Как соль... или Ангелы девяностых

- Почему бы тебе самой с ним не поговорить, станет легче.

Маргоша отрицательно помотала головой:

- Не сейчас, я пока не готова, - и ушла к себе, даже не став слушать как матушка объясняется с её бывшим парнем.

Плавное течение Маргошиных мыслей прервало звяканье дверного колокольчика.

В дверях, оглядывая полупустой зал, стояла пресловутая Галя.

Сделав вид, что не заметила Маргошу, она помахала кому-то рукой.

Ей ответила, одиноко пьющая кофе за столиком в углу, Гуля Мамедова.

- Они подруги? - удивилась Марго, - и что же объединяет двух таких разных женщин? И сама себе ответила - ненависть к Мишке.

С замкнутой по характеру однокурсницей Гулей, Марго была едва знакома. Но последнее время, одетая в траурные чёрные одежды девушка смотрела на неё полными ненависти глазами.

Та же Юля ей рассказала, что в бойне у цементного погиб Гулин жених, и Маргоша догадывалась, её невзлюбили из-за Мишки, он же из Бочаровских.

Ей хотелось объяснить девушке, что она зря злится. Даже если Мишка и участвовал в разборках, он точно никого не убивал. Это же Мишка, он не способен на убийство - он добрый.

Но сначала Марго постеснялась, ей было неловко бередить чужое горе, а потом уж и самой стало не до того.

Сейчас, девицы с заговорщицким видом о чём-то шептались.

Маргоша наблюдала за ними краем глаза и увидела, как Гуля положила купюру под блюдечко, и подхватив сумки, они направились к неприметной белой двери с трафаретной надписью 'Для персонала'.

Кафе имело статус детского, и курить в зале не разрешалось, но Марго знала, что короткий коридорчик за этой дверью ведёт во внутренний дворик, где завсегдатаи заведения могли выкурить сигаретку.

Маргошу так встревожили злорадные лица сообщниц, что не понимая зачем это делает, она отправилась следом.

Они стояли неподалёку от двери и что-то внимательно разглядывали в Гулиной большой сумке.

Маргоша услышала металлические щелчки.

- Теперь магазин заряжен, вставляешь его в рукоять 'щёлк-щёлк', вот это предохранитель, подымаешь вот так 'щёлк', и до упора отводишь затвор и отпускаешь - раздался громкий лязг - всё, можно стрелять. Понятно? - инструктировала Гуля.

- Ясно, - нетерпеливо отмахнулась Галка, - разберусь.

Гуля опять завозилась, клацая металлом:

- Я его разрядила, держи, - и она передала завёрнутый в белую тряпку пистолет, затем достала небольшую картонную коробку, - а это патроны, езжай за город и потренируйся...

Значит, завтра в одиннадцать вечера вызовешь его на пустырь, тот, в вашем районе, за домами на Чернышевского. А ты уверена, что он придёт? - задала она вопрос сухим и деловым тоном.

- Придёт, куда денется, он только строит из себя крутого, а сам сентиментальный как баба, - а вот Галкин голос так и сочился злобным торжеством. - Я скажу, что беременна, для него это будет б-о-о-льшим сюрпризом...

Маргоша на цыпочках отступила обратно: 'Меня это не касается' - мысленно уверяла она себя - 'Пусть Мишка сам разбирается со своей подружкой' Но весь вечер она ходила сама не своя, и ночью почти не спала мучаясь сомнениями.

Утром, не выдержав, она набрала Мишкин номер, - я только предупрежу, даже разговаривать не стану, - твердила она себе. Но трубку на том конце никто не поднял.

В институте она тоже не находила себе места от беспокойства и каждую перемену бегала к автомату - звонить, но ей так и не ответили.

После занятий, в шесть часов, она решила зайти к Мишке домой, - это мой гражданский долг, я бы так с любым поступила, - убеждала она себя. Но Мишки дома не оказалось, и Маргоша осталась ждать его во дворе.

