Ликвидация враждебного элемента. Националистический террор и советские репрессии в Восточной Европе

Как видим, советские власти в 1944–1946 гг. удержались как от акций «коллективного возмездия» по образцу депортаций народов 1943–1944 гг., так и от массовых репрессий против прибалтийских коллаборационистов. Наказание ждало не всех, кто участвовал в сотрудничестве с врагом, а только тех, кто в этом сотрудничестве особо «отличился». Наглядным подтверждением этого тезиса является тот факт, что даже в конце 1940-х гг. в государственном аппарате Прибалтийских республик продолжало работать множество оставшихся на свободе коллаборационистов.

Кроме коллаборационистов, оставшихся на освобожденной советскими войсками территории, были и те, кто ушел вместе с немцами и после падения Третьего Рейха был репатриирован в СССР. Первоначально к репатриантам-прибалтам относились так же, как и ко всем остальным репатриированным коллаборационистам. Судьба казалась вполне ясной: согласно постановлениям ГКО № 9871с от 18 августа 1945 г., СНК СССР от 21 декабря 1945 г. и Совета Министров СССР от 29 марта 1946 г. репатриированные коллаборационисты-прибалты, подобно репатриированным коллаборационистам прочих национальностей, должны быть направлены на шестилетнее спецпоселение.

Однако уже в марте 1946 г. этот подход был изменен. Сначала привилегии получили гражданские репатриированные прибалты. Гражданские репатрианты также проходили проверку, после которой направлялись либо к месту жительства, либо (мужчины призывного возраста) в армию и рабочие батальоны. Однако для прибалтов этот принцип был изменен. 3 марта 1946 г. была издана директива наркома внутренних дел СССР № 54, согласно которой прошедших проверку гражданских репатриантов-прибалтов в армию и рабочие батальоны не брали. Директива не распространялась на репатриированных прибалтийских коллаборационистов, которые должны были направляться на спецпоселе-ние, однако в скором времени отпущены были и они.

Инициатива об амнистии для репатриированных коллаборационистов исходила от руководства Латвийской ССР. В марте 1946 г. Я. Калнберзиньш и В. Лацис направили В. Молотову докладную записку с просьбой отменить высылку латышских легионеров в отдаленные районы страны и оставить их в республике. Свою просьбу руководство Латвии мотивировало следующим образом: большинство бывших легионеров были не добровольцами, а мобилизованными; в случае их высылки их семьи оставались без кормильцев; репрессии в отношении легионеров отрицательно влияют на настроения местного населения; высказывались опасения в дефиците рабочих рук.

Инициатива получила поддержку со стороны МВД СССР. Министр внутренних дел С. Круглов предложил разрешить всем латышам непризывного возраста вернуться к месту жительства, а латышей призывного возраста направить на строительство и в промышленность на территории республики. Более того: глава МВД также считал необходимым распространить этот подход на жителей Эстонии и Литвы.

Решение было оформлено постановлением Совета Министров СССР от 13 апреля 1946 г. Согласно этому документу репатриированные литовцы, латыши и эстонцы, служившие по мобилизации в немецкой армии, легионах и полиции в качестве рядовых и младшего командного состава, были освобождены от отправки на шестилетнее спецпоселение и из проверочно-фильтрационных и исправительно-трудовых лагерей подлежали возвращению в Прибалтику.

Механизм освобождения репатриированных прибалтов-коллаборационистов был конкретизирован в директиве МВД СССР № 00336 от 19 апреля 1946 г. Согласно этому документу, репатриированные прибалтийские коллаборационисты призывного возраста направлялись на работу в промышленность Латвии, Литвы и Эстонии до тех пор, пока из Красной Армии не будут демобилизованы их сверстники. Коллаборационисты непризывного возраста сразу же направлялись к месту жительства своих семей. Характерным штрихом был тот факт, что, согласно директиве № 00336, освобождению подлежали не только рядовые коллаборационисты, но и коллаборационисты-офицеры, в то время как офицеры-«власовцы» отправлялись прямиком в лагеря ГУЛАГа.

В середине июня 1946 г. органы МВД СССР приступили непосредственно к освобождению репатриированных прибалтов. Согласно подписанной замминистра внутренних дел В. Чернышовым директиве № 153, отправка освобожденных прибалтов на родину должна быть завершена в сжатые сроки: к декабрю 1946 г.

