Детектив и политика 1991 №5

4

— Церемония вуду начнется завтра в одиннадцать вечера. Там будет один человек по имени Финьоле — он и устроит вам встречу с Жакмелем. Не пытайтесь его разыскать, он сам вас найдет — я ему описал вашу внешность.

Жюльен Лало говорил, почти не шевеля губами, как будто среди травинок искусственного газона, окружающего бассейн в «Эль-Ранчо», прятался целый отряд тонтон-макутов. Он сидел в шезлонге у бортика бассейна — именно в таком положении и нашел его Малько, когда спустился из своего номера.

Малько не нравилась мысль о ночных посещениях местных фольклорных обрядов: на этих сборищах так легко получить удар мачете…

— Почему вы не хотите пойти вместе со мной?

Рептильи веки старого негра опустились еще ниже:

— Не нужно, чтобы меня там видели. Вы — другое дело: никого не удивит, если иностранный турист захочет побывать на церемонии вуду. И Захария — это хумган — в курсе. Он мой друг и целитель. Вам нечего бояться…

Вот это как раз и казалось сомнительным.

Хотя поблизости не было ни души, Жюльен Лало склонился к Малько еще ближе:

— Найти это место нетрудно: по улице Авраама Линкольна доедете до масонского храма «Ла Веритэ», а от него отсчитаете третий дом. Там предупреждены — вас сразу впустят!

Предупреждены-то, предупреждены — вот только о чем? Жюльен Лало довольно убедительно разыгрывал простачка, и это вызывало беспокойство.

Однако была и другая проблема.

— Жакмель знает, кто я?

Жюльен Лало покачал головой с выражением детской наивности на лице:

— Да как я мог ему об этом рассказать? Я ведь с ним лично не знаком. Ему просто передали, что вы — от моего приятеля, вот и все…

Старый мошенник. Малько оставалось только прибегнуть к традиционной угрозе.

— Наш друг Рекс Стоун будет очень недоволен, если со мной что-нибудь случится, — уронил он.

Жюльен Лало вдруг уставился на что-то за его спиной. Малько обернулся: на ступеньках лестницы, ведущей к бассейну, стоял тонкий как спичка негр, с которым он столкнулся в дверях аэровокзала в день своего прибытия в Порт-о-Пренс. На нем был легкий пиджак в клеточку и карикатурно узкие брюки, штанины которых не доходили до щиколоток. Увидев Лало, он приветственно взмахнул тростью и танцующей походкой направился к нему.

Выругавшись сквозь зубы, Жюльен Лало молниеносно извлек из кармана маленький флакон и вручил его Малько как раз в тот момент, когда незнакомец подошел к ним, суетливо демонстрируя безмерную радость от этой встречи. Он пожал руку Жюльену Лало, обменялся с ним несколькими словами по-креольски, затем повернулся к Малько, отвесил ему глубокий поклон и представился:

— Туссен Букан к вашим услугам! Я занимаюсь обслуживанием туристов. Если у вас есть проблемы — готов помочь. Найти меня легко: я каждый вечер бываю в гостинице «Олафсон».

От его английского произношения королева Виктория, наверное, перевернулась в гробу.

— Весьма признателен, — вежливо сказал Малько.

А Туссен Букан оживился еще больше:

— О, я вижу, мой друг Жюльен достал вам «буакошон». Это потрясающая вещь!

Он разразился визгливым смехом, расшаркался, покрутил тростью и пошел к вестибюлю.

Как только он скрылся, Малько спросил:

— Кто это?

Жюльен Лало брезгливо поморщился:

— Стукач. Все шляется и вынюхивает. Чтобы сбить его с толку, я и дал вам «буа-кошон».

— Зачем же вы назначили мне встречу в таком месте?

Старый негр пожал плечами:

— Половина моих служащих все равно стучит на меня макутам. И в «Эль-Ранчо» я бываю часто.

Он встал и протянул Малько руку:

— Наверное, мы больше не увидимся…

Казалось, он сейчас прослезится. Игуаньими слезами… Слегка прихрамывая, он удалился. Малько проводил глазами его высокую фигуру.

Главное сейчас — поддерживать свою «легенду». Он — обычный турист, большую часть времени проводящий возле бассейна. И думающий о Симоне Хинч. Будь Жюльен Лало достойным доверия, Малько, разумеется, расспросил бы его о ее отношениях с Жакмелем. Но единственным человеком, которому он мог теперь задать этот вопрос, был сам Габриэль Жакмель. Если встреча с ним, обещанная Жюльеном Лало, все-таки состоится.

Зевнув, он направился в бар, где не было почти ничего, кроме рома.