Она больше ничего себе не врала, а сидела на скамеечке, замёрзшая и перепуганная, с надеждой вглядываясь в блеск фар въезжающих во двор машин.

И в десять часов Марго поняла, ей ничего не остаётся, как идти на пустырь и попытаться перехватить Мишку там.

Посреди пустыря горел тусклый одинокий фонарь, освещая небольшой пятачок, по контрасту с которым, тьма вокруг казалась ещё непроглядней. Всё поле по краю заросло деревьями и купами кустов, в которых легко могла спрятаться рота солдат, а не то что две девицы.

Это место считалось гиблым, когда-то здесь хулиганы зарезали женщину, а прошлой зимой тут замёрз наркоман, так что даже вездесущие собачники избегали сюда заходить в тёмное время суток.

Маргоша не знала, где скрываются злодейки, и откуда приедет Мишка - она затаилась за стволом старого тополя и жутко трусила и переживала.

Ей не повезло, Мишка заехал с дальнего края, а девицы обнаружились совсем неподалёку - в кустах, увидев свет фар, они завозились и о чём-то заспорили злыми приглушёнными голосами.

И тогда, не выдержав нагнетаемого напряжения, Маргоша сорвалась и побежала навстречу Мишке.

Она бежала через пустырь, отчаянно размахивала руками и громко кричала:

- Миша не выходи из машины! Спрячься! Они хотят тебя убить! Спрячься!

Но он ничего не понял, выключил фары и вышел из машины. Стоял у открытой дверцы и счастливо улыбался своей Маргошке.

Господи, что за чушь она выдумала с этим сердцем! Вот он Мишка, и она его любит так, что сердце готово прожечь ей грудь и выпрыгнуть прямо ему в ладони. Только бы его не убили, только бы он остался жив...

Она мчалась через пустырь как ветер:

- Спрячься! Не выходи! Спрячься!

А он ничего не понимал, стоял и улыбался.

Маргоша почти добежала, ей осталось совсем чуть-чуть... но позади раздался громкий треск, будто большая сухая ветка сломалась, и что-то больно ударило её в спину.

Она рвалась вперёд, но воздух загустел и тянулся за ногами как резина. И Мишка больше не улыбался, его лицо стало тревожным, он раскинул руки и пошёл ей навстречу.

Но хоть Маргоша и бежала к нему изо всех сил, он начал отдаляться, делаясь всё меньше... меньше... меньше...

* * *

Михаил Басаргин

Когда он её подхватил, Маргошка ещё была жива - глаза с нежностью смотрели на него, а на губах трепетала робкая улыбка. Но жизнь из маленького Маргошкиного тела утекла прямо сквозь его пальцы - и он ничего не смог сделать. Глаза погасли, тело обмякло и потяжелело - его покинула душа, и оно стало всего лишь пустой оболочкой.

Маргошка, любимая девочка, так похожая на беззащитного оленёнка, ушла от Мишки, теперь уже навсегда.

Безысходность петлёй захлестнула его горло, и горе навалилась на плечи неподъёмным грузом.

Маргошка была его любовью, его путеводной звездой. Мишка знал, без неё он станет ещё одним Жоркой Бочаровым месящим бабки на крови.

Он прижал её к груди и опустился на колени.

Он так и стоял на коленях, баюкая на руках, как маленького ребёнка Маргошкино тело. Слышал на другом конце пустыря женские голоса, вроде бы что-то кричала Галка. Видел: через поле, размахивая пистолетом, бежит чёрная как ворона женщина, и догадался - она хочет его убить.

- А это выход, - вяло шевельнулась в глубине сознания мысль.

Ворона, наставив пистолет, кричала что-то злое и обидное, но ему было всё равно.

- Стреляй уже, мы не в паршивом американском боевике... сделай одолжение, я не хочу жить.

* * *

Айгуль Мамедова

Наконец-то Айгуль сделала это - отомстила за своего любимого, пристрелила как бешеную собаку его убийцу.

