Викинги

ЖЕСТОКИЕ СКАЗКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

В Западной Европе они были распространены почти повсеместно, только вот в сборники детских сказок их сегодня обычно не включают — уж больно страшны. По сюжету все они весьма схожи. Мальчика выгнали из дома — либо жестокие сводные братья, либо отчим, либо мачеха. Обычно его при этом уводили в пустынное место и бросали там. Вдруг он набредал на пещеру злого колдуна или людоеда, и тот подвергал его страшнейшим истязаниям — жег каленым железом, продевал сквозь кожу ремни. Но когда жизнь уже почти покидала несчастного мальчика, в пещере внезапно появлялись храбрые, веселые разбойники. Они вызволяли его из рук злодея, забирали к себе, приобщали к своему ремеслу, и он начинал вести такую же разудалую жизнь, как они. В некоторых сказках через много лет он становился атаманом разбойничьей шайки, обретал большие богатства, а затем возвращался домой и карал (а иногда миловал) изгнавших его братьев (мачеху, отчима).

Распространенность подобных сюжетов позволяет предположить, что за ними стоят не досужие вымыслы, а нечто вполне реальное. Да и ремни, продергиваемые сквозь живую человеческую кожу, слишком уж напоминают о том, чему в те же времена ужасался византийский хронист. Попробуем же подобраться к истокам этих страшных сказок.

В раннее средневековье сельское хозяйство Европы (особенно севера Европы) было крайне слабо развитым, в неурожайные годы нередко случался голодный мор, уносивший в некоторых областях до половины населения. Проблема «лишних ртов» стояла настолько остро, что зачастую даже феодалы спроваживали своих младших сыновей подальше от отчего дома на поиски приключений (если называть вещи своими именами — то попросту на разбой); что же в таком случае говорить о простолюдинах! К концу XI века выходом стали крестовые походы — «лишние рты» отправлялись завоевывать Палестину, практически без каких-либо шансов вернуться назад. До того времени выход был другой — чтобы вся семья не погибла от голода, ребенка, по возрасту еще нетрудоспособного, уводили с глаз долой. Конечно, чаще делали это не родители, а мачеха, отчим или их сыновья.

Нет, это не было в полном смысле слова детоубийством: крохотный шанс выжить у мальчика все-таки имелся. Рано или поздно он мог набрести на поселение викингов — вик — и влиться в ряды грозных разбойников. Шанс, однако, был минимален, ибо прежде мальчику предстояло пройти через самые чудовищные испытания, которые именуются «обрядом инициации».

Этот обряд вплоть до конца XIX века существовал у североамериканских индейцев, да и сегодня существует в некоторых первобытных племенах Африки и Австралии. Суть его — своеобразный искусственный отбор. Мальчик становится мужчиной лишь после того, как перенесет самые чудовищные пытки и останется жив. Умрет — что ж! Зато выживший будет стойким воином, к тому же, после того, что он перенес, — не знающим жалости.

Не вызывает сомнения, что такой же обряд существовал и у викингов, ведших вполне первобытный образ жизни. И выполнял его, вероятно, некий особый жрец (колдун, людоед — называйте как хотите). Ну а уж юноша, прошедший через обряд, мог влиться в разбойничье братство викингов, стать бесстрашным мореплавателем и беспощадным воином.

Понятно и такое разнообразие во внешности викингов. Неурожайный год во Франции — и будет новая поросль викингов в большинстве черноволосой. Но чаще все-таки недород случается на более скудных землях Северной Германии и Скандинавии — отсюда большинство викингов нордические блондины. Но все они уже давно чувствуют себя членами единого разбойничьего племени, и только страшные следы на их телах напоминают о том, через что надо было каждому пройти, чтобы сделаться тем, чье имя приводит всех в трепет — викингом.