануть по недообработанным мной служакам несильным, но выведшим их из строя цепным разрядом.

Громовой кирпич. Кирпич Судьбы по имени Юлька. Я достоин!

Какой только дебилизм не придёт в голову, когда ты панически убегаешь с квадратной жопой, которая, несмотря на то что состоит из тумана, довольно туго и нехотя пролазит в дверные проемы! Но я же не могу себя смазывать? Как оказалось — могу!

Паническое бегство на два пролёта вверх, затем, сквозь несколько больших, даже огромных темных залов, в каждом из которых вело несколько входов. Здесь я торможу, заметив в углу нечто приятное, радостное и дающее надежду. Относительную, конечно, но, как и всё по заветам дедушки Эйнштейна. Мешки цемента. Много. На этот раз не того сухого, заботливо обернутого в полиэтилен, прекрасно сохранившегося в забвении, что я находил раньше, а мощно отсыревшие и давно застывшие пятидесятикилограммовые брикеты для метания!

Идет человек во тьме, несет человек фонарик, который светит. На свет реагирует любитель насекомых Витя Изотов, запускающий мотылька в виде мешка цемента. Тот летит красиво и далеко, попадает в фонарик, человека уносит. При хорошем ударе цемент трескается и лопается, выпуская облачко сохранившегося в середине порошка, от чего людям с фонариками становится грустнее, а Вите, у которого жопа онемевшая даже в состоянии человека — облегчение.

Главное — уворачиваться от разной дряни, которую в тебя пуляют наощупь. Или не на ощупь, потому что если даже бледный медленный луч мажет, то пока летит, он освещает достаточно, чтобы любой желающий рассмотрел мою бледную и светоотражающую персону.

Правда, спеша как можно скорее реализовать «цементный» потенциал, я совсем забыл, что в мире, кроме способностей, есть гораздо более худшие вещи — интеллект, очки ночного видения и огнестрельное оружие.

Первая пуля уютно нырнула мне в район печенки, вторая вжикнула рядом с ухом, третья толкнула плечо, а еще одна, самая везучая, шарахнула в колено, заставляя тут же начать заваливаться набок. Слава яйцам, что на подобное был уже почти моментальный рефлекс — превратившись в туман, я тут же принялся убегать, захватив ждавшую меня за стенкой Юльку. Не хочу выяснять, что будет, если мне прострелят голову.

— Виктор, — Окалина-младшая, вновь принявшая форму кирпичика, опять была спокойна как дохлый слон, — Я поняла, где мы. Лети, куда говорю. Там шахта центральной вентиляции…

Большие вертикальные воздуховоды! Они не пронизывают всю эту гребанную Морию насквозь, это выдало бы слишком большую уязвимость, но на десяток-другой уровней вполне идут! Это ж победа! Я что-то очень сомневаюсь, что мои уже изрядно цементированные преследователи смогут продолжить своё черное дело!

Я летел как на крыльях у любви, как домой в пятницу с зарплатой, как на рыбалку после развода, как на второй секс с той же девушкой в молодости…

Воздуховод в виде чрезвычайно толстой колонны, бывшей шире даже стандартной лифтовой шахты, торчал ровно посередине просторного зала, в котором не было ничего кроме пыли. Я, аж закрутившийся сверлом при виде близкой безопасности, ломился к ней, не особо посматривая по сторонам. Да и не видно было этих сторон, в тусклом-то свете от сидящей внутри меня Юльки. Колонну-то еле можно было разобрать.

И, когда от неё в меня ударили две мертвенно-белые вспышки, причиняя боль и дезориентацию, я просто не успел среагировать. Никак. Слишком удачно они вошли мне в «лицо», пройдя насквозь до трети длинного «туловища» Глиста.