Граф Суворов. Том 6

Глава 19

— Бери управление на себя. — сказал я, едва корабль начал подруливать к стыковочному шлюзу. Орудия врага работали не переставая, но мы сумели укрыться за броней гнева, которая вполне выдерживала попадания снарядов до семидесяти миллиметров. Орудия вражеского крейсера нам удалось вывести из строя, и если бы не появившийся на горизонте авианосец…

— Таран, доложить обстановку. — крикнул я, рывком отправляя себя по хорошо знакомым коридорам. Тут главное не промахнуться. Два поворота направо и вверх, к мостику. Весь путь занял меньше тридцати секунд.

— Капитан на мостике. — сказал Таран, с облегчением сползая с командного кресла. В последний миг он вынул свой резонансный кристалл из управляющей панели, и корабль едва заметно просел. А уже в следующую секунду я занял свое место и вставил напитанный энергией Шах.

Двигатели разом взревели и судно, дернувшись, пошло вверх, а затем стабилизировалось. Даже экраны и второстепенные панели начали светиться ярче. Приток энергии был заметен не только по приборам, но и по щитам, которые отодвинулись от корабля на добрых десяток метров, и замерли, наполняясь вражескими снарядами.

Если бы можно было сравнить корабль с живым существом — он радовался приходу хозяина, словно пес, которого долгое время держали на голодном пайке, и наконец накормили вдоволь. Не сдержавшись, я погладил штурвал, с единственной кнопкой управления орудием главного калибра.

— Мы потеряли два корвета-перехватчика. Один разбился, второй сумел сесть. Черепаха под обстрелом, но каким-то чудом еще держится. — быстро пробежался по ситуации Таран. — На пассивном радаре около тридцати целей.

— Толку прятаться нет, врубай активную антенну. В крайнем случае мы ее отстрелим. — приказал я, прежде чем принимать окончательное решение, надо понимать глобальную обстановку. На секунду радарная сетка притухла, а потом разом стала в четыре раза больше, покрывая расстояние в сотни километров. И результат мне совершенно не понравился.

Перед нами, с севера, из облаков пыльной бури, продолжали выходить большие и малые суда. Кроме вражеского флагмана, авианесущего крейсера, шли порядка десяти отметин определяющихся как тяжелые артиллерийские крейсера. Их скорость была приблизительно одинаковой, а вот более быстроходные фрегаты и корветы уже оторвались от основного флота и приближались к нам.

Будто этого мало, со стороны Ашхабада, зажимая нас в клещи, шло две полновесные ударные эскадры в составе уже знакомых нам крейсеров класса Александр Невский, при поддержке шести фрегатов и двух десятков корветов перехватчиков и штурмовиков. Даже при сопутствующей нам удаче проскользнуть мимо Гнев не мог. Слишком крупная цель.

— Перекличка. Командиры подразделений на связь. — приказал я.

— Вяземские здесь. Черепаха здесь. — через мгновение ответили товарищи, и выругавшись я еще раз взглянул на разворачивающуюся картину боя. Легких решений не будет. Увы, не сегодня.

— Ольга, бери все свои корабли и уходите к Каспию. Это приказ. — сказал я.

— Я… мы вам не подчиняемся, ваше сиятельство. — ответила взбалмошная девчонка. — Род Вяземских никогда от неприятностей не бегал.

— Может потому и вымер почти весь. — послышался на заднем фоне укоризненный возглас ее наставницы.

— Честь и слава! — рявкнула и на меня, и на своего адьютанта-нянечку Ольга и отключилась. Я передал ей на корабль поступившую информацию, но ответа не последовало.

— Петр, бери всех и уходите. В наземном бою у вас преимущество, главное укройтесь до окончания воздушного боя. — проговорил я.

— Это мое детище! И я его никому не позволю разрушить! — влез в разговор Краснов. — Можете уходить, но я Черепаху буду оборонять до конца!

— Позвольте остаться с командой, капитан. — глухо проговорил Жеглов. — Мы вас прикроем с земли, рубка и башни бронированные и под щитами, мы выдержим. Вся энергия с двигателей перенесена на конструкты.

— Не всегда можно отдать приказ, который другие будут выполнять. — заметил Строганов, оставшийся на вторичном радиоканале. — Позже, можешь отдать нас всех под суд, но сейчас бросать людей…

— Твою…— я выдохнул, стараясь сдержаться. — Новый приказ, Вяземская, отходим к черепахе, высота двести. Прикройте группу спасателей. Таран, бери первый штурмовой, Ангелина за пилота. Заберите команды упавших корветов и отведите их к черепахе. Мы встретим неприятеля на передовой.

— Принято! — тут же ответила Ольга, и остатки ее эскадры пошли на снижение, выстраиваясь за нами Х-образным клином. Первый из вражеских фрегатов поддержки был уже совсем рядом, когда я заметил голубую вспышку в песчаной буре, и в тот же миг авианесущий крейсер вспыхнул.

Двумя месяцами ранее, Петроград, Летний дворец.

— …таким образом, более двух третей новых кораблей уже спустя два года окажутся без руководящих офицеров. — закончил доклад граф Юсупов, оставляя на экране последний слайд на котором отображался стремящийся к нулю график.

— Британская корона уже предложила нам продать новые корабли, с орудиями Перун, с возможностью инициации наших одаренных. — заметил князь Куракин. — Но учитывая их условия, это предложение равносильно смерти. Они готовы брать подростков с двенадцати до четырнадцати лет и возвращать после инициации в двадцать лет… тех кто захочет вернуться в Россию.

— А самых сильных и способных будут оставлять себе. — кивнул Юсупов. — Как уже делают с Османами и Персами.

