«Культурная революция» с близкого расстояния. (Записки очевидца)
- Автор: Алексей Желоховцев
- Жанр: Публицистика / История: прочее
- Дата выхода: 1973
Читать книгу "«Культурная революция» с близкого расстояния. (Записки очевидца)"
— Удобно, — вежливо ответила одна работница. — Администрация следит, чтобы в комнате жили работающие в разных сменах. Мы живем вчетвером, но обычно в комнате только двое, остальные в это время работают. Кроме того, на этаже есть особая комната для занятий, где можно почитать газету, послушать радио, погладить или поштопать. За нашим маленьким столиком мы только причесываемся.
— Товарищи девушки хотят быть красивыми, — пошутил Ма.
Кроме нас, иностранцев, в комнате сидели сопровождающие всех рангов: Ма из Пекина, представитель Смани и представитель от местной организации — с фабрики. Хотя присутствовали еще американец, таиландец и двое японцев, интерес девушек вызывали главным образом я, советский человек, и Ма — гость из столицы. Все вопросы задавались мне:
— Скажите, есть ли сейчас среди советской молодежи люди, способные на подвиг? — таков был первый вопрос.
Пекинская пропаганда особенно нажимала на «перерождение» советской молодежи, но в самом вопросе мне послышалось некоторое сомнение. Он не был провокационным наскоком, просто люди хотели знать правду и готовы были с любопытством выслушать и другую сторону.
Как умел, я ответил девушкам, стараясь приводить конкретные примеры, которые знал из нашей печати. Ма несколько раз меня прерывал, но после его реплик внимание снова обращалось ко мне, и я продолжал с улыбкой, показывая, что привык к помехам. Наконец я не выдержал и попросил:
— Пожалуйста, не прерывайте, мне трудно говорить по-китайски!
Ма не хотел выглядеть грубым на людях. В комнате было немало работниц: они пришли со всего этажа, и многие стояли в коридоре у открытой двери.
Поэтому он тихо посовещался с другими сопровождающими.
— Времени у нас в обрез, — заявил представитель фабрики. — Пусть теперь гости спросят, если у них есть вопросы.
— В таком случае я спрошу, — не давая никому прервать разговор, сказал я. — Расскажите, пожалуйста, о вашем культурном досуге, что вы читаете и как проводите свободное время.
Мне охотно и по очереди ответило несколько человек.
Девушки на фабрике раз в неделю посещали киносеанс в клубе. По субботам работали различные кружки. Одна работница участвовала в самодеятельности, исполняя народные танцы. Через день на фабрике либо после смены, либо в перерыв проводился политчас с читкой и разъяснением передовых статей «Жэньминь жибао»; пропагандистами выступали местные партийные работники. Одна девушка сказала, что в свободное время она вышивает. Все умели вязать.
— Читаете ли вы художественную литературу, романы, журналы?
— Нет, — был общий ответ.
Сианьские представители заволновались: им не хотелось ударить лицом в грязь.
— Расскажите подробнее о занятиях, — попросил девушек горкомовец.
Мне рассказали, что прежде, до весны 1966 года, многие работницы занимались в вечерней школе общеобразовательного типа или же на курсах повышения профессиональной квалификации. Все эти занятия были прекращены, а вместо них введено изучение «идей» и сочинений Мао Цзэ-дуна. Теперь книги с его сочинениями были единственными, которые попадали в руки работниц.
— Я забыла! Мы же читали на политзанятиях роман «Песня об Оуян Хае»! — воскликнула вдруг одна девушка.
— И целиком прочли? — поинтересовался я.
— Нет, не успели. Сейчас мы читаем только произведения председателя Мао.
Уже в 1966 году литература была недоступна китайским рабочим. Маоисты сознательно проводили политику культурного карантина, лишая людей элементарной духовной пищи. И это при свойственном китайскому народу стремлению к знаниям, образованию, искусству! Людей намеренно превращали в духовных калек, извращая нормальный путь роста и развития, притупляя природную любознательность и пытливость.
