Под игом чудовища 1. Капитан

Одна так вообще не сдалась до самой смерти — и вы бы видали её посмертный оскал. И, конечно, остекленевшие и широко распахнутые глаза!..

Даже у меня прямо кровь стыла в жилах — сколько бывает ненависти и гнева в человеческом взоре! Впечатлила. Неприятно. (Хотя, с другой стороны, чего я ждал? Благодарности? Вот именно — три ха-ха.)

Но эта — сдалась практически сразу. А ещё носит гордое звание леди в двенадцатом поколении! Только позорит, на мой взгляд, наше гордое сословие!

Однако её вопли и визги не помешали мне методично и уверенно загнать все остальные девять раскалённых гвоздей из первой партии на полную длину под её изящные ноготки — извиваться-то она могла сколько душеньке угодно, да только себе же хуже делала, ставя новые синяки, уже на рёбрах: я выдвинул штыри из ложа станка на полдюйма.

Маникюр на «обработанных» ногтях сразу выгорел. Дама изволила потерять сознание на, кажется, девятом ногте.

Ладно, пусть пока отдохнёт: остальные сорок гвоздей я загоню, когда очухается, и я справлю, так сказать, свою похоть. А то я как-то чрезмерно возбудился — плоть только что не звенит!

Но вначале…

Сунул я ей под нос склянку с их дурацкими женскими солями, которые, на мой вкус, больше отдают самой обычной мочой, да и подержал, пока не зачихала и не завертела головкой. Зрачки, закатившиеся под верхние веки, вернулись назад, куда им положено.

Привет, голубка! Думаю, ты как раз готова. К приёму моего красноголового воина. Чтоб порадовать её, я даже достал его, и продемонстрировал: все девять дюймов.

Подошёл я туда, где край станка открывает доступ к её маленькой, конвульсивно начавшей дёргаться и сжиматься, кошечке, и…»

Щелчок ключа и лязганье засовов двери заставили лорда Юркисса отложить перо.

Всё правильно: в проёме двери, набранной из мощных, трёхдюймовых дубовых досок, ещё и окованных на всякий случай с внутренней стороны медными листами, возникла фигура лорда Говарда. А, собственно, кого же ещё лорду Юркиссу ожидать?!

Дверь за вошедшим закрылась, вновь загремели засовы. В окошечке нарисовалась настороженно-озабоченная физиономия дежурного офицера: похоже, сегодня это лейтенант Стиг Сидорссон. Да и ладно. Всё равно то, что они с гостем будут говорить друг другу, останется тайной: смотреть можно сколько угодно, слышать нельзя — окошечко забрано старинным бронебойным стеклом. Секрет изготовления которого давно утрачен, но небольшая партия ещё тщательно сберегается в секретных арсеналах в подвалах Клауда.

— Лорд Юркисс.

— Лорд Говард.

Настороженное молчание лорд Юркисс прерывать не торопился: это его посетителю что-то от него надо. Вот пусть и потеет, и играет желваками на скулах, думая, как бы половчее начать явно неприятный разговор!

А то, что разговор будет неприятным, лорд Юркисс понял сразу. Потому что не было ни единого случая, чтоб лорд Говард пришёл просто поболтать. Или уж, тем более — поблагодарить за услуги Отечеству.

Нет, ему всегда чего-то было надо от лорда Юркисса. Собственно, каждый раз только одного. Совета.

Опять, значит, лорд Хлодгар предпринял очередное нападение.

Оно отражено — иначе его освобождали бы победители! — но у армии явно имеются проблемы. С которыми самим бравым воякам не справиться — попал, стало быть, в глубокую задницу их великоумный Штаб.

Как и всегда, впрочем, когда речь идёт о нынешнем владельце и повелителе Проклятых Земель…

Вот и хорошо. Для него. Выпустить его отсюда, конечно, не выпустят, (Единственная гарантия от его побега!) но поторговаться вполне себе можно. Вдруг удастся ещё какие льготы и привилегии заполучить!

