Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

Глава 23. Внешность обманчива

Удар по ушам, и дверь на полу. Куски штукатурки и рваной арматуры просвистели над головой. Дверь выбили направленным взрывом, искать ключи никто не заморачивался, предупреждать тоже никто не стал. Один из таджиком болезненно охнул, схватился за живот. Еще пара выругалась по-своему. Вывели под дулами автоматов, построили рядом с парой гражданских мужиков. Один держался за разбитую голову, второй просто сидел со стеклянными глазами. Цыган извернулся, пытался выскользнуть, просочившись у охраны между ног, но получил прикладом в затылок и успокоился.

Явно женский голос из-под маски выдал, — Целая камера свежих в КПЗ прятались.

— Неплохо, проверяйте, грузимся и бегом уходим на базу. Муры не отвечают, дрон сбит. В город враг вошел, мы же сборщики, к прямому столкновению не готовы.

— Куда твари мурые делись, их обязанность выходы из города держать. Расслабились ублюдки надо будет им место указать.

Ага, не до вас сейчас мурам, в норку забились и стронгов ждут.

— Приветствуем вас выжившие. Город подвергся биологической атаке. Сейчас мы проведем медицинские тесты, если вы не успели заразиться, вам окажут медицинскую помощь и доставят в фильтрационный лагерь. В лагере есть вода, горячее питание и медицинская помощь.

Женщина добавила торжественно, — Можете расслабиться, все ужасы позади.

Ага, ужасы позади, а автоматы не опускают. Жалко под маской морды бесстыжие не разглядеть.

Враскоряку приковыляла не просто маска, а целый скафандр с выпуклой стеклянной мордой. Клацнул серебристый чемоданчик. По неуловимому знаку Равшана обхватили сзади за шею, оголили руку. Доктор в скафандре ловко набрал кровь, вставил пробирку в жужжалку и впился глазами в маленький экран.

— Иммунный, свежий.

Равшана похлопали по плечу, демонстративно отвернули автоматы и толкнули в сторону.

— Следующий.

— Иммунный свежий. Следующий.

— Следующий.

Подтащили вялого мужика, сидящего не поднимая головы.

— Заражен!

Хлопнул одиночный выстрел. В голове мужика расцвела розочка, труп остался на земле в растекающейся луже.

Карим заметно нервничал, прятал свой укус, натягивая рукав. Выбрал момент, когда все взгляды были направлены на резвого цыгана, и попытался драпануть в сторону. Бригадира строителей догнали в два прыжка, завалили на землю. Лена, пользуясь секундным замешательством вцепилась зубами себе в руку, рванула кожу.

Старый таджик завыл, — Не надо, не убивайте, простите.

— Иммунный свежий.

Под хохот солдат Карима пинком отправили во вторую группу.

Лена зарыдала, бросилась на землю, протянула раненную конечность.

— Меня укусили, зомби, я не хочу, простите, не убивайте.

Солдаты переглянулись, не сводя глаз с подпрыгивающей груди.

— Иммунная, какая-то не совсем свежая, показатели как у рейдера с развитым даром.

Один из солдат заржал, — Да ты погляди на нее, еще скажи, что стронг. Грузите всех на фер… гм, в фильтрационный лагерь.

Заревела, залязгала жуткая гусеничная машина, почти танк без башни грязно желтого цвета. С боку откинулся люк и пленников вежливо затолкали. Связывать никто не стал, свежаков тут не опасались. Один солдат залез внутрь, уселся у выхода. Машина для такого количества людей предназначена не было, в тесной кабине сразу стало жарко, вместе с потом разлился запах страха.

Пара солдат пытались оттеснить Лену, похоже хотели повезти отдельно.

— Я вас козлин предупреждала, что стручки повырываю.

Под взглядами командирши бойцы стушевались, Лена пыталась, прижалась к солдату грудью, — «Мне страшно», но была оторвана и с силой запихана к остальным.

