Рысюхин, надо выпить!

Глава 4

Контора при заводе и конторой-то не была, всеми делами занимался Конопельченко или у себя в Мезовичах или на выезде, в крайнем случае — в доме местного управляющего, который, по сути, так и остался сменным мастером по полномочиям, только что работал во все смены сразу. Так, выгородка два на три метра, приподнятая на столбы над входной дверью, в двух стенах — незастеклённые окна с решётчатым переплётом во всю ширину. Смотреть в этой клетушке было нечего, все бумаги Влад уже вынес в своё логово и даже рассортировал, пустив большую часть на растопку. Остались только самодельные стол, табуретка и этажерка.

Осмотрел и основное помещение цеха, вызывавшее тяжёлые воспоминания. Повреждения оказались меньше тех, что должно было быть, как мне казалось. Но и не настолько всё благостно, как рассказывал Пробеляков-старший. Да, взорвалась одна труба длиной около метра и соединительный фланец на одном её конце. Но за счёт особенностей травок, происходивших, насколько я понял намёки Рысюхи и оговорки следователей, с божественного плана — всё, чего коснулся содержащий их экстракт пар было или разрушено, или ослаблено. Более того, без них и взрыва-то не должно было быть: не те давления, свищ разве что и выброшенные им отдельные обломки. Пострадали не только перекрытия и перегородки, требовал ремонта корпус колонны холодильника, нужно было произвести проверку корпуса котла, разрушены были направляющие талей — подъёмного механизма, который мог перемещаться по цеху при помощи роликов и подвешенных под крышей профилей, по которым эти ролики катались.

Кроме того, разлетавшиеся металлические осколки помяли в двух местах корпус второго холодильника, выбили окно, погнули пару трубок, что нужно было проверить на отсутствие внутренних повреждений. Более того — по-хорошему, всю установку, в которую заливали ту экспериментальную брагу, требовалось разобрать и каждую деталь проверить: всё же разрушительный пар шёл по ним какое-то время — работники успели открыть перепускной клапан и пустить его в змеевик.

Собственно говоря, если бы я при своём потенциале больше трёх развил дар хотя бы до второго уровня — смог бы починить всё это своими руками, в буквальном смысле, даже не разбирая. Но такого развития дара и нужных знаний пришлось бы ждать до конца второго курса, то есть ещё полтора года. Это долго, мучительно и непозволительно долго. Сейчас я могу разве что проверить трубу на отсутствие трещин и зарастить таковые, если они окажутся не слишком большими, либо «загладить» выбоины и царапины. Ну, ещё согнуть металлическую заготовку точно по нарисованному контуру. Однако даже эти мелкие фокусы сильно впечатлили наших потенциальных работников.

Пробеляковы уже начали ремонтные работы, точнее — демонтаж повреждённых узлов и деталей оборудования, а также элементов здания. Они оправдывали это тем, что «если оборудование продавать — всё равно надо починить». Ну-ну, конечно. А то я не вижу, как по-хозяйски осматривают всё дядя с племянником!

Окинув взглядом кладовку, в которую когда-то вломился, разбив спиной дверь ещё раз удивился тому, как мне повезло: струя пара прошла выше и практически растворила потолочную балку. Попади я под неё — и латать Рысюхе было бы нечего.

Ещё раз вздохнув — пошёл по складам. Ну, что сказать? Ещё раз усомнился в том, что мой адвокат отстаивал именно мои интересы. Складские запасы, которые вошли в зачёт стоимости «по документам» явно не соответствовали заявленным. Даже с учётом того, что местные тут заведомо поживились — там, где значился «ларь дубовый» с соответствующей ценой — стоял не слишком плотно сколоченный ящик из сосновых досок, с забитыми горбылём щелями. Сироп оказался расфасован не в «канистры из нержавеющей стали», которые тара многоразовая, а в жестяные банки. И так далее, и тому подобное. И лесная живность поживилась, простите за каламбур, куда же без неё.

