Башня

С первого же дня как я начал работать по доставке камней на поверхность я столкнулся со всем тем ужасом, который творили эти выродки. Это сейчас, после того, как кто-то из вас рождается на Великой горе его обучают самые старые камнетесы, а тем в свою очередь рассказывали уже давно умершие старожилы уровня Орла. Но тогда я в первый раз увидел, как к изможденному от голода и тяжелой работы пареньку, его кажется звали Бранд, подошли двое стражей и начали его методично избивать. Тогда еще я не знал основного правила уровня: никогда не вмешивайся в наказание стражей и не пытайся за кого-то заступиться.

Я приблизился к ним вплотную и почувствовал едкий запах чего-то горелого, возможно горелой плоти. И этот запах исходил от избивавших громил. Окликнув стражей, чтобы они прекратили свои деяния, я встал как вкопанный, не понимая, что может за этим дальше последовать. Один из них развернулся ко мне и подошел вплотную. Он, как всегда, был одет в свой серый плащ с надвинутым на всю голову капюшоном, так что его лица не было видно. Он был на две головы выше меня, а стражи если вы заметили все больше и крупнее людей уровня. Все его движения тела выражали агрессию и вселенскую злобу, какая только может быть в этом мире. Распрямив свою шею, он попытался разглядеть меня, новенького и еще такого наивного. Я не смог увидеть его лица. Вероятно, там под капюшоном его и не было, но я увидел, как на том месте, где должна была располагаться его голова скопление черного и плотного дыма из которого на меня сверлящим взглядом смотрела пара огненных глаз.

Страх сковал все мое тело и заполнил все уголки моего разума. Его красные от огня глаза выражали только одно - ярость. Еле шевелящийся под капюшоном черный дым слегка дрогнул от резкого движения в мою сторону его огромного тела. И тут я в первый раз увидел его руки, одетые в плетенные металлические перчатки. Мощными кулаками он несколько раз ударил меня в лицо, от чего мои глаза мгновенно залила кровь, и я повалился наземь, теряя сознание. Затем я почувствовал, как неведомая сила понесла меня сквозь пространство и время в полной темноте. Единственное, что я осознавал в момент падения в бездну без сознания это то, что стражи никак не могут быть такими же людьми, как и мы. Они вообще не люди, они оболочки.

Приходить в себя я начал от ослепительного белого света проникающего в мои глаза сквозь слипшиеся от крови веки. Я все-таки попытался открыть глаза, и сумев разжать веки увидел ослепительно белую комнату, не имевшую границ и пределов. Мои руки и ноги были плотно фиксированы металлическими зажимами и все мое тело находилось на неизвестном каменном холодном столе. Руки и ноги были широко раскинуты в стороны от чего я ощутил себя неким пауком с распростёртыми в разные стороны лапками. Я попытался приподнять свою голову, лежащую на столе, и осмотреться. Но кроме белого света, исходившего буквально ото всюду, так как единого источника света не было, я ничего сразу не увидел. Затем справа от меня стали проявляться такие же небольшие каменные столы с аккуратно разложенными на них металлическими острыми и не очень предметами, прозрачными емкостями с неизвестными мне жидкостями разных цветов. Несколько десятков разновидных ножей, с зубцами, запилами и кровостоками, пилы от совсем маленьких до размеров с человеческий локоть и несколько разных размеров молотков с желтым отливом неизвестного мне металла.

Через небольшой промежуток времени в залитой ярким светом комнате появились двое дымовиков-стражей. Я попытался им что-то сказать, но понял, что ни могу сказать и слова. Ужас страха парализовал все мои органы. Они смотрели на меня своими красными точками глаз и мне даже показалось, что они надсмехались надо мной. Словно мое положение вызывало у них злую радость и удовлетворение. Как вы понимаете, стражи никогда не разговаривают и все, что происходило далее воспринималось мной как безумная немая сцена. Один из них выбрал на стоящем рядом столе закругленный под форму небольшого топора нож. Я успел увидеть только блеск металла это ножа, как в одно мгновение он отсек мне правую кисть. Моя рука безвольно стала свисать со стола, а отрубленная кисть так и осталась лежать зафиксированной металлическим зажимом. Единственно, что меня тогда удивило - это отсутствие крови и слабое подергивание своих большого и указательного пальцев на отсеченной кисти руки.

Неимоверная боль охватила меня, и я стал орать и выкрикивать проклятия в белизну этой огромной комнаты. Так продолжалось несколько секунд пока другой из стражей извлек из глубины каменного стола неизвестный цилиндрический предмет с красным ободком с одной из сторон предмета. Затем он резко приложил его к моей руке, где раньше на этом месте была моя правая кисть. Я почувствовал запах гари и испытал еще сильнее боль. После этого я опять потерял сознание и очнулся уже ночью в своей пещере, ставшей мне домом. Вокруг меня стояли люди моего уровня. Кто-то из них меня успокаивал, а кто-то молча созерцал, поглаживая на своем теле место где когда-то была его собственная плоть.

Тогда, продолжая корчится на полу пещеры от переполнявшей меня физической боли, отчаяния и ужаса, я не знал, что все люди уровня проходят через такие процедуры нанесения увечья своим телам. Причем лишение одной из своих частей тела происходит только раз в жизни, и ты с эти существуешь до конца своих дней. И наказание может происходить по любым причинам. Да что там говорить, иногда, и без причины стражи могли увести человека в белую пещеру. Помните, как и случилось с этим камнетесом, Лейвом? Во время рабочего дня на поверхности он погнался за хромой крысой в надежде раздобыть на вечер чего-то мясного. Да собственно он только имел намерения ее поймать, а его схватил один из дымовиков-стражей и потащил в белую пещеру. Оттуда Лейв вышел со снятой на голове кожей и прожил целых два дня в мучениях и агонии.