Между прочим, после этого разговора я занялся всерьез романом об Оуян Хае, который был разрешен к чтению в Китае. Впечатления были неутешительны.
Этот толстый том был последним китайским романом — не в смысле свежести типографской краски на его страницах, а потому, что больше в Китае не издавалось художественной литературы целых шесть лет, вплоть до 1972 года. Роман был издан в декабре 1965 года, переиздавался в 1966 году. С тех пор в китайских типографиях во время «культурной революции» печатались только сочинения Мао Цзэ-дуна.
В судьбе романа отразились многие перипетии «культурной революции», острой политической борьбы. Своей судьбой он и интересен. Что же касается литературных достоинств, то о них как-то неудобно даже говорить в связи с подобным произведением. После его появления первые страницы китайских газет 27 февраля 1966 года украсились сообщением, что Чэнь И, министр иностранных дел КНР и заместитель премьера Чжоу Энь-лая, и Тао Чжу, секретарь Центрально-Южного бюро ЦК КПК, долгие годы возглавлявший южные провинции страны, приняли доселе неведомого писателя Цзинь Цзин-мая и дали высокую оценку его произведению.
Немалая власть, которой обладали в стране оба деятеля, придавала их заявлениям характер официальной политической линии. Чэнь И и Тао Чжу в один голос заявили, что Цзинь Цзин-май написал «произведение эпохального значения», что его книга — «новая веха в истории нашего художественного творчества».
Чэнь И заявил: ««Песня об Оуян Хае» — это роман, необычайно захватывающий читателей, прекрасное произведение о социалистической эпохе. У нас уже есть кино, театр и драма о нашей собственной эпохе.
Но большой роман о героях социалистической эпохи, написанный так хорошо, как «Песня об Оуян Хае», пока что первый. Это — продукт партийного руководства, горячей помощи масс и труда писателя. В этом романе создан героический образ человека, воспитанного идеями Мао Цзэ-дуна, человека высокой классовой сознательности, абсолютно лишенного индивидуализма, справедливого и мужественного, ничего не страшащегося. Писатель описал своеобразные черты героя нашей эпохи».
Что за герой Оуян Хай и как он сконструирован на «идеях» Мао Цзэ-дуна, подробно расскажем далее. Здесь же заметим, что Чэнь И отвел последнее место роли самого писателя в создании произведения.
Тао Чжу со своей стороны, в частности, заметил: «После издания «Песня об Оуян Хае» встретила восторженный прием у читателей и огромное внимание со стороны общественных организаций, а это означает, что произведение — очень удачное, имеющее эпохальное значение, а сама социалистическая литература обладает невообразимо широкими перспективами».
Итак, благосклонное внимание маоистского руководства, по мнению Тао Чжу, гарантирует «эпохальное значение» романа.
Кончалось же выступление Тао Чжу стандартным для нынешнего Китая панегириком: «На творческом пути социалистической литературы появление «Песни об Оуян Хае» — результат того, что Народно-освободительная армия под руководством ЦК партии и товарища Мао Цзэ-дуна, под непосредственным руководством товарища Линь Бяо упорно изучала сочинения председателя Мао и выдвинула политику на первый план. Если мы искренне вооружимся идеями Мао Цзэ-дуна, глубоко погрузимся в практическую борьбу, то и не будучи писателями сможем создать хорошие произведения».
Таков был вывод: без писателей можно обойтись, сами, мол, напишем «хорошие» произведения, которые нам нужны!
Немедленно после публикации беседы китайские газеты и журналы запестрели отрывками из романа с продолжениями и без, хвалебно-подхалимскими статьями критиков, надменными выступлениями самого автора, делившегося уникальным опытом работы. Чуть ли не ежедневно печать напоминала об «эпохальном» романе, а его автор стал фигурой.
