Ползи!

Глава 5. Погребенные заживо, безумцы, тоннель без просвета и домогательства во мраке

Дожидаясь других рабов, я времени зря не терял. Очнувшись от первоначального потрясения после всей дичи, которую пережил, я стал думать о делах насущных.

Рядом со мной лежала, как и обещала Не-Пальчик, веревочная лестница. Какой бы занудной и вредной ни была, а ведь реально помогла! Ну, спасибо, Перст Указующий.

Также на полу валялся факел. Горел. Это хорошо. Кажется, это факел Оскала. И как уцелел? Еще одно чудо, которое должно мне помочь.

Пока никого не было рядом, я справил нужду, параллельно думая о том, что человек, вопреки всем своим духовно-культурным запросам, довольно низок. Тут камни на головы рушатся, люди пачками умирают где-то неподалеку, магическая какая-то хрень творится, а я что? А мне хочется ссать, жрать и спать. Вот прямо упал бы сейчас тут и проспал бы суток трое — таким себя разбитым ощущаю. Воистину человек — самый громадный парадокс вселенной: и венец творения, и червь ползающий одновременно.

Закончив с туалетом, я с факелом в руке направился к трупу Оскала. Прислушался к себе при виде его разбитой морды: чувствую ли сострадание? Как ни старался, не смог обнаружить его в глубинах души. Правильно ли это?

Обыскав громилу, нашел у него в кармане лишь две медные монеты. Так, вот и местная валюта. Рабам, насколько понимаю, на карманные расходы бабок никто не выдает, а тут — на тебе. Видать, хоть и остался Оскал с клеймом, а все-таки был на особом счету у хозяев своих. Зря, что ли он, товарищей своих предал, а потом взорвать собирался?

Больше ничего у него полезного не нашлось. Нож, которым хотел зарезать меня, лежал рядом. Взял его — он куда важнее монет и наверняка непременно пригодится. Провел пальцем по клинку: ах, чтоб его! Острый какой. И длинный. Полезная находка. Нож складывался. Сложив, я убрал его в карман штанов, монеты туда же.

Поднявшись, направился к тому, что осталось от раба, взорвавшего пещеры. При виде этой картины замутило бы даже самого крепкого и черствого мужика. Поспешил отойти подальше.

Ждать пришлось недолго. Я успел осмотреть пещеру, но не нашел в ней ничего, что можно было бы забрать с собой. Вскоре послышались шаги. Еще через некоторое время показались выжившие. Один из них шел с факелом в руке, некоторые несли с собой какие-то вещи.

— Дан! — вскрикнул Мах.

Увидев его и пацана живыми, я ощутил, как огромный камень, тянувший меня в пропасть, отпустил.

— Вы в порядке? — быстро спросил я, подбегая к старику.

Я внимательно всмотрелся в его шею. Ах, зараза, не видно ничего. Седые волосы Маха спадали на плечи и закрывали шею.

— Порядок, за меня не переживай. Как ты выжил?

— Провалился под пол — буквально. Взрыв открыл проход в нижние пещеры. Я чудом уцелел при падении. А внизу нашел вот это, — уже громко, чтобы слышали все рабы, произнес я, подходя к веревочной лестнице и поднимая ее. — Там, внизу есть еще пещеры. Думаю, нам стоит спуститься и продвигаться по ним.

— И что нам это даст? — спросил один из рабов.

— Возможно, выведет наружу.

— Чепуха, — морщась и хмурясь, возразил тот же мужик. На вид ему лет пятьдесят — довольно крепкий на вид. — Все знают, что выход из этого подземелья только один — и он намертво завален камнями. Мы все тут сдохнем.

— Не надо так категорично, — сказал я дружелюбно. — Вы ведь не знаете, что там внизу.

— А ты знаешь, что ли?

— Нет, но мы не можем просто сидеть здесь сложа руки.

— А ты погляди на раненых. Они при спуске вниз уже подохнут, не говоря об опасном и неопределенном путешествии по пещерам.

— Давайте-ка для начала все передохнем, а уж потом решим, как быть, — миролюбиво, но твердо заявил Мах.

Пока все устраивались на отдых, я оглядел рабов. Ровно четырнадцать человек вместе со мной. Не густо.