- Но почему на сердце не стало легче? Наверно потому, что я убила пешку, исполнителя. Нужно прикончить главного виновника - Бочарова. И ту дуру в кустах тоже нужно пристрелить, огрела-то я её хорошо, до утра она в себя не придёт, но на всякий случай... Резко развернувшись, Гуля случайно мазнула взглядом по лицам убитых, и её сердце пропустило удар - они были такими безмятежными, влюблёнными.

Айгуль с ужасом посмотрела на свою руку в чёрной перчатке твёрдо сжимающую пистолет, и испуганно, как опасную змею, отшвырнула оружие в сторону.

- Нет, сколько бы я не убила людей, это не вернёт мне Алика.

Ссутулившись и засунув руки в карманы джинсов, она зашагала к дороге - самолёт на Баку в три утра, но до аэропорта ещё нужно добраться.

Гуля шла, и по её щекам текли злые слёзы, она чувствовала себя обманутой: убийство этих двоих не облегчило её страдания, стало только хуже. Она всё так же тосковала по Алику, но что-то ушло из её жизни, умерло, как и Алик. Лёгкость? Невинность? А что взамен? Вина, и ей теперь предстоит с этим жить.

* * *

И снова прорастёт трава...

Их нашли утром на пустыре, Маргошку и Мишку. Они так и лежали обнявшись, и несмотря на страшную смерть, лица их были умиротворёнными.

- Как ангелы, - пробормотал судебный фотограф, щёлкая фотоаппаратом из разных ракурсов.

Их так и похоронили вместе, и сейчас, с серого полированного гранита памятника, сметают нападавшие жёлтые осенние листья и расправляют букет роскошных белых хризантем, двое. В пожилой, но хорошо выглядящей женщине, можно узнать Маргошкину маму, а вот у широкоплечего высокого парня, лицо поразительно схоже с Мишкиным портретом на памятнике. Только Мишка был сероглазым блондином, а у мальчика глаза как вишни, и волосы цвета воронова крыла. Зовут его тоже Михаил - Михаил Куприянов.

Он ободряюще приобнимает женщину за плечи, и взяв букет бордовых роз, уходит вглубь кладбища...

Галка - красивая, слабохарактерная, сентиментальная девочка - это её сын.

Там на пустыре, увидев свет фар Мишкиной машины, она вдруг поняла, что совсем не хочет его убивать. Ей нужно доказать Мишке, что он гад и козёл, но убивать, чтобы он стал холодным, ничего не чувствующим куском мяса - нет, ни в коем случае.

И она, пряча пистолет, заявила Гуле: "Всё отменяется, я передумала" - но та её слушать не стала, обозвала глупой толстой коровой и оттолкнула в сторону.

И уж совсем не входило в Галкины планы стрелять в эту тощую дурочку Маргошку.

И тот Гулин выстрел пробил не только Маргошкино сердце, но и Галкину душу.

Увидев, как девчонка заваливается Мишке на руки, она с криком: "Что ты наделала тварь" - кинулась на Гулю, пытаясь отобрать у неё пистолет. Но та, зашипев гадюкой, извернулась и ударила её сначала кулаком в горло, а потом так приложила Галку пистолетом по затылку, что очнулась она не скоро.

Она видела их там, лежащими у машины, но подойти близко и посмотреть в лица, ей не хватило духу.

Галка не нажимала на курок, но чувство вины разъедало её душу, ей каждую ночь снилась Маргошка, бесконечно долго падающая в Мишкины объятья.

Наверное, Галке можно было бы помочь: психоаналитик, лечение в хорошей клинике - но кому она была нужна... а тут ещё очередной оскал суки-судьбы. Галка оказалась беременной.

В том положении, в котором находилась эта девочка: без твёрдого заработка, без кола и двора - она совершила настоящий гражданский подвиг, родила Мишкиного сына.

Одинокая и беспомощная, с искалеченной психикой, с маленьким ребёнком на руках, не привыкшая бороться с трудностями - она не справилась. Августовским вечером, она принесла двухмесячного Мишку родителям Маргошки. Галка вручила растерянной Маргошкиной матери пищащий свёрток: