Серафима спешит на помощь

Глава 4. Утро в средневековье

Я проснулась неизвестно где и неизвестно когда. Всё тело болело, а открывшиеся глаза не получили никакой информации о том, где я есть.

Какие-то непонятные серые каменные стены и серый же потолок. Я накрыта каким-то колючим шерстяным одеялом. И спала прямо в куртке, штанах, и ботинках, как была одета — так и спала. И наверное, где-то есть мой рюкзак.

А рядом со мной — спина. Загораживающая от меня всё остальное. Мощная такая спина, широкая и тёплая. Обтянутая льняной рубахой. И довольно шумно сопящая, хорошо, не в меня.

Так, нужно подниматься и вспоминать, что к чему. Я вчера во что-то снова встряла, да?

Выбралась из-за спины, огляделась… Ой.

Это когда-то воспитательница в детдоме Ирина Леонидовна пыталась приучить нас всех не выражаться, и когда мы ей доказывали, что невозможно же не выражаться, потому что жизнь такая, она предложила — давайте придумаем какие-нибудь специальные слова и будем заменять ими то, что не говорят в обществе. Мы несколько дней ржали, как ненормальные, придумывая разные безобидные слова, которые должны были заменить в нашем обиходе мат, а потом с серьёзным видом говорили их и снова ржали, и были уверены, что никто из прочих взрослых не догадывается ни о чём. Ну вот я с тех пор и говорю «ой» вместо некоей заковыристой конструкции.

И тут было это самое «ой». Или даже «ой-ой-ой».

Здоровенная зала — как в кино. Окошки где-то высоко, никто не позаботился их застеклить, и вообще-то тут ветер гуляет. Свет проникает, но маловато. У противоположной стены — камин. Здоровенный, пустой и холодный. Дров поблизости нет, зато валяется какая-то грязная солома.

Потолок подпирают такие типа колонны, три штуки, и за одной из них я и спала. Мы спали — там до сих пор посапывает мужик, мощный такой блондин. Точно, что-то было вчера про этого мужика…

Воспоминания навалились и оглушили.

Ночь, лес, луна. Какие-то идиоты пытаются меня поймать. Приходится или убегать, или сначала бить, а потом убегать. И ещё всякая неведомая фигня странных форм и размеров, типа призраков и удивительных полуразложившихся животных, которые хотели меня сожрать. И так до утра. А уже под утро силы кончились, и появился вот он, тот самый, который спит на подстилке из кучи сена, и вроде какое-то одеяло сверху лежит, да и всё. Он и утром не особо стоял на ногах, вестимо, пить меньше надо. Но высвистал откуда-то невероятный крылатый скелет неведомой скотины, который ластился к нему, как кот, а потом привёз нас сюда, и у меня до сих пор голова кружится от воспоминаний о том, как это было.

А потом я зашла вот в этот зал, нашла место, куда можно лечь, и повалилась, не снимая ботинок. Потому что сначала был рабочий день, хоть и ленивый, и плохо в целом закончившийся. А потом — все вот эти дурацкие, совершенно дурацкие приключения.

Я снова огляделась. В противоположном углу стояли две лавки и стол. На том столе громоздилась грязная посуда — глиняные миски, деревянные доски, пара кувшинов. И три бочки у стены. Я даже подошла, чтобы убедиться — точно, алкоголь, какой-то некрепкий неизвестный мне алкоголь. Вроде бы, у таких бочек внизу должны быть краники, что ли. У этих имелись простые деревянные затычки. И у одной затычка лежала рядом на лавке, две другие же были заткнуты честь по чести. Но одну из них я легко пошевелила — почти пустая. Бочки были весьма вместительные — ну, литров по двадцать каждая, а то и поболее. И что, этот бугай две их них уговорил в одно лицо? Что-то я тут больше никого не наблюдаю. И если так, то не удивительно ни разу, что его вчера ноги не держали и язык не слушался.

Ладно, идём дальше.

Выход из зала был в какой-то другой холл поменьше, из того холла — вход на кухню, с холодной печью и пустыми котлами. Всякой утвари по столам и полкам громоздилась целая куча, а вот еды не было совершенно.