В процессе выполнения директивы № 00336 в нее были внесены две серьезные коррективы. Во-первых, в соответствии с Постановлением Совета Министров Союза ССР № 1626-718сс от 27 августа 1946 г. репатриированные прибалты призывного возраста независимо от национальности направлялись работать на комбинат № 7 МВД СССР (задачей комбината было извлечение урана из местного сырья — дик-тионемового сланца). Во-вторых, в сентябре 1946 г. министр угольной промышленности Вахрушев добился разрешения не производить до конца года отправку в Прибалтику рабочих, занятых на шахтах Урала и Кузбасса.

В начале октября 1946 г. в МВД СССР подвели первые итоги операции по освобождению репатриированных коллаборационистов-прибалтов. Всего таковых было выявлено 44 169 человек, из них эстонцев 6507, латышей — 30 824 и литовцев — 6838. Из них к 20 сентября было освобождено и направлено в Прибалтику 9069 человек, в том числе в Эстонию — 621, в Латвию — 7396, и в Литву — 1052 человека. Чтобы успеть уложиться в указанные приказом № 00336 сроки, отправку репатриированных прибалтов на родину следовало резко ускорить. За оставшиеся три месяца нужно было вернуть в Прибалтику более 35 тысяч человек.

Однако, несмотря на усилия органов МВД, скорость отправки на родину прибалтов увеличивалась незначительно. Спустя месяц с небольшим в отчете МВД СССР было зафиксировано, что по состоянию на 1 ноября в Прибалтику было направлено в общей сложности 14 969 репатриантов (в том числе в промышленность — 5611 и к месту жительства — 9358 человек). Неотправленными на родину оставалось около 28 тысяч человек.

По состоянию на 10 декабря ситуация улучшилась, однако в сроки, указанные в приказе № 00336, уложиться все равно не удавалось. К 10 декабря на родину было отправлено в общей сложности 26 599 человек (в том числе в промышленность — 10 691, к месту жительства — 15 908 человек).

Лишь к середине 1947 г. возвращение репатриированных коллаборационистов-прибалтов на родину было завершено. Однако этим дело не окончилось: 12 июня 1947 г. Совет Министров СССР принял постановление, которое с некоторыми оговорками распространяло действие постановления от 13 апреля 1946 г. на лиц других национальностей (кроме немцев), являвшихся уроженцами и постоянными жителями Литвы, Латвии и Эстонии.

Современные прибалтийские историки достаточно хорошо осведомлены об освобождении репатриированных коллаборационистов-прибалтов в 1946–1947 гг. Однако этот сюжет толкуется прибалтийскими историками довольно странно. Так, например, в опубликованном в начале 2009 г. «Заключении» Эстонской международной комиссии по расследованию преступлений против человечности утверждается, что решение о возвращении репатриированных коллаборационистов «не носило гуманитарного характера и предназначалось для смягчения проблемы рабочих рук в республиках Балтии». Это заявление является совершенно неадекватным. Проблема острой нехватки рабочих рук была характерна для всех республик разоренного войной Советского Союза. Более того: многие республики (в первую очередь Белоруссия и Украина) пострадали от войны гораздо серьезнее, чем республики Прибалтики и, соответственно, больше нуждались в рабочих руках. Однако возвращение на Родину ждало только прибалтийских коллаборационистов; все прочие отправлялись на шестилетнее спецпоселение. Единственное решение, хоть как-то сопоставимое с постановлением Совета Министров СССР от 13 апреля 1946 г. — это постановление от 2 октября 1946 г. «О возвращении на родину репатриированных грузин, армян и азербайджанцев»[452]. Однако это постановление, в отличие от «прибалтийского», не распространялось на «лиц, служивших в немецкой армии, легионеров, “власовцев” и полицейских». Освобождение репатриированных коллаборационистов-прибалтов — уникальный случай, свидетельствующий об особом отношении советских властей к Прибалтике.

Как мы имели возможность убедиться, по отношению к нацистским пособникам в Прибалтике осуществлялась крайне осторожная репрессивная политика. Несмотря на наличие в регионе значительного числа нацистских пособников, Кремль не прибег к опробованным на народах Кавказа и Крыма депортациям «возмездия». Советское руководство неизменно придерживалось в Прибалтике политики индивидуального наказания нацистских пособников, причем не всех, а только части.