Воля и разум

* * *

Вспышка!

Свет!

Тьма!

Снова вспышка!

Невыносимая боль!

Вздох!

Резь в глазах!

– Воды-ы-ы…

Свой голос узнать не получается. Сиплый, глухой, пересохший, тихий. Будто я не разговаривала целую вечность.

Пытаюсь открыть глаза, но что-то лежащее сверху на моем лице мешает мне это сделать. Попытка пошевелить рукой тоже ни к чему не приводит. А о том, чтобы приподняться, даже думать не приходится, при малейшем движении тело отзывается нестерпимой болью в районе груди.

– Ау-у-у, – попыталась я дошептаться хоть до кого-нибудь. – Есть тут кто?

Тишина…

Попробовала вспомнить, что произошло, но голова отказалась предоставлять эти воспоминания, упрямо подкидывая мысль, мол, я умерла, и мне должно быть все равно, что происходит вокруг. С этой идиотской придумкой собственного разума я решила не соглашаться. Свое тело я чувствовала вполне живым, но почему-то отвратительно больным и слабым. Но даже при невозможности открыть глаза остальные органы чувств работали прекрасно.

Я лежала на чем-то холодном и бугристом и, судя по ощущениям, была чем-то накрыта. Я, конечно, не принцесса на горошине, но неудобно. А учитывая мурашки, которые побежали при попытке пошевелить ногой, у меня еще и затекло все.

А самое паскудное – где-то недалеко я слышала шум льющейся воды.

– Пи-и-ить, – предприняла третью попытку позвать хоть кого-нибудь.

И меня услышали.

– Ну что, проснулась, болезная? – прозвучал надо мной смутно знакомый мужской голос.

Я дернулась в попытке поднять руку и снять с лица нечто мешающее открыть глаза и рассмотреть, кто же со мной соизволил заговорить, но мало того, что ничего не вышло, так мне и не позволили.

– Тебе нельзя двигаться, – сообщил мужчина. – Рана была слишком серьезной, до конца заживить не получилось, пришлось зашивать подручными средствами. Поэтому лучше не шевелись, не хотелось бы, чтобы швы разошлись.

Блин, какая еще рана? Хотя, судя по боли в районе груди, меня где-то нехило так приложило. Но сейчас я была согласна на все: не шевелиться, не пищать, не прыгать, – лишь бы мне воды дали.

– Пи-и-ить, – в очередной раз жалобно пропищала я.

Кажется, просьба наконец-то дошла до адресата, и мужчина, глубоко вздохнув, зычно крикнул куда-то в сторону:

– Даша, принеси воды!

– Тебе надо, ты и неси, урод! – откликнулась издалека подруга, ее голос разбился странным эхом и разлился по окружающему пространству.

«Фух! Ура! – мысленно возликовала я. – Дашка рядом!»

Значит, первые впечатления, что я где-то одна с неизвестным мужиком, все же неверные. Со мной еще как минимум моя горе-подруга.

– А если я скажу, что Василиса очнулась? Тогда принесешь? – так же громко поинтересовался у нее мужчина.

Ответа не последовало, зато послышался звук торопливых шагов в мою сторону и треск ломающихся под ними веток.

– Мы что, в лесу? – просипела я, озвучивая внезапную догадку.

– Мы вообще неизвестно где, – хмуро ответила Даша и прижала к моим губам прохладную фляжку с водой.

Жизнь сразу показалась мне удивительно прекрасной. Как мало иногда надо человеку для счастья – лишь глоток воды. Пока я жадно поглощала вожделенную жидкость, Даша и незнакомец сохраняли натянутое молчание. Я не видела их лиц, но напряжение ощущалось на каком-то сакрально-ментальном уровне. Оставив в покое спасительную фляжку, я потребовала объяснений.

– Народ, может, вы скажете, что происходит? И снимите с моих глаз эту дикую примочку, или что вы там на меня положили.

Невинные, казалось бы, вопросы вызвали неожиданную реакцию: мужское недовольное бурчание и Дашкино протяжное: «Эм-м-м…»

Такой ответ меня решительно не устроил, поэтому я предприняла вторую попытку.