В речи Го Мо-жо, которую он произнес в апреле 1966 года, ученый и писатель рассыпался в похвалах «Песне об Оуян Хае». «Это эпохальный роман… — говорил Го Мо-жо. — Автор действительно живо показал Оуян Хая, живо отразил идеи председателя Мао. Товарищ Оуян Хай погиб в 1963 году, автор вместил в этот роман почти все курсы и политические установки до 1963 года и почти все идеи председателя…»
Действительно, незаурядная полнота для художественного произведения!
В начале «культурной революции» Цзинь Цзин-мая не трогали. Более того, он продолжал громогласно восхвалять Мао Цзэ-дуна, его «идеи» и политику, кидая камнями критики и доносов в тех, кто попал в беду. Оседлав «эпохальный» роман на манер белого коня, Тао Чжу, покровитель удачливого автора, въехал в Пекин, чтобы стать в самой столице заведующим отделом пропаганды ЦК КПК, придя на смену осужденным в ходе движения прежним руководителям.
Летом 1966 года роман печатался тираж за тиражом. Его читали на обязательных политзанятиях наравне с газетными передовицами, объявив образцовым. Тао Чжу не стеснялся власть употреблять, чтобы популяризировать свое литературное детище.
Роман написан о новом герое — маоцзэдуновце. Китайская пропаганда постепенно подходила к этой фигуре. Сначала еще в 1959 году Мао Цзэ-дун отверг самое понятие социалистического реализма и объявил, что китайская литература должна иметь свой собственный, «более передовой» творческий метод: «сочетание революционного реализма с революционным романтизмом». Образцом совершенства в литературе в духе новых требований были немедленно объявлены стихи самого Мао Цзэ-дуна, который вкусил полную меру литературной славы из сотен захлебывающихся критических статей.
За стихами Мао Цзэ-дуна другие «шедевры» не последовали. Китайская литература хирела, и пропаганда решила, что надо «слиться с жизнью»: героев брали из «действительной жизни» и возвеличивали их во всех родах и видах искусства. Все герои — солдаты, и притом не живые, а мертвые. Мертвых возвеличивать безопаснее: они сами уже не заговорят, а от их имени говорить можно все что угодно.
Оуян Хай совершил действительно героический поступок. 18 ноября 1963 года воинская часть переходила железнодорожный переезд. Из-за горы появился поезд, и лошадь в артиллерийской упряжке с испугу дернула и застряла на полотне. Катастрофа казалась неминуемой. Оуян Хай бросился на рельсы и, подняв лошадь на дыбы, вытолкнул ее с полотна железной дороги, но сам попал под поезд, был тяжко изувечен и умер в тот же день в больнице.
Героизм Оуян Хая официально объявили результатом изучения «идей» Мао Цзэ-дуна. Но не забудем, что и до появления «идей» Мао китайское революционное движение не знало недостатка в героях. Оуян Хай прожил двадцать три года и совершил героический поступок. Приписывание любого подвига «идеям» Мао Цзэ-дуна принадлежит, конечно, не ему, а китайской пропаганде, прежде всего армейским политорганам.
После смерти Оуян Хая началась его канонизация по всем правилам маоистской иерархии. Автор романа Цзинь Цзин-май получил прямое указание: «Через рост Оуян Хая отобразить изменения в частях за последние несколько лет». Он сам приводит полностью и без стеснения это указание в статье «Замысел и создание «Песни об Оуян Хае»». Знакомство с героем автор начал с того, что выслушал на специальном собрании речь Тао Чжу, который совмещал должность секретаря Центрально-Южного бюро ЦК КПК с постом политкомиссара соответствующего военного округа. В приложении к роману от октября 1965 года автор писал: «Без внимания, заботы и указаний командиров всех ступеней этот роман вообще никак не мог бы быть написан». Он откровенно поблагодарил все инстанции: командование и политработников воинской части № 6900, гуйянский уездный комитет КПК, редакцию журнала «Шоухо», армейское издательство «Цзе фанцзюнь вэньи шэ». Инстанции предоставляли материалы, отбирали конкретные эпизоды, участвовали в определении развития сюжета и характеров действующих лиц.