Потому что хоть камера — вернее, три совмещённые камеры! — у него и просторная, и удобная, и тёплая, но как-то скучновато здесь, в трёх десятках футов ниже поверхности земли, вдали даже от камер остальных узников королевского замка!

Лорд Говард между тем, явно всё ещё думая, как начать, подошёл к столу, не выходя из-за которого лорд Юркисс и встречал его, снова опустившись в любимое кресло из серого ореха. Садиться в кресло для посетителей, стоящее напротив, лорд Говард пока не спешил. А лорд Юркисс ему и не предлагал. Положение не обязывает.

Лорд Говард наконец разлепил рот:

— Смотрю, ты всё ещё работаешь над своими мемуарами? — они не утруждали себя обращением на «вы», поскольку знали друг друга чуть не с рождения, а иногда в детстве и играли вместе…

— Да. — Юркисс не стал вдаваться в подробности, просто ожидая.

— Неужели ты и правда думаешь, что кто-то кроме тебя будет их читать?

— Разумеется. Могу поспорить на свой годовой запас орехов кешью, что ты первый и будешь. И не только и не столько из любопытства. (Хотя бы, например, потому, что третья из описываемых мной жертв ну очень походит на твою жену, Розамунду. В молодости, разумеется. Девяносто-пятьдесят-девяносто. Ангельский лик. Гибкий стан, грация домашней кошечки. Милая улыбка, полный ротик белоснежных маленьких зубочков. Ну и так далее. А уж голос: «Милый! Нас свела сама судьба!..») А потом, прочитав, даже прикажешь снять с них рукописную копию. И не одну. И будешь продавать за немалые деньги старикам вроде тебя. Озабоченным, но утратившим былую… Силу. И возможность. Для того, чтоб чтение этого, — лорд Юркисс небрежно сделал жест холёной кистью, — этой, как ты её именуешь, похабщины, и яркого и натуралистичного описания мерзких извращений и пыток, хоть на краткий миг вернуло им ощущение своей мужской… Состоятельности! Чтоб то, что у них в штанах — зашевелилось и воспряло, как в лучшие годы. И чтоб, может быть, даже попробовать после чтения — …!

А дело всё в том, что в каждом из вас, аристократов с…ных, живу маленький, и запрятанный в самую потаённую щелку души, гнусный Я! И все вы втайне мечтаете сделать, или хотя бы прочитать, как другие сделали это… Даже ты.

Со старой и расплывшейся в бесформенную ворчливую кучу, до дрожи обрыдшей женой. С вожделенной, молодой и фигуристой, но недоступной женой соседа. С… маленькими девочками… Тельце которых ещё не налилось упругой плотью и не приобрело должных форм, но уже так и манит запретностью девственности и молодости… А мозг, понимающий, что этому телу немного осталось шалить и радовать хозяина, и уставший от приевшейся однообразной процедуры секса с женой, так и хочет чего-то новенького, изощрённо-возбуждающего… Да мало ли какие фантазии хочется теряющему силу и кондиции аристократу вопло…

— Заткнись, ты, садист доморощенный! — лицо лорда Говарда уже после упоминания имени его жены пошло красными пятнами, и по мере того, как рот лорда Юркисса извергал всё новые и новые фразы, покрылось бусинками пота, — Ты знаешь — я не такой! И как только ты сдохнешь, прикажу просто сжечь все твои так называемые «записочки»!..

— Я, конечно, могу и замолчать, Говард. Но тот пошленький и циничный голосок, что шепчет тебе ночью в ушко нежнейшими устами, особенно после очередного, устроенного осточертевшей и обрюзгшей женой беспричинного скандала, не замолчит никогда!

И ты всё равно прочтёшь!

Хотя бы из любопытства. И желания знать — где та тончайшая грань, что отделяет трусливого лицемера, воображающего себе всё то, что я проделывал, лишь в собственном мозгу, лёжа в постели перед тем, как заснуть, от смельчака, честно признавшегося себе в том, чего он хочет на самом деле. И даже осуществившего свою мечту, наплевав на правила и условности так называемого цивилизованного-культурного, гуманистического Общества. Храбреца, воплотившего в действия свои, как ты и твои ублюдки-ханжи судьи это называете — изощрённые и гнусные эротические фантазии!