– Ну, долго еще ждать? Даша, ты-то не молчи…

– Повязку с глаз Кася запретила снимать… – начала подруга.

«О, значит, эльфийка тоже рядом, уже легче!»

– Это для твоего же блага, чтобы шока не было, когда глаза откроешь! – продолжала Даша. – У тебя такая рана страшная была, мы так перепугались!

– За себя говори, – огрызнулся незнакомец. – Если бы не мои четкие рациональные действия, эти две клуши точно бы тебя угробили!

Такое едкое замечание вывело подругу из себя.

– А ты вообще заткнись! Предатель! Какое же счастье, что ты теперь свои фокусы проворачивать больше не сможешь!

– Зато ты, наверное, рада? Наверняка всю жизнь о магии мечтала?!

– Было бы о чем мечтать! Ваша гребаная магия мне всю жизнь испортила! – орала Даша. – А твоя идиотская работа сделала из меня «куклу»! Или как ты меня любишь называть, «марионеткой», «аватарой»?!

Я же слушала и не понимала, про что идет речь. Кто этот мужчина? Откуда он взялся? Почему на него так сильно орет Даша? И магия… Что он там про магию сказал?

– Эй, прекратите ругаться, – попыталась я перекричать подругу. – Я ничего не помню, что произошло! Как долго я тут лежу?

Видимо, мне удалось снова привлечь внимание к себе, потому что повисла гнетущая тишина, которую прервал глубоким вздохом незнакомец. Кажется, у него проснулась совесть и он все же решил объяснить мне такое странное поведение.

– Лисса, я не знаю, что здесь происходит, как мы сюда попали, где находимся. Но мы здесь уже неделю. Семь гребаных дней в каком-то неизвестном и странном дремучем лесу!

Растерянность в его голосе я не поняла и не оценила драматичности момента. Ну, лес и лес, что в нем может быть странного? И вообще…

– Даша, кто он? И откуда взялся? – попыталась махнуть рукой в сторону незнакомца.

Задала вопрос и сразу же пожалела об этом, потому что зацепила какую-то больную Дашкину тему.

– Кто он?! О-о-о, это пусть он тебе сам рассказывает! Предатель! Змея, пригретая на груди! Шпион! Лисса, его же в Шкрябинку прислали за нами следить…

– Даша, остановись… кого прислали? Откуда? Кто прислал? Я не понимаю ничего… Медленнее в два раза, прошу тебя… И, бли-и-ин, снимите с меня эту дурацкую повязку. У меня шок сейчас случится из-за твоей истерики. Мне плевать, что вам Кася сказала. Снимайте, я хочу все видеть.

В моем голосе явно прорезались какие-то устрашающие нотки, потому что в следующий момент незнакомец заговорил со мной удивительно мягко и спокойно.

– Тише, тебе нельзя волноваться… Прошу, успокойся, пожалуйста, – шептал он.

А его уговорам вторила обеспокоенная Даша:

– Лиссочка, не кричи, пожалуйста! Мы тебе все обязательно покажем, но только ты не должна паниковать и волноваться.

Такая странная синхронность их поведения меня окончательно добила. Минуту назад она готова была разорвать мужчину на части, а сейчас, покорно соглашаясь, лепечет успокаивающую меня чушь.

– Если вы сейчас же не снимете с меня эту повязку, я обещаю вам, что буду орать так громко, что меня весь лес услышит!

Эта глупая, казалось бы, угроза почему-то подействовала, но не так, как я планировала.

– Хорошо, мы снимем, – согласился мужчина. – Орать тоже можешь сколько угодно, над нами все равно звуконепроницаемый полог, ты, главное, не паникуй и магию не применяй. Хорошо?

На эту странную просьбу я ответила кивком. Можно подумать, в обычное время я непрерывно швыряюсь магией направо и налево.

– Когда уберу примочку, – говорила Даша, аккуратно снимая с моего лица то ли бинты, то ли тряпки, – ты, главное, глаза резко не открывай, иначе больно будет с непривычки. И не паникуй. Мы поначалу много дел натворили по глупости, пока все поняли.