Таджики жались друг к другу, цыган пытался заговорить, но вояка только водил автоматом и щурился на женские ножки. Лена пугливо пыталась натащить майку, которая не просто ничего не скрывала, но и натягивалась, отчерчивая напряженную грудь. Когда девушка успела снять и выкинуть джинсы не заметил никто.

На мосту небольшой речушки броневик на минуту остановился, прямо под гусеницы бросилась растрепанная полноватая девка с кольцами в ушах и носу.

— Иммунная, свежая.

Люк открылся, и счастливая баба залезла в тесную кабину.

— Нас спасут, правда? Видели зомби? Мой парень стал зомби. И кондуктор в автобусе и водитель и старый дед.

Цыган что-то пытался шептать на ухо, но из лязга и грохота ничего не было слышно. Везут скорее всего на ферму. По рассказам, что один страшнее другого, перспектива не радужная совсем.

Через час машина внезапно остановилась. От непривычной тишины зазвенело в ушах.

— Все хорошо, без паники, пересадка, выходим.

— Дайте водички, сил нет.

Резанула отрепетированная фраза, — Терпите, уже скоро, в лагере вас ждет вода, горячий обед, дежурный медик и психолог.

Пересадили в тентованный грузовик. Места стало больше, расселись по деревянным лавкам. Добавили еще пару мужиков с ошалевшими глазами и пацана лет пятнадцати. Девица толкнула Лену, — Расселась корова, — и села ближе к выходу. Странно, кто здесь корова.

У заднего борта пристроились два бойца в черных костюмах и неизменных масках. Грузовик затарахтел и свернул на еле заметную земляную колею.

Лена наклонилась к цыгану, — Если не сбежать по дороге, пока никто пакости не ожидает, дальше шанса уже не будет. Там куда нас везут — хуже смерти. Преимущество только одно, внешники уверены, что мы все свежаки и ничего не понимаем.

Цыган коротко кивнул. Карим набрался храбрости, махнул боевику, — Скажите, а вы правда внешники? И не в лагерь, а на ферму нас везете?

Упс. С преимуществом я кажется погорячилась.

Солдаты среагировали мгновенно, в лоб таджика уперся короткий черный ствол.

— Что ты сказал, повтори?

Лена подергала Карима за рукав, сказала капризно, — Дядя стронг, дядя стронг, вы же сказали, что по пути нас отобьют?

— Что, это стронг?

Оба солдата бросились на Карима как хищники. В руке первого мелькнуло керамическое лезвие. Кровь вырвалась тугой струей и окатила девицу, сидящую как принцесса. Девица предсказуемо завизжала таким тонким голосом, что заныли зубы.

Лена захлопала глазами, — За что вы дядю стронга зарезали, он обещал живцом напоить.

— Игорь, ты зачем его пришил? Допросить надо было.

— Это стронг, он бы все равно ничего не сказал. Они никогда не говорят. Я из всегда резал и резать буду. Слышал бабу? Срочно меняем маршрут.

Лена, которую пересадили назад в броневик, начала сбивчивый рассказ:

— Сначала все превращаться начали в зомб. Я бежала, бежала. А этот подъехал в машину посадил, потом других, потом третьих и говорит: «В Улье мы, скоро приедут внешники, повезут на ферму. По пути его товарищи нападут», велел тихо себя вести, потом отвезет в стап и живца даст, от которого голова болеть перестанет. Мы ему сначала не очень верили, но он такого большого монстра убил, лысого. Потом собрал всех в подвале, вот. Что бояться не надо, плохих муров в городе сегодня не будет, они на большой сходке мурьей решили сегодня на главную базу внешников напасть. Никто нас не обидит, а если обидит, то тому хват Гефест яйца открутит.

Баба отцепила шлем, осталась только в маске, завопила в рацию, — Тревога, угроза, опасность, — начала передавать незнакомые цифры, позывные, координаты.

Машины ускорились, минут через тридцать вылетели на лесную временную базу, состоящую из десятка крупных брезентовых палаток. Командирша бросилась к стоящему вертолету, — Всю группу в хлев, телку в лабораторию.