Стоп, что-то есть. На углу стола в тряпице свежий хлеб, пяток яиц, кусок сыра, рядом крынка с молоком. Ладно, не пропадём, уже хорошо.

А где, скажите, в этом расчудесном месте умываются? И туалет у них где, или какое помойное ведро?

Оказалось, что в помещении напротив кухни есть бочки с водой, ковшики, и даже широченная деревянная бадья, в которую можно было забраться целиком, и ещё место останется. Тут же прямо на лавке лежал кусок мыла, и куски льняной ткани, даже не подрубленные, наверное — полотенца. Помойного ведра я не нашла, пришлось высунуться на улицу, обозреть пустынный двор, мощеный булыжником и огороженный стеной, и деревца у стены замка, и вот под дерево-то и сбегать. Тьфу, варварство какое.

Замок был высок и мощен, состоял из массивного здания квадратной формы с острой крышей, и кажется, там есть ещё второй этаж, и как бы не третий. Его окружала стена, и на углах стены имелись башни — небольшие, тоже с крышами, вроде там есть место для того, чтобы дежурить, наверное, или что ещё в таких башнях делают.

Ворота в стене — из толстенных брёвен, заперты на суровый засов. А в одной из створок небольшая калиточка — открытая, между прочим.

По приставной лестнице я забралась на площадку над воротами и огляделась. Вообще тут красиво.

Прямо от ворот не очень далеко виднелись горы. А если смотреть в другую сторону — то часть обзора загородила башня, и я пошла по верху стены, там можно было нормально пройти. С другой стороны неподалёку, с полчаса ходу, виднелись домики — маленькие, деревянные. Десятка полтора.

Часы стояли, по свету время не определялось — солнца не было, небо затянули облака. Но было не холодно, ну, как у нас в конце лета — начале осени, разве что деревья пожелтели.

И — нигде ни единой живой души. Никого. Кроме того мужика, который храпит сейчас в углу большого зала.

Ну что, Симка, ты попала. И попала в какую-то, судя по всему, задницу.

Я, конечно, читала книги про попаданцев, и кино видела тоже. Наверное, сейчас все видели или читали. Но мне ни в каких дурных мечтах не мерещилось, что я тоже могу стать той самой попаданкой. Как-то я всегда не то, чтобы была довольна жизнью, но — принимала её, как данность. Типа, так есть, и всё. Живёшь, делаешь, что можешь, и молодец. И зачем мне вот это?

С другой стороны, а что я теряю-то? Работу я уже потеряла, не о чем париться. Близких никого нет. И значит, если я дома пропала, то что будет?

Ну, сначала может баба Валя пару раз в дверь стукнет, проходя мимо, я ж к ней вчера не зашла. Но с другой стороны, у нас бывало, что работали где-нибудь на выезде, и уезжали внезапно, и на неделю, и больше. Поэтому — не потеряет.

Может быть, парни с работы попробуют позвонить. Пару раз натолкнутся на «номер недоступен», и перестанут. Вдруг я рванула куда-нибудь счастья искать, после того, как мне в родном городе волчий билет устроили?

Не оплачу коммуналку на следующей неделе. Ну, там с одного раза ничего не будет, да и дом у нас такой, что платят вовремя редкие сознательные люди. Правда, я была как раз из сознательных, ну да и что теперь?

А вот когда я десятого числа, в день зарплаты, не заплачу хозяйке за квартиру, тут она и всполошится. Придёт, откроет дверь, увидит, что печка давно остыла, а молоко в холодильнике скисло, и задумается. И наверное, дальше уже будет полиция, выяснение и всё, что положено в таких случаях. Выяснят, что меня уволили с работы, и я пошла домой. И не дошла.

Что ж, а ведь могла и вправду не дойти, верно? Никуда не дойти. Получить в парке по голове, и всё. А я дошла вот в какую-то такую штуку. Может, мне это вроде новой работы? Вообще кем я могу работать в таком месте, куда попадают попаданки?