Такое нехарактерное напутствие на разглядывание окружающей природы меня, откровенно говоря, не вдохновило. Видимо, надо приготовить себя к чему-то действительно странному.

– Можешь открывать!

Но я решила не спешить. Медленно и аккуратно я приоткрыла плотно зажмуренные веки.

Как и ожидалось, первой пришла резь от непривычной яркости окружающего мира, предметы вокруг расплывались, пытаясь достигнуть нужной резкости и четкости очертаний. А потом я увидела…

– Небо! Фиолетовое!

– Нет, Лисс! Небо здесь обыкновенное, голубое! Я его тоже в первые дни фиолетовым видел, девчонки – лиловым или сиреневым! А потом привыкать начали… Это не небо, это аура самого места… Магия, разлитая вокруг нас, здесь все ею фонит! Каждое дерево, травинка, камень, земля, воздух! Тут чертовски много магии. Бери – не хочу.

– Здесь даже я могу ею пользоваться, – почему-то без должного восторга констатировала Даша. – И Кася может…

Я же разглядывала фиолетовое небо и… Нет, у меня был не шок, скорее восторг от окружающей красоты. Как можно испугаться такого невероятного зрелища? Рассматривая все это, я ощутила доселе незнакомое мне чувство или, наоборот, очень даже знакомое… Всесилие, всезнание, всеощущение. Я не знала, как объяснить, но, увидев ауру этого места, я влюбилась в него. Как будто все до нынешнего момента не имело для меня никакого смысла и значения, будто только сейчас я по-настоящему научилась дышать и жить.

Я лежала на неудобной подстилке почти на сырой земле, без возможности даже пошевелиться, но ощущала себя свободной…

– Это феерично, – только и смогла прошептать я.

Двое, стоящие надо мной, удивленно переглянулись.

– Может, она, когда падала, головой ударилась? – развела руками Даша.

Я скосила взгляд на подругу и теперь любовалась ее переливчатой аурой. Цвет был интересным: где-то белый, где-то перламутрово-молочный. Но окружающему миру такое положение вещей не нравилось, и он упрямо и настырно делился с Дашей своим фиолетовым сиянием. Поэтому аура девушки напоминала молоко, в которое положили ложку черничного варенья, но еще до конца не размешали. Слабо-фиолетовые и лиловые завихрения красиво кружились в неизвестном вальсе. Захотелось протянуть руку и помочь фиолетовому цвету быстрее смешаться с молочным.

– Не смей! – словно читая мои мысли, остановил меня мужчина.

– Я же ничего еще не сделала, – обиженно протянула я.

– Это тебе кажется, что не сделала, а мне со стороны виднее… – серьезным и назидательным голосом, словно решая прочесть мне лекцию о жизни, наставлял он. – Ты ведь начала ауры видеть? Так?

Я молча кивнула, потому что теперь была занята разглядыванием собственно самого незнакомца. Брюнет, высокий, симпатичный, чересчур резкий в движениях и усталый… Причем внешне это было незаметно, а вот аура выдавала незнакомца с потрохами.

Если ауру Даши фиолетовый мир разукрашивал и наполнял цветом, то его он давил… Вокруг мужчины плясали разноцветные пятна, переливающиеся целым спектром цветов и оттенков, но такая радуга окружающую нас природу не устраивала. Наслоившийся сверху фиолетовый перемешивал все краски с собой, заставляя ауру незнакомца становиться однородно чернильной.

Да уж, здоровья ему такие манипуляции точно не прибавят.

– Совсем плохо? – поинтересовалась я.

Мне его стало жалко, со стороны казалось, будто красивой жар-птице оборвали перья, а те, что остались, облили черной краской.

– Состояние средней паршивости, – утвердительно кивнул мужчина, подтверждая мою догадку. И тут же решил представиться: – Я Олежка. Ну, ты меня знала, когда я им был.

– Э-э-э…

– Я же говорила, что он предатель, – встряла в наш диалог Даша. – Пускай он тебе все рассказывает!