Мерроу, или Кошмар фикридера

Все это походило на откровенный сюр, но ведь во сне по-другому и не бывает. А еще оказалось, что во сне можно не только видеть, слышать, но и обонять: рыбой воняло уже просто кошмарно.

Пашка отважился скользнуть взглядом по шикарной фигуре русалки, а приглядевшись внимательнее, понял, что никакая это не русалка. На девице был надет обычный топ с принтом в виде рыбьей чешуи, а вместо юбки — искусственный хвост с таким же принтом, подпоясанный обычным черным ремнем с металлической пряжкой. И только Пашка хотел открыть рот, чтобы спросить, зачем Мерроу вырядилась в русалку, как она заговорила первой.

— Как ты думаешь, Павел, трахнет маг Скумбриндр своего ученика Рукуса или нет? — произнесла она низким, совершенно не девичьим голосом.

Пашку будто кипятком ошпарили. Как муха, попавшая в смолу, он медленно попятился от жуткой химеры, твердя как заведенный, «Ты, ты, ты…» и выставив перед собой руки в попытке защититься от жуткого наваждения.

Но девица будто и не заметила его испуга. Она продолжала сладенько улыбаться и спросила еще раз:

— Так трахнет или нет? Тебе бы этого хотелось, Павел?

Тут оба кота разом обернули к Пашке свои коричневые мордочки и, раззявив пасти, засмеялись противно-визгливым чаячьим смехом.

— Па-а-вел, Па-а-вел, — заорали они в два голоса. Иррациональный страх и мерзкая рыбная вонь заволокли Пашкино сознание, он провалился в небытие прямо сквозь воду под ногами…

И проснулся, резким рывком оторвав голову от подушки. Медленно поднялся на локтях и попытался проморгаться. С ног до головы он был в липком противном поту. В комнате стояла неподвижная духота. Сон постепенно отпускал, но сильный запах рыбы почему-то никуда не делся.

Пашка потер кулаками глаза и наконец-то увидел то, из-за чего всю ночь ему снились кошмары с рыбным ароматом: Васька, зараза, притащил к нему на кровать украденные из мусорного ведра головы от вчерашней скумбрии и вдоволь попировал прямо на одеяле, превратив его в пропитанное вонючим рыбьим жиром месиво с остатками костей и кожицы.

Пашка вскочил с постели, открыл настежь окно, сгреб в охапку одеяло и оттащил его в ванную, проклиная ушлого Ваську и чей-то недосмотр за дверцей кухонного шкафа. Еще и отмываться теперь от этого противного запаха! А вдруг не успеет? Но глянув на часы на экране телефона, он успокоился — времени было предостаточно.

Уже в восемь Пашка был в условном месте — топтался у входа на станцию метро в центре. Утро выдалось прохладным, и он не стоял на месте, чтобы не дать холодному воздуху забраться под толстовку. Это не помогало, он периодически подрагивал всем телом, но от холода или нервоза перед встречей с Мерроу, так и не понял. Наверное, от второго. Пашка все время ловил себя на мысли о том, что пристально вглядывается в каждую женскую фигурку: не ОНА ли идет? А попутно думал о том, как же девушка узнает в нем того самого Павла. Наверняка по росту — таких длинных еще пойди пойщи. Подробности чудесатого сна уже почти выветрились из головы. Нет, ну надо же такому привидеться — мнимые русалки с баритональными тенорами!

Часы на телефоне показывали уже 08:36. Ладно, подумал Пашка, девушки всегда опаздывают… И в этот момент из-за спины раздалось:

— Привет! Прости, пожалуйста, опоздал.

Голос был не девчачий. Не как из сна — низкий и грубоватый, нет, вполне себе мелодичный, но совсем, совсем не девчачий!

Пашка обернулся и увидел парня с торчавшими во все стороны кудряшками рыжих волос, в очках с круглыми стеклами в тонкой оправе, как у Гарри Поттера, и густо усыпанной веснушками бледной кожей. Веснушки были даже на тыльной стороне руки, которой он держал картонную подставку с кофейными стаканами. Ростом парень едва доходил Пашке до подмышек. Он смущенно улыбался, не разжимая губ, а его глаза за стеклами очков тоже были какими-то рыжими. Рыжими были и брови, и густые ресницы. Пашка подумал было, что парень обознался, но взгляд его упал на один из стаканов. На нем красовалась размашистая надпись. Его имя «Павел». Он снова поглядел прямо в рыжие глаза, и изо рта само собой вырвалось:

— Ты… — совсем как в ночном кошмаре, который к Пашкиному ужасу оказался вещим. — Ты…

— Паш, ты чего? — спросил Мерроу.

— Ты… Ты…

— Я понял. Разочаровал, да? — Парень разом поник, опустил узкие плечи и потупил взгляд. — Кофе возьми, раз уж… Пока.

Он протянул Пашке стакан, который тот взял чисто на автомате. Все происходящее виделось ему как в замедленной съемке. Вот Мерроу отдает ему кофе, поправляет лямку рюкзака на плече, разворачивается и уходит в сторону входа на станцию. А он таращится на белую пластиковую крышку. В голове ничего, даже «ты» больше не репитится там заевшей пластинкой.

Когда в пустоту головы наконец-то пришла мысль, Пашка будто снова пробудился от кошмара: Мерроу ведь не виноват в том, что он, Пашка, понапридумывал себе всякого.

— Стой! Подожди! — крикнул он вслед парню, догнал его в три своих широких шага и за плечо развернул к себе. — Не разочаровал, просто я думал…

— О, ты умеешь говорить другие слова, кроме «ты»? — съехидничал Мерроу.

— Я думал, что ты девчонка, — ответил Пашка.

— Многие так считают, а я не разубеждаю. Пусть себе считают. — Мерроу протянул ему руку. — Я так понимаю, дубль два? Привет, я Тиха. Прости, что опоздал.

— Да все норм, — сказал Пашка и дружелюбно тряхнул веснушчатую ладошку. — Приятно познакомиться!