Лена заныла, — Ой, не хочу в лабораторию, хочу тоже в хлев.

Смена приказа, — Все работы свернуть, хлев на немедленный разбор.

— Ой, в хлев тоже не хочу. Отпустите, я все рассказала.

С Лены не церемонясь сорвали всю одежду и привязали к столу на катящихся колесиках. Прикрутили намертво, ни то, что руками, ногами, даже головой пошевелить было невозможно. Если люто скосить глаза можно было заметить очередь похожих столиков с голыми вопящими тушами. В сердце начал заползать липкий животный ужас, но Лена выдавила его с усилием. Не сейчас, позже будем бояться.

Весь лагерь суетился как потревоженный муравейник. Фигуры в масках бегали как смазанные скипидаром, упаковывали контейнеры, толкали, грузили в машины. Процедура отлажена до автоматизма, просто конвейер. Укол в шею, игла в руку и откачка крови. Поворот, обработка следующего. Толчок и стол у работника со скальпелем. Пять минут и разворот на мордоворота с жужжащей болгаркой. Все место напоминало реальный полевой госпиталь, только назвать персонал врачами язык не поворачивался. В воздухе стоял тяжелый запах смерти.

Очередь подошла. Стол покатился, над Леной склонилась тень, предвещая скорый конец. За стеклянной маской увидела молодое лицо с пробивающимися усиками.

Привязанные пациенты орали, возмущались, к особо ретивым подходила фигура в белом халате, забрызганном кровью, и делал укол без очереди.

— Эй, я не хочу, чтобы меня какой-то практикант резал. Посмотри уродец, какое тело. Позови главного врача. Сказала нормального врача зови.

То ли от спокойного голоса, то ли от неожиданных слов внешник остановился. Пара докторов переглянулись.

К Лене подошел старичок с шевелюрой, напоминающей Эйнштейна, — Кто тут главного врача звал?

— Привет. Я звала, хочу, чтобы меня самый главный обслуживал. Профессионально, аккуратно и быстро.

— И вас совсем нельзя ничем заинтересовать?

— Поверь девочка, я уже три года ежедневно разбираю десятки таких как ты. Я слышал мольбы и угрозы, крики и проклятия. Мне обещали все сокровища мира и столько раз грозились убить, что

— Круто, а вы в курсе, откуда меня привезли?

— Разумеется, дорогуша, у нас со скотом разговаривать не принято, но для тебя сделаю исключение. Бригада сборщиков подобрала семерых иммунных, спрятавшихся в подвале отделения милиции. Между прочим, отличный улов. В полицию за помощью многие бросаются, каждые два месяца просматриваем, обычно одного двух иммунных достают. Один был казнен по подозрению в связи со стронгами, один сбежал. Да ты последняя в своей группе, вон друзья твои по разным контейнерам разъехались.

Надо же цыган сбежал. Умудрился таки.

— Можно я попробую вас не просто заинтересовать, а реально удивить?

— Попробуй, но это ровным счетом ни к чему не приведет, — Эйнштейн достал шприц, снял с иглы колпачок.

— Это успокоительное, как понимаю, и обезболивающее? Скорее всего синтетический наркотик, который снимет тревогу и вызовет эйфорию. Вон, вижу, на соседнем столе пациент с блаженной улыбкой подсказывает, с какой стороны у него лучше шкуру снимать. Для меня совершенно излишне, боли я не боюсь, и, как видите, совершенно спокойна.

Доктор хмыкнул, — Если так, не возражаю, — убрал шприц, — сэкономить препарат вдвойне приятно.

— Можно на ты и я буду называть тебя Эйнштейном?

— Возражение нет, все-таки мое лицо это последнее, что ты увидишь на этом свете, — доктор говорил, но руки ни на секунду не прекращали привычные движения. Подкатился агрегат на колесиках, похожий на промышленный пылесос.

— А если я скажу, что мы в подвале не спрятались, а были заперты.