Я прошелся между ними и зафиксировал в голове наблюдения и ответы на вопросы. Пять тяжело раненых, одна из них — женщина. Вряд ли выживут. Серьезные травмы и потеря крови. Еще несколько человек с повреждениями легкой степени. Еще две женщины, остальные все мужики. Присев рядом с пацаном (он был здесь единственным ребенком), я спросил:

— Как жизнь, братец?

— Ползу еще, — криво ухмыльнулся он.

Я бросил взгляд на его шею. Тату не было! Молодец Перст — не обманула!

— Молоток! Травмы, раны?

— Нет, ушибы да синяки только. А ты как?

— То же самое. Ну что, пойдешь со мной вниз?

— Пойду. Здесь оставаться бессмысленно, — решительно заявил он. — Ты что-то видел внизу?

— Нет. Я побывал только в одной пещере. От нее отходят тоннели. Углубляться не стал, чтобы скорее вернуться сюда.

— Как ты обратно поднялся?

— Веревочная лестница, — сказал я, глядя в ту сторону, где она лежала. А лежала она аккурат возле большой каменной глыбы с острым верхом. — Видишь камень? Никогда не отличался меткостью, но этот бросок мне удался. Закрепим опять за тот же камень и спустимся.

Он кивнул, и мы помолчали.

— Сколько там было детей?

— Шестеро.

— И все, рожденные здесь?

— Кроме еще одного пацана. Его, как и меня, лет в двенадцать сюда отправили за грехи родителей.

Мне хотелось заорать во все горло. Дети, погребенные под обломками. Дети, не видевшие солнечного света. Мог ли я успеть? Мог ли я предотвратить? Никогда не узнаю — и буду до конца жизни мучиться этим вопросом.

— Что у нас с провизией, не знаешь? — спросил у мальчишки, блокируя боль в груди и мрачные мысли в голове.

— Женщины взяли то, что уцелело и не оказалось в обломках, но это почти ничего.

— Плохо дело. Пойду, поговорю с ними. — Я встал. — Кстати… как тебя звать-то?

— Агнар, — улыбнулся он.

— Рад, что ты живой, Агнар. Я — Дан.

Я направился к женщинам. Они сидели в своем тесном кругу, отдельно от мужчин.

— Приветствую, дамы. — Я присел на корточки напротив них. — Вы как?

Одна постарше просто кивнула, вторая, тяжело раненая, не могла говорить. Третья заговорила:

— Я пойду за тобой вниз. Бёрк — тот, который не хочет идти — просто глупец. У нас не хватит еды, чтобы отсиживаться тут месяцами. У нас даже на неделю не хватит. А уж что потом будет… — она испуганно замолчала.

Что-то в ее облике показалось мне знакомым. Пригляделся внимательнее. Да ведь это та баба, которую Оскал изнасиловал! Деваха еще молодая. Тогда она мне показалась куда старше, но то из-за освещения обманчивого. Да и не до того мне было, чтоб в полумраке ее долго разглядывать. Из-за тяжелого образа жизни в постоянной тьме девица выглядела не сказать, чтобы очень бодро и свежо. Исхудавшая, истощенная, с болезненно-белым лицом, впалыми глазами. Но хорошенькая вполне. Откормить, отмыть — и будет милаха совсем.

— Как раз хотел насчет пропитания спросить. Чего и сколько у нас есть?

— Вяленого мяса немного. Зерна мешок, — она кивнула в сторону провизии.

Я пошел туда. М-да, действительно не густо. Этого на полтора десятка человек хватит на несколько дней. А я тут вообще не собирался долго торчать. Выдвинусь в путь сегодня же. А уж кто не захочет — его выбор. А если все-таки все согласятся… вот как нам быть с зерном? Не потащишь ведь его с собой, чтобы там, в пещерах, кашеварить. Остается только мясо. Совсем негусто.

Но больше всего меня сейчас волновали раненые. Как с ними быть? Как помочь? У нас тут нет антибиотиков, даже бинтов нет! Вот дерьмоооо…

— О чем тяжелые думы думаешь, сынок? — ко мне подошел Мах. Только сейчас заметил, что он похрамывал.

