Золотистая удача

Сварить Феликс правильно редко кому удавалось. Впрочем, Равенкло не зря звался факультетом умников, именно среди его студентов и были те немногие, кому это всё же было по силам. Другой разговор, что успех в нелёгком деле не сулил никакой удачи: Снейп тщательно следил за тем, чтобы из котлов учеников не исчезло ни капли.

Роджер узнал об этом задолго до того момента, когда возникла нужда: старший брат Честер любил вспоминать школьные годы и частенько сокрушался, что сотни правильно сваренных зелий оседали в руках учителя зельеварения, а старательным ученикам не перепадало ни капли, да и собственный опыт это подтверждал. Раньше Роджер не задумывался о том, что происходит с учебными зельями, воспринимая их только в качестве тренировки навыков, ведь нужное зелье всегда можно было попросить в Больничном крыле или купить в аптеке Малпеппера. Но Феликс… В общем, когда Роджер увидел Феликс в числе тем для шестого курса, он твёрдо решил, что уж это зелье он оставит себе.

Но просто так налить себе флакончик собственноручного сваренного зелья было нельзя — чёртов Снейп бдил и нещадно снимал баллы за попытки, даже когда речь шла о простеньких зельях вроде бодроперцового. Роджер понимал, что у него будет только одна попытка, и потому намеревался тщательно продумать операцию изъятия зелья удачи. Подготовка заняла немало времени; Роджер наблюдал за учителем, замечал закономерности поведения и просчитывал варианты. В конце урока Снейп всегда обходил класс, заглядывая в котлы, и это был единственный раз, когда он поворачивался спиной к остальным ученикам.

Тщательно изучив рецепт, Роджер с досадой понял, что в удобный момент зелье ещё не будет готово. Но отступать он не собирался.

— Итак, сегодня у вас завершающая стадия приготовления Феликс Фелицис, — окинув учеников равнодушным взглядом, вместо приветствия произнёс Снейп и взмахом руки снял чары с кладовой, где вне уроков находились котлы с незаконченными составами. — Приступайте.

Роджер сразу же рванул за своим котлом.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, он установил котёл, зажёг под ним пламя и занялся подготовкой ингредиентов. Скорлупу яиц оккамия Роджер растолок в однородный порошок заранее, чем сэкономил минимум три минуты, но ему нужно было пять, а лучше шесть минут, чтобы за спиной Снейпа провернуть операцию по добыче Феликса.

Когда последний котёл был установлен, и все студенты приступили к варке, над котлом Роджера уже вился пар. Аккуратными кружочками нарезав растопырник, усилием воли Роджер заставил себя медленно помешать зелье — всё естество требовало ускорить движение (пусть на несколько секунд, но время варки бы сократилось!), но рисковать запороть Феликс на последнем этапе он не решился.

Настойка чабреца уже ждала своего часа, и Роджер смог отвлечься и оглядеться. У сокурсников дела шли неплохо, но никто из них ещё даже не добавлял скорлупу, а значит, он обгонял класс уже на четыре минуты!

Назвать себя хорошим зельеваром Роджер не мог, зельеварение не слишком ему нравилось, поэтому он не старался превзойти однокурсников и варил хорошие, но не идеальные составы. Для «Превосходно» этого чаще всего хватало, а в большем — похвале Снейпа — он не нуждался. Но сейчас впервые с поступления в Хогвартс ситуация изменилась, и Роджеру потребовалось сварить идеальное зелье: не ради оценки, а чтобы принять его самому. Какое-нибудь бодроперцовое Роджер мог сварить и без пригляда преподавателя, но Феликс был чересчур сложен, а в случае малейшей ошибки — смертельно опасен.

Больше не отвлекаясь на мир вокруг, Роджер старательно следовал рецепту и помешивал, добавлял ингредиенты, высчитывал секунды и снова помешивал… Пока зелье не приобрело именно ту золотистую прозрачность, что описывалась в учебнике.

Оставалось произнести заклинание, и жидкая удача будет почти готова!