Это сейчас я понимаю, что отделался достаточно легко, лишившись своей правой руки. Ведь мне могли отрезать ноги и тогда я бы не смог нормально ходить на работу. А могли лишить меня зрения, что ставило под вопрос вообще мое дальнейшее существование на этой земле. Научиться делать все только левой рукой проще, чем петлять по коридорам пещеры без возможности видеть. Со временем я конечно же научился быть левшой, но ощущение фантомной боли в несуществующей руке остались у меня по сей день.

Так произошло с Мари, которому выкололи глаза и извлекли все зубы. Старику Рауду, который и так еле передвигался, и держал в руках кирку отсекли левую руку по самое плечо. Если я правильно помню, он умер через три зимы от каких-то мучавших его ночных болей в животе. Еще хуже поступили с Тормодом. Стражи извлекли из него какой-то орган со стороны спины, от чего этот некогда здоровый мужчина уже не мог нормально работать и уходил подальше от пещеры, чтобы его крики, когда он мочится никто не мог услышать. Причем стражи, видя, как он плохо работает, продолжали его ежедневно избивать. Умер он через одну зиму и пять дней, его придавило одним из камней в пещере.

Вообще, смерть, здесь на уровне Орла дело совершенно привычное, и я бы даже сказал, обыденное. Смерть здесь - это избавление от боли и страданий, которые сносит твое физическое тело. Поэтому практически у всех, кто сейчас сидит у этого костра, нет да возникали мысли броситься с отвесного склона прямо к основанию этой Горы, как раз туда, где мы с вами из покон времен сбрасываем тела умерших. Но вот в чем штука, о которой я не сразу догадался. Здесь на уровне, после смерти одного человека на следующий день находят на склоне горы нового родившегося. И общее число камнетесов на уровне Орла никогда не меняется. Все вы сюда прибыли разного возраста и все, как и я были нагими и полыми, без знания о себе. Но все вы заменили кого-то и когда-то. Потому - все вы занимаете чье-то место.

На восемнадцатый день после того как я был изувечен дымовиками-стражами, я перестал бояться смерти в принципе и вопреки. Потому как нет более страшнее страха смерти нежели страх боли. Не помню кто конкретно это сказал, а может эти слова всегда были в моей голове. Но человек почему-то боится смерти намного больше, чем боли. И это странно, что он боится смерти. Ведь жизнь приносит намного больше боли, чем смерть. После смерти же уже совсем не больно.

Не помню, чем я руководствовался, но после второй зимы своего пребывания на Великой горе я начал вести свое личное, не побоюсь этого слова летоисчисление. Многие из вас видели этот зал каменоломни где я периодически делаю мелом записи на стене пещеры. За все свои пятьдесят три зимы пребывания на уровне Орла я повидал много людей и большинство из них были сброшены мертвыми с обрыва Горы. Но я знаю все их имена от самого старого Гисмунда до самого молодого, сидящего сейчас передо мной Тая. Я переписал все время, все зимы, все дни, которые были при мне, и со слов стариков - все зимы, которые были до меня. Затем я вставил во все эти периоды наши имена с датами рождений, потерей частей тела и смерти. Именно поэтому в этот календарь вплетены наши имена и вся наша история.

А ты, Эйрих, не так давно спрашивал меня откуда я наизусть знаю всех по именно, кто жил со мной все эти пятьдесят зим на Великой горе. Вот тебе и ответ, я занимаюсь этим календарем всю свою жизнь в свободное от работы время. Мне ли не знать все имена людей уровня?

Помощь в составлении этого календаря мне помогали все жители уровня Орла, и молодые и старые и люди средних лет. И я увидел в их лицах странное и непонятное мне чувство. Это было такое чувство схожее с легким дуновением ветра, которое я, да и не только я, никогда не испытывал. Они все приходили ко мне и уточняли те или иные дни рождений, дни своих потерь, видели свои имена написанные и вплетенные в зимы, лета и вёсны календаря. Они почему-то этому молча радовались, возможно, справедливо осознавая, что их никчемные жизни, проведенные в этом адском месте, не пропадут даром. Они будут написаны на стене и оставят свой след в истории Великой горы. И те, кто появятся после них прочитают их имена, узнают их телесные потери. Перед самой своей смертью Гисмунд (он умер от зубной боли) сказал мне, что придет время и я стану самым старым камнетесом уровня Орла и я не умру молодым. Почему он так сказал и откуда Гисмунд знал об этом? До сих пор для меня это загадка. Но одно он мне сказал прямо перед тем, как перестал дышать. Гисмунд назвал мне то чувство, которое начали испытывать все несчастные жители уровня. Он назвал это чувство - надеждой.

Проведя почти двадцать зим на Великой горе, я стал замечать одну интересную вещь. Многие люди из всех несчастных на уровне Орла обладали определенными способностями в большей части, нежели остальные. Они и сами этого не замечали и не понимали, но мне это очень бросалось в глаза. И я не говорю сейчас об этой изнуряющей работе по добыче и обтёсыванию камня, высасывающей из нас жизни. Ведь по своей сути если все мы здесь родились и ничего до этой Горы у нас никогда не было, то добыча камня и строительство стены и есть наше основное предназначение, которое мы никогда не постигнем, умирая в муках и боли? И это осознание на корню губило то светлое чувство, которое я увидел в людях и о котором я недавно вам рассказывал.