Граф Рысев

Возле туши суетился барон Соколов. Он весьма ловко снял перья вместе с кожей, не выщипывая. При этом умудрился не повредить ни перышка. Надо же, я тоже не люблю щипать дичь. Особенно боровую. Предпочитаю вот так от перьев тушку избавлять.

— Что он делает? — спросил я тихо Тихона, так, чтобы ни барон, ни стоящая возле него с задумчивым видом Маша ничего не услышали.

— Предложил помочь, — Тихон задумался, также тихо добавив. — Молодость вспомнить, да навыки освежить. Нам-то этот экземпляр без надобности. Трофейные части в галерее славы его сиятельства выставлены. Клыки, правда, я выдрал уже, чтобы в витрину добавить, с табличкой, что именно граф Евгений добыл эту особь. Туда же можно и макр поставить. Клан-то Рысевых, поди, не нищий, последнее продавать не требуется. А так, будет всегда под рукой, в случае чего. Собственно, госпожа баронесса шла к вам, Евгений Фёдорович, чтобы позволение на это спросить, но вон как получилось.

Мы подошли к конюшне, неподалеку от которой расположился гараж. Инструменты, детали машин, колёса — всё это не давало усомниться, что это именно что гараж.

— Тихон, а почему я пошёл искать вдохновение в меланхолии подальше от боевой девицы Марии не на машине? — спросил я, прикрывая дверь гаража и направляясь уже непосредственно к конюшне.

— Дык, его сиятельство, не позволил. Дюже вы поссорились. Он тогда крикнул в сердцах, чтобы вы прекратили его позорить хотя бы перед гостями, иначе хрен вам без масла, а не перстень родовой. Вы тогда словам главы рода не вняли и заявили, что встретите покровительницу нашу, и она вас с дедом-то рассудит. — Тихон остановился и его голос задрожал, когда денщик вспомнил убитую рысь. Но долго скорбеть он не посмел, а встрепенулся и подошел к стойлу. — Ну вот она красавица, — он открыл дверь стойла и посмотрел на меня. — И как будем молочко добывать? Я, конечно, попробовать могу, много доярок на своём веку перещу… видел. Как доить коров, примерно знаю. Кобыла же не сильно от коровы в этом плане отличается?

— Да не сильно, собственно, она от той же доярки в этом плане мало чем отличается, разве что статью, — задумчиво проговорил я, и тут перед глазами резко поплыло, и я вынужден был ухватиться за столб, чтобы на ногах удержаться.

Пожилая женщина, меньше всего похожая на какую-нибудь графиню, пристраивала корову в станок. Заметив его, улыбнулась и поманила к себе.

— Баб Тань, а зачем ты её привязываешь? — звонкий детский голос заставил женщину ещё раз улыбнуться.

— Так с характером она. Того и гляди лягнет, или, паразитка такая, ведро с надоем опрокинет. Зато молочко больно вкусное даёт. Хочешь попробовать подоить? — он сильно закивал, опасаясь, чтобы бабушка не передумала. Она села на низкую скамеечку и поставила его перед собой. — Обхвати сосцы, видел же, как я делаю, вот так, — поверх детских ручонок легли натруженные, сильные руки женщины и в подойник брызнули первые струйки молока…

— Ваше светлость, что с вами? — Тихон с тревогой заглядывал ему в лицо.

— Голова слегка закружилась, всё уже прошло, — я сфокусировал взгляд на Тихоне. Что это только что было? — Давай чистое ведро, попробуем тоже освежить навыки, — пробормотал я, подходя к лошади и поглаживая её по шее, чтобы успокоить.

Молоко мне добыть удалось, и даже накормить котёнка. Наконец-то насытившись, он свернулся клубочком и засопел. Кормить пришлось с пальца. Лакать он ещё не умел, а соски в этом сиротском домике почему-то не оказалось.

— Недосмотр со стороны графа, между прочим, — я поднял палец вверх. — Не всё предусмотрел.

Тихон в ответ только насупился и пошел к воротам.

— Кажись ехать можно, — почему-то шепотом сообщил он. — Все передохли. Изнаночники проклятущие.

— Вы не будете возражать, граф, если мы с Машей составим вам компанию? — ко мне подошёл Соколов, успевший вымыть руки. — До вашего поместья куда ближе, чем даже до границы с землями Свинцова. А день у нас всех был сегодня очень насыщенный.

— Да я-то не против, — на самом деле, мне было плевать и на него, и на его Машу. Снова начала болеть голова и хотелось просто лечь, свернуться клубком, как этот мелкий, и уснуть. А что уж там дед с гостями будет делать, меня не волнует. — С другой стороны, не выгонит же граф Рысев вас на улицу, да ещё на ночь глядя.

Ехать верхом я не мог, да и не было у нас свободных лошадей. Поэтому, дождавшись, когда Тихон запряжёт лошадь в телегу, я завалился в сено, пристроив рядом корзинку. В доме нашлась шапка и большое одеяло, в которое я укутался, чтобы не замёрзнуть. На улице стремительно темнело. Конечно, не так быстро, как в настоящие зимние месяцы, но возможность остаться ночью на улице заставляла поторопиться.

— Может здесь останемся? — спросил я, поглядывая на Тихона. Но ответил мне не денщик, а Соколов.

— Сейчас точно в течение нескольких часов не будет прорывов, но никто не знает, что будет утром. Так что, если у нас есть шанс быстро добраться до более надежного убежища, коим без сомнения является ваша усадьба, граф, то, не будем его упускать. Тем более, что здесь почти нет еды.

Еды и правда не было. И живот подтвердил это особенно громкой руладой. Тот кусок хлеба, которым Тихон хотел накормить котёнка, лежал у него в кармане, дожидаясь своего часа, а не был им найден на кухне. И, если утром будет прорыв, то мы эту вроде бы несъедобную тушу жрать начнём в итоге, чего не хотелось бы. Так что, признав правоту барона, я сделал знак выдвигаться.