На него никто не смотрел, времени до конца урока оставалось всё меньше, и студенты были сосредоточены на собственных зельях. Снейп поглядывал на склонённые над котлами головы без особого интереса, больше внимания уделяя пергаментам на своём столе.

— Феликссемпра! — едва слышно, но от этого не менее решительно произнёс Роджер, и едва не закричал от радости, когда над котлом на мгновение вспыхнуло золотистое облако идеальной формы — верный знак правильности приготовленного зелья.

— Время на исходе, господа студенты, — встал из-за стола Снейп и, обведя как всегда недовольным взглядом учеников, двинулся по привычному маршруту между рядами.

Роджер вскинулся, выжидая момент. По виску потёк пот, но он не смел пошевелиться, боясь упустить момент, и когда Снейп наконец оказался к нему точно спиной, притормозив у котла Диггори, не мешкал.

Дрожащей рукой опуская флакон в карман несколько секунд спустя, Роджер, забывая дышать, смотрел на спину учителя. Внутренний голос кричал отвернуться и не палиться, но волнение было слишком сильно.

«Как же глупо, — подумал Роджер, — всё сделать правильно и засыпаться с зельем в кармане», — но пересилить себя здравые мысли не помогли.

— Родж, ты всё, что ли? Ого, круто! — раздался голос из-за плеча, а следом Роджера пихнули в бок, и он наконец-то очнулся.

— Да, вроде всё правильно, — вытирая испарину, нарочито небрежно улыбнулся он и тут же потупился — Снейп подошёл к его котлу. Секундная задержка и…

— Поздравляю, мистер Дэвис, пять баллов Равенкло и лично вам — «Превосходно».

— Спасибо, сэр, — голос так и норовил дать петуха, руки дрожали, а поднять взгляд Роджер и вовсе не посмел. Как и поверить, что всё получилось.

* * *

Пробирка с Феликсом жгла руки.

Сначала Роджер спрятал её в кармане одной из мантий, потом, сочтя место ненадёжным, переложил в тёплые носки, положенные матушкой в сундук без его ведома, но не прошло и часа, как пробирка перекочевала в «аптечку» — набор зелий на разные случаи жизни, когда нельзя обратиться к школьному колдомедику.

В первые дни гордый собой Роджер так и норовил подержать в руках свою удачу, но постепенно азарт стих, и пробирка была оставлена в покое — зелье должно было настаиваться в течение целых шести месяцев, и от постоянного встряхивания процесс этот ничуть не ускорялся.

Нельзя сказать, что Роджер забыл о том, что хранится в его сундуке, однако теперь мысли о Феликсе были спокойными. Зелье было редким и дорогим, и потратить его на ерунду было бы жалко. Первой мыслью был финал школьного чемпионата, но Роджер считал себя честным человеком и мухлевать, нарушая правила квиддичной ассоциации, казалось ему не только в корне неправильным, но и глупым. ЖАБА предстояли только в следующем году, да и на экзаменах зелья так же были запрещены…

Столь желанный и ценный фиал так и остался лежать в аптечке, дожидаясь своего часа.

* * *

Седьмой курс для Роджера начался не слишком приятно — сообщением об отмене квиддичного сезона. После ухода сначала Вуда, а потом и Флинта, квиддич и так потерял значительную часть своего очарования — достойные соперники ушли, а их места занимали малявки, едва на метле удерживающиеся, но совсем лишиться возможности играть казалось катастрофой. Роджер прослушал остальные объявления, сначала пытаясь поймать взгляд Диггори, а затем жестами и гримасами стараясь донести до капитана-соперника мысль, что кубок — не единственное, ради чего стоило играть, и потому оказался совершенно не готов к сообщению о возобновлении Турнира Трёх Волшебников и Грозном Глазе Грюме в качестве преподавателя.

И всё же школа оставалась школой. Уроки, тренировки, подготовка к ЖАБА, общение с сокурсниками… Роджер жил обычной жизнью, радовался победам и грустил из-за поражений, колебался с выбором будущей профессии, строил планы…

Пока не увидел её.