Уселись в бывшем общежитии, которое Влад — то есть, Владислав Тимофеевич при посторонних — активно перестраивал внутри под себя. Вырисовывалась квартирка в три комнаты — гостиная, спальня и кабинет, и контора — ещё один кабинет, для приёма посетителей, комната для совещаний, расширенный коридор с лавочками для ожидания. Оставшееся пространство было превращено в одну большую комнату, которая пока ещё не была ничем обставлена и назначение которой ещё до конца не определили — не то столовая для персонала, не то комната для общих собраний. Здесь нам и накрыли поздний обед — блины, сковородка со свиной поджаркой с луком, сковорода со скворчащей яичницей на сале. Вот туда, в кипящий жир, пару ложек сметаны, перемешать — и вымакивать блином!

«Диетологов из моего мира при виде такого ужина кондашка бы хватила!»

«Кого-кого?»

«Диетологов. Специалистов по правильному питанию».

«А в чём проблема? Блины правильные — в меру толстые, не кислят. Поджарка правильная, мясная. И сметана — тоже правильная!»

«Всё так, Юрочка, всё так. Кушай, не обляпайся!»

После не то обеда, не то ужина мы вместе с самоваром перебрались в комнату для совещаний. «Мы» — это я, двое Пробеляковых и Евсей Лукошкин, который был здесь управляющим при прежнем хозяине.

— Итак, — начал я, — приступим, наконец, к тому, ради чего все здесь собрались. Надо решить, что делать дальше с этим заводом и нелегальным хутором около него. Самый простой вариант, который обладает рядом недостатков, но всё же имеет право на рассмотрение — это демонтировать оборудование и вообще всё ценное на заводе и вывезти в Осиповичи, где выставить на продажу. А всё остальное в таком случае перестаёт иметь к нам хоть какое-то отношение.

Пробеляковы нахмурились, а Лукошкин так и вовсе тихонько вскрикнул. Ага, не хочет он отсюда выселяться, несомненно.

— Как вариант — не продавать, а доставить в Дубовый Лог. Усадьбу за лето отстроим, деньги на это уже совершенно точно будут. Заодно построим рядом, на территории имения, и здания для завода. До имеющегося оттуда километров пять, из дома можно будет спокойно управлять сразу обоими. Плюс хватает людей для найма, которые более-менее понимают, что делать. Опять же, пути поставки сырья и сбыта продукции налажены.

Этот вариант мне пришёл в голову неожиданно уже в пути через лес. Я как-то привык считать, что усадьба разрушена, деревня для слуг, которая скорее хутор — заброшена и не брал имение в расчёт как место для размещения завода, но вдруг словно повязку с глаз сняли.

Тем более, что утром позвонил профессор, сообщил — пластинка с «Надеждой» уже вся разлетелась по магазинам и после праздников пойдём с ним подписывать договор на дополнительный тираж, по словам Лебединского — тысяч на пятьдесят экземпляров. Это, на прежних условиях, сорок тысяч рублей, которые к лету всяко должны будут поступить. Одного этого хватит и на поместье, и на коробку завода около него, и даже на несколько домов для слуг или работников завода. Да, пожалуй, ещё и останется. А ещё и с первых тиражей двух пластинок, даже с учётом всех расходов, включая новогодние подарки и премии, около двадцати тысяч на счету лежат. И доходы от семейного дела, с освобождением от налогов, будут рекордные. Эх, видел бы всё это папа — мы с ним в мае о таких суммах в своём распоряжении только мечтали…

Пока я предавался воспоминаниям и расчётам, Пробеляковы что-то прикинули для себя, переглянулись и посветлели лицами. А вот Евсей совсем загрустил.