Ладно, я могу работать, кем и работала — охранником. Люблю, умею, практикую. Нынче ночью дала кое-кому просраться, что уж. Я до сих пор не понимала, что это была за игра на местности, но вдруг мне расскажут? Конечно, от такого тело болит примерно везде, ни одной мышцы не осталось не нагруженной, но это совершенно закономерно, поболит и перестанет. Ещё можно растянуться и поделать упражнения, будет больно, но так быстрее пройдёт. Вот спущусь во двор сейчас — и займусь. А потом пойду и съем всё, что там на кухне лежит.

Другой вариант — здешнему мужику нужна домработница. Клининг, прачечная, повар. Потому что замок хоть и большой, но совершенно необжитый и вообще зарос. И он пошёл в лес и нашёл меня, да? Им там всем вчера домработницы были нужны, не иначе. То-то все за девушками гонялись.

И ещё где-то была неведомая хрень по имени Эдрик, что-то типа привидения. Он вчера был сильно разумнее мужика, и мужик его слушался. Так, а мужика-то как зовут? О, вспомнила, Хьюго. У Дениски, парня с работы, был в сети ник Хью, почти так же. Запомню.

Я шла себе, обходила периметр, дошла уже почти до ворот, когда из замка наружу выбрался тот самый Хьюго. Ноги держали его получше, чем вчера, он задумчиво чесал репу, а потом ушёл за угол здания, и мне его не было видно, и хорошо, я полагаю. Вернулся вскоре, зашёл внутрь, вышел с ведром воды. Снял рубаху, не самую чистую на свете, штаны с сапогами тоже снял, и портки нижние там какие-то вроде были, а потом взял ведро и перевернул себе на голову. Стоял, зажмурившись, отфыркивался, а я прямо подвисла, потому что мужик был хорош, что ни говори, ничего лишнего, всё соразмерное, и то, что всем видно, и то, что обычно никому не показывают. Шрамов сколько-то, ну да я ещё вчера поняла, что или драчун, или вояка. А потом я заметила, что от него всё равно что пар идёт, ну, как от утюга, когда греется с водой. Это что ещё за неизвестная технология сушки? Надо разузнать.

Я отвисла, двинулась дальше, дошла до лестницы и спустилась вниз, на камни двора. И тут только он меня заметил.

Вытаращился, поморгал. Типа — а это что такое?

— Доброе утро, — сказала я, — если оно, конечно, доброе.

— Вы… кто, прекрасная леди? — он даже не помнит, что голышом стоит, вот умора!

— Я Серафима, и ты даже меня вчера уже спрашивал, — смеюсь. — Оденешься, или так ходить будешь?

Он натянул рубаху и портки, я подумала ещё — неужели рубаха-то единственная? Замок есть, а рубахи сменной нет? Надел штаны, и сапоги, и ремень вернул на место. Провёл пятернёй по затылку, типа — причесался.

— Меня зовут Хьюго, я владелец Мортора и младший сын графа Мерсийского, — даже поклонился, знаете ли, правда, его при том пошатывало.

Ещё и голова, наверное, болит.

— А если ты сын графа, то где твои слуги? Должны же быть? — в кино и книжках у графа целая куча слуг, или он неправильный граф?

— Разбежались, — пожал он плечами.

— Почему разбежались? — не поняла я. — Ты им не платил? Или просто задерживал зарплату? Или создавал невыносимые условия для работы?

Он опять пожал плечами.

— Прекрасная леди Серафима, откуда вы здесь взялись?

О, мы даже этого не помним?

— Так сам же привёз вчера, на скелетине такой с крыльями, — сообщила ему я. — Мы встретились на опушке какого-то дурацкого леса, я бегала по нему всю ночь, потому что меня хотели поймать. И под утро мы пересеклись на какой-то полянке. Я уже не могла бегать, а то и от тебя бы убежала. И ещё там был такой забавный призрак, он сказал, его зовут Эдрик. Он-то и приказал тебе убираться из лесу вместе со мной, пока нас не сожрали. И вот мы здесь. Поспали, теперь бы поесть и понять, что дальше.