— Если б ты, сволочь поганая, — по учащённому дыханию, ставшему буквально бардовым, лицу, расширившимся во всю радужку зрачкам, и шипящему и плюющемуся слюной рту лорд Юркисс понял, что стрела снова попала в цель! — не был моим дядей, давно бы твоя голова красовалась на колу в ряду остальных, у Ратуши!

— Не нужно брызгать на меня слюной. Если б я, дорогой племянник, не был твоим дядей, возможно, моя голова и правда — красовалась бы там. Но!

Если б не было меня, и ты и твой король не понимали, что умнее советчика у вас ещё не было, да и вряд ли будет, давно бы вы про…рали свою Тарсию! А враг останавливаться не собирается. И вам нужна моя помощь и советы. И только это в данный миг и имеет значение!

Вспомни-ка: кто надоумил вас построить двухмильный пятнадцатифутовый тын? А вырыть два новых, малых, вала — на западном и восточном направлениях? А подлатать, хотя бы вчерне, вал Адриана? А бронебойные стрелы? Экспорт которых даёт вам сейчас львиную долю бюджета. А увеличение втрое числа лучников-профессионалов за счёт уменьшения числа пехоты? А…

Впрочем, перечислять смысла нет — ты сам отлично знаешь, чем обязана мне Тарсия. И если б не мои маленькие слабости, и не эта, последняя, «высокородная» дура, скорее всего это я сидел бы сейчас на троне вместо этого идиота-рубаки, а ты униженно и согнувшись в три погибели в почтительном поклоне, выслушивал бы мои приказы! — горящие диким и поистине нечеловеческим фанатизмом глаза дяди сказали лорду Говарду, что их обладатель и правда свято верит, что такое могло бы произойти!

Не-ет, он точно — сумасшедший!

Впрочем, он не просто сумасшедший. Он — особо умный сумасшедший. Можно даже сказать — умнейший в Тарсии. Да и во всём Семиречьи, вероятней всего.

И иногда у лорда Говарда и правда — мелькала шальная мысль, что не покусись однажды лорд Юркисс на урождённую аристократку для удовлетворения своих «маленьких прихотей», всё это варварство и правда, могло сойти (Как сходило до тех пор!) ему с рук. А когда он натешился бы с бедняжками-крестьянками вдоволь, и утоление его ненасытного либидо отошло бы на второй план в силу возраста, дядя и правда — мог решить, что пора переходить и к развлечениям посерьёзней. Играм, так сказать, для взрослых.

Политике.

Например, к устранению правящей династии, и узурпации власти.

А прав он в одном: такого трезвого, изощрённого, коварного, и расчётливого мозга не имелось больше ни у кого в теперешнем окружении лорда Говарда и короля!

И тут приходилось только недоумевать: то ли аналитический мозг этого изверга так чётко работает оттого, что излишне жесток и изощрён, то ли он настолько жесток и изощрён оттого, что так работает!

Но в любом случае, оскорбляя дядю, лорд Говард не добьётся от него того, за чем пришёл. Совета.

И лорд Говард отлично знал, что и дядя это отлично понимает.

Но вот с узника и «скатило»: глаза сузились до привычных размеров, и сталь из голоса пропала. А появились там вкрадчивые и словно бархатистые обертоны:

— Ты знаешь, и я знаю, что не оскорблять меня ты сюда явился. Выкладывай уж.

— Да, лорд Юркисс. Прошу вас, — в моменты смущения лорд Говард невольно переходил на «вы», — простить мне… мою вспышку. Она… Словом, это было глупо.

— Нет, это было эмоционально. Да ты и не виноват — это я тебя спровоцировал. Хотел убедиться, что управлять вами, обычными смертными, всё ещё достаточно просто.

Да и пошутил я — не похожа была ни одна из моих подопечных, — кривая усмешка исказила тонкий благородный рот, — на твою Розамунду. Ладно — к делу.