Открытие Турнира наделало немало шума. Виктор Крам в составе дурмстранговской делегации заставил Хогвартс поволноваться. Роджер, как и другие, тоже рванул бы к знаменитому ловцу, даже не ради автографа, а чтобы поговорить о жизни — квиддич ему нравился с детства, но заниматься им профессионально?.. Роджеру было по-настоящему интересно узнать, каково истинное положение вещей с позиции не зрителя, но спотсмена. Однако к Краму его внимание было приковано лишь до тех пор, пока за стол Равенкло прямо напротив Роджера не уселись девушки из Шармбатона.

Стоило ему взглянуть в голубые глаза миловидной блондинки, и он пропал. Она была прекрасна. Пушистые ресницы обрамляли миндалевидные глаза, розовые губы были буквально созданы, чтобы их целовать, скрытое под не по-английски лёгкой мантией тело манило.

Роджер сглотнул и постарался взять себя в руки, но вышло откровенно плохо — он не мог сосредоточиться на разговоре, всё, что он сумел заставить себя сделать, так это перестал пялиться и пускать слюни.

Флёр — так её звали. Флёр Делакур. Имя ей необычайно шло. Прозрачный шёлк, налёт таинственности. Светлые волосы так и хотелось пропустить сквозь пальцы, обхватить затылок и… Роджер прикрыл глаза, уговаривая себя успокоиться и не позориться за столом.

Нормальное знакомство состоялось лишь через два дня, причём мисс Делакур сама обратилась к Роджеру. И хотя перед глазами у него стояли чересчур натуралистичные картины того, как он срывает лишнюю одежду со столь желанного тела, он сумел не только скрыть желание, но и предложить помощь плохо ориентирующейся в новом месте девушке. Он совсем не знал французского, а она хоть и понимала по-английски, говорила с ужасающим картавым акцентом… Но для ушей Роджера это было музыкой.

Он предложил провести экскурсию, познакомить «прелестную мисс» с историей замка, показать озеро и окрестности, и едва не запрыгал от восторга, получив согласие. Ямочки на щеках, потупленные глазки и «Oui, monsieur. Merci» — Роджер был счастлив.

Недолго.

На встречу, которую он считал свиданием, мисс Делакур пришла в сопровождении четырёх подруг. Роджер удержал лицо и с предельной вежливостью сопроводил дам на обещанную экскурсию. Остаться наедине с объектом мечтаний не удалось ни на прогулке, ни позже. Он старался не вести себя как влюблённый осёл, но, кажется, это плохо удавалось, и однако же Роджеру было плевать на всё — думать он мог лишь об одном, о Флёр.

Святочный бал дал росткам надежды пустить корни. Пока Роджер решался, придумывая слова для приглашения прекраснейшей девушки на бал, на его глазах Флёр отказала нескольким претендентам в кавалеры. Долго откладывать он не мог — уведут! — но и поступить, как идиоты-Уизли, небрежно спрашивающие: «Эй, ты пойдёшь со мной на бал?» казалось в корне неправильным. Это для пацанки-Джонсон такое пренебрежительное «приглашение» было нормальным, а его Флёр заслуживала самого лучшего — уважительного и вежливого вопроса.

Флёр сидела напротив него, и Роджер уже почти открыл рот, когда очередной поклонник получил от ворот поворот.

«Ну что ж, удачи мне», — подумал Роджер… и снова захлопнул рот, прикусив язык.

«Идиот!» — мысленно закричал он на себя и едва не рассмеялся от облегчения. Удача! Ему нужна была удача! И она у него была!

После ужина, остаток которого Роджер провёл как на иголках, он рванул в спальню. С того дня, когда заветная пробирка с зельем была спрятана в сундуке, прошло слишком много времени, так что на поиски пришлось потратить более получаса, успев в процессе изнервничаться: а вдруг пробирка разбилась? потерялась? оказалась случайно выброшена? Но стеклянный сосуд был на том самом месте, куда сам Роджер поместил его когда-то — в аптечке, между флаконом бодроперцового зелья и склянкой с мазью для ушибов.