— Главный недостаток этого варианта не в сложности перевозки, которая обойдётся в копеечку и грозит потерями да поломками на каждой из трёх перегрузок. И не в том, что для разборки и сборки оборудования нужна бригада специалистов — если хотим, чтобы после всего этого не только «лишних» деталей не осталось, но всё ещё и заработало. Главное, что с учётом времени на строительство, монтаж и прочие дела — заработает этот завод на новом месте в лучшем случае поздней осенью, то есть, получаем задержку с началом производства в целый год. Год чистого убытка безо всякого дохода.

Лукошкин немного приободрился. Я, конечно, всё это говорил не для того, чтобы его припугнуть, но такой побочный эффект тоже полезен. Хотя на самом деле купить новое оборудование, где монтаж и наладка входят в цену, получится ненамного дороже, чем это перевозить, зато с гарантией исправности всего установленного. Но этот вариант — поставить третий заводик для новой продукции, типа тех же виски с бурбоном, если эксперимент удастся, я пока придержу. Не стоит слишком широко шагать — штаны порвутся.

— С другой стороны — сколько там того убытка? Аренда склада? Построить новое здание заодно с усадьбой почти незаметно выйдет, и по деньгам с ремонтом этого вот, «посреди нигде», вровень получится, если не дешевле. Но это, повторюсь, на крайний случай, если здесь не получится.

Дальше коротко пересказал рассказанное мне в дороге, сразу акцентируя внимание на том, что в признании «казённого» поселения уже отказано, а выкуп не по деньгам. И предложил обсудить на картах варианты аренды — сколько надо брать, в каких границах, во что это обойдётся и стоит ли оно того. Минут сорок лазили по карте с линейками и циркулями, спорили, даже немного ругались. Определили два варианта примерно равной площади, выбор которых зависел от иных условий. Их и предстояло обсудить дальше.

Мы с Егором Фомичом коротко рассказали о программе благоустройства и намерении в ней поучаствовать. Потом управляющий перешёл к деталям, которые не стали обсуждать вдвоём в дороге.

— Я выяснил, что уполномоченных по программе у нас в Великом княжестве двое — один на западе, занимается Виленской, Гродненской и Берестейской губерниями, второй — всеми остальными. «Наш» сидит в Минске. Окольными путями удалось узнать, что Конопельченко тоже наводил предварительные справки, и даже раздобыл сведения о том, что он выяснил. Уполномоченный хотел, чтобы обязательная дорога шла к деревне Сутин — это на западе. Для, цитирую, «улучшения дорожной сети вокруг станции Талька».

Все бросились к карте.

— Так ведь этот Сутин — это тупик, конец дороги! Если проложить путь от нас к нему — то тупик просто передвинется сюда, какая же это связность между районами⁈

— Видимо, тот держал в уме, что на юг, к Мезовичам, Конопельченко путь проложит в любом случае — к своему-то дому. И вот вам новая дорога от Тальки на юг, с выходом на старый торговый тракт.

— А смысл в ней, если тракт идёт из Осиповичей, которые на той же железной дороге расположены?

— Это вы у мня спрашиваете⁈

— Может, он вокруг Сутина местность развивать хотел? Там земли много, но ни обрабатывать её некому, ни продукцию переработать, ни вывести её. Там деревню можно вдвое больше сделать, и ещё вокруг хуторов натыкать.

— Так, стоп! Прекратили балаган! Что он там хотел — он сам только и знает, мы всё равно не угадаем, да нам и не надо. — Пришлось вмешаться и остановить разговор, который ушёл уже вообще непонятно куда, но далеко от наших проблем. — Давайте прикинем, во что примерно обойдётся нам эта дорога.

Влад и Евсей опять стали елозить по карте. Намеряли, что получается примерно шесть с четвертью километра, но большую часть трассы они проложили по гребню длинного песчаного увала. Дед забраковал это дело — мол, сначала много копать — расширять этот самый гребень, а потом строить подпорные стенки с обеих сторон, иначе осыпаться будет. Взялись было спорить и думать над вариантами прокладки, пока Егор Фомич не спохватился: