Мир, где нас не ждали 2.0

Пьер повернулся к продавцу за соседним прилавком, очередному гному, и о чём-то заговорил. Тот согласно кивнул и бортник хлопнул Фёдора по плечу.

— Порядок, сторговались. Он за твои часы даёт семьдесят пять золотых. Их, конечно, у антиквара можно и за сотню толкнуть, но хлопот больше: возьмут лишь на коносайн. Пока-то торгаш их продаст, а здесь чистоганом и сразу.

Федя, не говоря ни слова, снял с руки свой "Omax" и протянул Пьеру, а тот, получив от гнома мешок с империалами, отсчитал себе законные восемь жёлтых кругляшей, выдал Федору шесть серебряных империалов сдачи, и протянул ему мошну.

— Я уже на тебе заработал так, что можно несколько месяцев сюда не ездить, — хитро усмехнулся бортник, — а теперь пошли тебя переоденем. А то пялят глаза все, кто ни попадя. Заодно ещё и купим кое-что по мелочи. Нож у тебя есть?

— Есть, — м.н.с. с понтом выщелкнул клинок "выкидушки".

— Ого! Спрячь и не показывай, такой клинок не меньше десятка золотых стоит.

Фёдор послушно убрал нож в карман. Гном, который купил часы, что-то крикнул, жестом показывая, что хочет посмотреть. Пьер отрицательно помотал головой. Услышав новый вопрос, повернулся к Феде.

— Сельф спрашивает: ещё какие-нибудь диковины есть?

— Только мобильник, — парень достал из кармана сотовый телефон в металлическом корпусе.

Это, конечно, подарок ко дню рождения от родителей, но в такой ситуации выбирать не приходилось. Бортник взвесил его на руке, покачал головой и передал гному, тихо сказав Феде:

— Меньше, чем за пятнадцать золотых, не отдадим.

— Жалко, корпус-то титановый!

Пьер сначала не понял новое для него слово, но повернулся к гному и дал пояснения, показывая на матовую поверхность. Сельф достал небольшой молоточек, легонько, двумя пальцами, взял телефон за бока и тихохонько стукнул по металлу, прижав ухо чуть ли не к поверхности. Лицо его изменилось, а в глазёнках полыхнуло такое изумление, что стало ясно — цена намного выросла.

Гном начал что-то бухтеть, Пьер возражал, Федя разобрал лишь слово "тритониум". Бортник, чувствуется, оказался в своей стихии и что-то азартно втолковывал Сельфу, отбирал у него телефон, демонстративно взвешивая его на руке, мотал головой на все предложения покупателя. Тот, не уступая бортнику в экспансивности, протягивал руки, плевался, дул себе на плечи и в остервенении хватал себя за бороду. Окружающие с немалым интересом наблюдали за торгом, подбадривая спорящих азартными возгласами. Видно было, что торгуются не какие-то замухрышки, а настоящие мастера своего дела. Наконец гном ударил кулаком по прилавку, снова дёрнул себя за пышную бороду, как бы говоря — ешьте меня и пейте мою кровь. Хлопнул по протянутой руке Пьера и вдруг довольно захохотал. Видно было, что сам процесс торга доставил ему немалое удовлетворение, как, впрочем, и Пьеру, не говоря уж об окружающих.

— Сто двадцать три золотых и ни сантима меньше! — порадовали Чугунова ценой, — Да ты богач, парень, на эти деньги можешь у меня арендовать комнату. Буду тебя три раза в день кормить и даже старшую дочь замуж за тебя отдам.

— И как долго это счастье будет длиться? — съехидничал Фёдор.

— Не меньше двухсот лет! — подсказал зараза гном… на чистом французском языке.

Пьер отслюнявил себе из нового мешка тринадцать золотых, да и Чугунов не остался в накладе — почти шесть килограммов золота заметно прибавили оптимизма.

— Ну, вот, теперь можно и по рядам прогуляться, — Пьер крикнул что-то гному, тот кивнул, — Сельф присмотрит за товаром.