— О раненых. О тех, которым больше остальных досталось.

— Им не пережить эту ночь, — вздохнул Мах.

— Как же нам быть? — спросил я с тоской в голосе, обращаясь к старику, как к более мудрому и опытному наставнику.

— Мы не в силах им помочь. Ты не в силах, — с нажимом произнес он последние слова, пристально глядя на меня.

Я молча кивнул.

Да, с идеей сегодня же трогаться в путь придется повременить. Мы не можем бросить умирающих одних. Им и так недолго осталось.

— Что у тебя с ногой?

— Ушиб просто, — отмахнулся он.

— Слушай, Мах… хотел поговорить про взрыв…

Я рассказал старику обо всем, что узнал. Он слушал, не перебивая, хмурый и опечаленный.

— Как всегда, — сказал он, когда я окончил рассказал, — знать пытается отхватить себе лакомый кусок, а гибнут невинные.

— Мы — просто черви под их ногами…

***

Тяжело раненые скончались, как и предполагал Мах, ночью (мы только предполагали, какое время суток в тот или иной момент). Женщины, как могли, облегчили их участь, прикладывая к их пересохшим губам чашу с водой и всячески пытаясь утешить. Мы не можем их похоронить. Придется оставить тела здесь.

Вместе с другими мужчинами, у которых не было травм, мы оттащили все трупы (включая Оскала и того, что осталось от взорвавшего нас мужика) к дальней стене и соорудили нечто вроде каменной ниши для них. Благо, каменных обломков было предостаточно в нашем распоряжении. Одна из женщин прочитала молитву Богу. Да, они верили в Единого Творца.

— Мы не можем ждать, — сказал я, когда с трупами было покончено, и мы сели есть кашу, сваренную женщинами. — Еды почти нет, трупы скоро начнут разлагаться. Мы здесь в каменном гробу.

— А там, внизу, будто бы нет, — усмехнулся Бёрк. — Нетушки, я туда не полезу. Останусь тут.

— Но ты умрешь! — отчеканил я.

— Верно, — он посмотрел мне прямо в глаза, — помру ползающим червем, как и полагается таким, как мы. И вы тоже. Только я возле воды и хоть на каком-то просторе, а вы в узких тоннелях, в которых может оказаться хрен знает какая угроза.

— Твое право, — холодно ответил я. — Остальные, вы со мной?

Все ответили утвердительно. В глазах многих был испуг, но другого пути они не видели.

— Я тоже останусь, — вдруг сказала одна из женщин — та, что постарше. — Что нас ждет там, даже если выберемся на свободу? Снова рабство. Мы бы и в шахтах долго не прожили. Все равно везде одно и то же — либо рабство и мучительная смерть, либо сразу смерть. А тут хотя бы несколько дней поживем вольными людьми.

Ее речь произвела на некоторых впечатление. Я же был поражен подобной логикой. Нет, я понимал ее отчасти, но… остаться рядом с гниющими трупами, быть заживо погребенными в глубине пещер?

В итоге разделить участь сумасшедшего Бёрка и этой женщины вызвались еще двое. И нас, рвущихся к свободе и желающих побороться за жизнь, осталось всего пятеро.

Мы оставили им зерно и почти все мясо. Я надеялся вырваться на волю в скором времени, а эти остались тут умирать: нас не спасет это вяленое мясо, нас спасет только выход из глубин подземелья, а вот этим бедолагам лишняя еда продлит жизнь, пусть и ненадолго.

— Я захватила несколько фляг, — сказала девушка и направилась набирать воду из реки.

— Предусмотрительно, — я пошел за ней. — Ты молодец.

Четыре фляги в ее руках были деревянные.

— Меня, кстати, Магрит зовут, — она тепло и смущенно улыбнулась. — А ты ведь Дан?

— Верно. Фляги только четыре, Магрит, а нас пятеро.

— Можем использовать одну на двоих, — она опустила покрасневшие щеки. — Если ты не против.

Она со мной флиртует, что ли? — стукнула меня по черепушке мысль.

Собирать нам было больше нечего. Попрощавшись с подписавшими себе приговор рабами, мы закрепили лестницу на острие камня и стали спускаться вниз. Спуск был дольше, чем я ожидал.