— После потери ее величества… — начал было Куракин, но император поднял на него тяжелый взгляд и князь замолк на полуслове.

— Все свободны. — мрачно сказал Петр, не дожидаясь пока министры окончательно выведут его из себя. Вызванные на доклад князья и министры, поклонившись начали выходить, и через несколько минут император остался в кабинете в гордом одиночестве.

Ситуация ухудшалась с каждым днем, и хотя выходы были, каждый оказывался хуже предыдущего. Ставил Россию в еще большую зависимость от соседей и конкурентов, чем было даже при Екатерине. И ни возрожденный им флот, ни поднявшая наконец голову армия и дворянство не могли исправить ситуацию.

На сколько же было проще, когда он был не императором, а военачальником ведущим за собой верных людей и встречающий врага грудью и конструктами. А сейчас… сколько из них осталось, из верных? Суворовы — верны короне, а не ее носителю. Багратионы — приспособленцы и шпионы, заигрывающиеся так что не видно конца. Даже родня — Долгорукие, и те оставались верны только из страха. А еще Машка…

Бросить все это и вернуться во флот? Да что толку, если страна находится на грани краха. Сколько времени он сможет выиграть? Год-полтора? Может это много для обычного человека, но для империи — меньше мгновения. Но не делать совершенно нечего — тоже не в его власти. Хватит полумер.

Начало июля. Пермь. Линия боевого соприкосновения между войсками его императорского величества и армией Уральской республики.

Простая полковая палатка, стояла по центру голого поля, которое в этом году даже не стали засеивать. Над лесом, с обеих сторон, засело по полторы сотни больших и малых судов, главные силы враждующих сторон. В то время как судьба еще не начавшегося сражения решалась внизу, в крохотном помещении в котором собрался почти весь командный состав.

— Хватит громких слов! — морщась отмахнулся Мирослав. — Даже если мы идем за самозванцем, вы вообще идете за предателем. Президент вашей республики, уже назвал себя царем-регентом, а единственная достойная наследница — находится в коме больше месяца. Вы воюете не на той стороне!

— Мы предпочли бы вообще не воевать. — ответил князь Лугуй, нахмурив седые брови. — Однако мы все приносили присягу. И вы, и я. И пока императрица жива — будем бороться на ее стороне до конца.

— Мы приносили присягу не императору, а родине. — ответил уставший от этого спора Роман. — Вы не хуже нас знаете, через две недели его императорское величество будет здесь лично. И тогда ваше сопротивление окажется бесполезно. Вот только Петр не оставляет пленных, не может.

В палатке надолго нависла давящая тишина. Все знали Петра Николаевича, нынешнего императора всероссийского, как очень жесткого и могучего дарника, способного одним своим присутствием изменить ход любой битвы. Но Роман был прав, способности государя живых почти не оставляли. Не на стороне врага. И тем хуже была ситуация, в которой сражаться приходилось пусть с дальними, но родственниками.

— Если бы императрица очнулась, и сдалась на милость победителя, жертв можно было бы избежать. — проговорил князь Лугуй. — После появления при дворе дочери Петра Николаевича, Марии Морозовой, настроения в уральской столице сильно переменились. Сформировалась устойчивая оппозиция. Но против царя они не пойдут.

— Они, или МЫ? — на всякий случай уточнил Роман.

— Никто не пойдет. — снова нахмурившись проговорил генерал.

— В таком случае, возможно, у нас есть решение этой проблемы. — задумчиво проговорил Мирослав. — Главное успеть до прибытия императора.

Три дня назад. Флагман императора, линкор Петр Великий. Мостик.

— Ваше императорское величество, разрешите доложить. — сказал вытянувшийся по струнке офицер. Петр, контролировавший подачу энергии на системы линкора лишь, кивнул, не отрываясь от дел.

— Радисты перехватили переговоры эскадр Суворова и Ляпинского. Их предположительное местоположение — Ашхабад. — сообщил офицер, и замер, под тяжелым взором императора.

Петр на мгновение задумался. Никто не любит предателей, и при других обстоятельствах брошенный в тюрьму Роман давно заслуживал бы казни. Но ситуация на фронте оказалась… странной. Противник ни разу не оказал сопротивления. Флот бунтовщиков, по умолчанию считавшимся вражеским, вступал в бой только когда его вынуждали, отбивался от перехватчиков и продолжал стягиваться к столице. При этом ни о какой капитуляции речи быть не могло.

В руках мятежников все еще находилось более пятнадцати городов и один мегаполис — Екатеринбург, где на причале стоял линкор близнец, бывший флагман флота Екатерина Великая. А собранного флота хватило бы для обороны на долгие месяцы. Но хуже всего, при начале активного столкновения все грозило рухнуть окончательно.

Больше полутора миллионов жизней, взятых в заложники. Те кто побогаче и менее стеснен в средствах уже сбежали, но по докладам шпионов и разведчиков в городе царила атмосфера мрачной решимости. Даже дети учились использовать орудия ПВО и подносить снаряды. Они были готовы сражаться до последней капли крови.

А готов ли он? Обречь их всех на смерть? В собственной силе Петр не сомневался ни секунды. С ним могли поспорить разве что король Англии да Император Германии. Может еще пара заокеанских «друзей», но никто из них не посмеет самолично напасть на Россию. Так что прямых соперников у него, сейчас, не осталось.

— Идем на юг. — наконец решил император. Если перехватить бывшего адмирала Ляпинского и Мирослава, у него на руках окажется достаточно козырей, чтобы провести агрессивные переговоры. И тогда, возможно, город удастся взять без боя.