Король Драконов

— Ну, видишь, — сказал Эльдюр Фурии. — А твоими методами он бы ещё с луну ничему бы не научился.

Беззубик огрызнулся на зелёного дракона и поспешил к Иккингу.

— Твоё счастье, что он остался жив. Чуть не угробил нашего Короля!

— Ой, да ладно. Ты только посмотри на него. Он прирождённый дракон, — отмахнулся Эльдюр, не без гордости глядя на Фурию, которая всего несколько дней назад была довольно хрупким двуногим.

Тут Беззубик спорить не стал, Иккинг действительно быстро осваивал своё тело и новую жизнь. Он мог летать часами, ел за троих, спал беспробудно и вообще, выглядел вполне себе обычным здоровым молодым драконом. Что так и было.

Миновало двадцать восемь дней, снова настало новолуние, и Иккинг пережил мучительную трансформацию в человеческое тело. Это случилось на рассвете, когда он спал, перекинув хвост через массивную ветвь ели. И проснулся он лишь оттого, что ему вдруг стало холодно, когда чешуя сменилась на тонкую человеческую кожу. Иккинг открыл глаза и понял, что он всё ещё висит вниз головой на хвосте, который вот-вот исчезнет.

— Беззубик! — завопил он в ужасе. — Беззу-у-убик!..

Фурия поймала его уже возле земли. Худое юношеское тело соскользнуло с его спины, опускаясь в траву. Он дрожал от холода и корчился от боли, свернувшись калачиком.

— О Тор… — выдохнул Иккинг, когда болезненные спазмы смены конечностей прошли.

— Как ты?

— Ужасно… и странно. И холодно, — Иккинг поёжился.

— Ты забыл, да? — с волнением спросил Беззубик.

— Да, — честно признался Иккинг. — Это ведь каждое новолуние будет случаться?

— Ровно на один день и ночь. Так говорила Сигрун.

— И как это у меня из головы вылетело? Братец, подбрось до хижины, а? А то как-то неуютно нагишом.

— Странные вы, люди. Садись.

Иккинг устроился на спине Беззубика, прижимаясь к нему, чтобы не мёрзнуть. Он чувствовал, как сильно саднило на лопатках, там, где росли крылья всего, наверно, час назад.

В небольшой хижине всё было так, как он там оставил. Иккинг нашёл в корзине штаны, тунику и оделся. Движения рук и ног были плохо скоординированы, он отвык ими пользоваться. Мешало ощущение пустоты за спиной, и, как ни странно, он скучал по хвосту.

Какое-то время Иккинг сидел у себя на прежней кровати, время от времени проводил рукой по жёсткой шерстяной ткани, и ему ощущения казались странными, как отзвук из давно забытого прошлого. Иккинг нашёл свой дневник, посмотрел его, перечитал некоторые заметки, словно удивляясь, что он вообще всё ещё может читать. Взял угольный карандаш и сделал набросок первого, что пришло в голову: размах крыльев Фурии относительно Ужасного Чудовища.

Руки работали легко, словно не были в течение целой луны обращены в когтистые лапы.

— Иккинг, — позвал его из-за двери Беззубик. — Ты в порядке?

— Да.

Прошёл, наверно, час с его обращения, а Иккинг ощущал себя полноценным человеком, как будто никогда и не был драконом. Ему даже на миг подумалось, что, может, это ему всё приснилось. И вот он проснулся и больше никогда у него не будет своих крыльев.

— Тебя хочет видеть Сигрун.

— Иду.

Старейшина сидела, как и всегда, точно изваяние, слегка склонив голову набок и поглядывая на юношу, которого ещё вчера она видела в образе Ночной Фурии.

— Ну как ты? Обратное превращение не такое болезненное?

— Да ты, никак, волнуешься за меня? — Иккинг усмехнулся. Как бы Старейшина ни пыталась убедить его в том, что все её действия ради его же блага, а всё равно ему так и казалось, что она ему голову свернёт, если он вдруг капитально оступится.

— Я всегда буду волноваться, — уркнула Сигрун, и чуть ли не впервые Иккинг в её взгляде рассмотрел почти материнскую заботу. Но дракониха моргнула, и наваждение прошло. — Ну, и как тебе — быть драконом?

— Лучшее, что случалось со мной в жизни! — совершенно искренне ответил юноша.

— Хорошо, — Старейшина кивнула и замолчала. Она как будто собиралась с мыслями. Наконец, она произнесла: — Со временем превращения будут всё менее тяжёлыми, но боль до конца не пройдёт никогда. Ты, наверное, уже заметил, что твоё сознание разграничивает жизнь человеческую и драконью. Тебе то одно кажется сном, то другое. Это нормально, — она снова замолчала, собираясь с мыслями. Иккингу было интересно, что же она такого хочет сказать, что так нервничает. Но сообщила Сигрун вполне будничные новости. — В твоё следующее обращение в человека мы полетим знакомиться с Королём одного из гнёзд. И я представлю тебя своему брату.

— Хорошо, — легко согласился Иккинг. Его эта новость не особо заинтересовала. Конечно, ему интересно было посмотреть на другого Короля. Правда, не совсем понятно, почему это надо делать, когда он будет человеком. Не разумнее ли было бы показаться ему в образе Фурии? Но Старейшине виднее.

Когда спустя луну Иккинг-человек опустился на огромный ледяной остров, кутаясь в меховую накидку, он даже не гадал, кого он встретит там. Перед их небольшой группой, состоявшей из Фурии, человека, Чудовища и Сигрун опустился Шторморез, очень похожий на Старейшину, но немного больше. А шкура его была чуть темнее. Но у них были абсолютно одинаковые глаза, которые смотрят куда-то в самую глубь души. Иккинг сразу догадался, что это и есть брат Сигрун.

Драконы, почти как люди, очень ценят церемонность и обычаи. Первая встреча человека-Короля и воина из чужой стаи происходила в непривычной тишине. Они долго разглядывали друг друга. Иккинг ждал поклона. Он уже знал, что этот жест будет значить покорность и уважение со стороны Штормореза. Но тот не спешил. Он молчал, и в его глазах калейдоскопом сменялись одно выражение за другим. Иккинг не мог понять, что это значит. Впрочем, вскоре всё ему будет ясно.

Наконец, Шторморез склонил голову и «сказал»:

— Приветствую тебя, Иккинг, Король Драконов, — после этого заметно расслабились все присутствующие при церемонии знакомства. Сигрун вышла вперёд и представила своего брата Иккингу, назвав его Штормуром.

— Король Ругла примет тебя чуть позже, а пока можешь осмотреться, — Шторморез милостиво махнул крылом, приглашая пройти внутрь ледяных пещер.

Иккинг и его свита прошли дальше. Молодой человек с восхищением рассматривал ледяные наросты и глыбы, переливающиеся всеми оттенками синего. Он шёл дальше, туда, где слышал шум крыльев, так привычный его слуху, такой родной. Вскоре Иккинг вышел в новую пещеру, слегка затемнённую, и вдруг заметил небольшой костёр, а возле него фигуру. Это был человек, что весьма изумило Иккинга.

— Приветствую, — произнёс он, стараясь привлечь внимание человека.

Незнакомец замер, потом медленно повернулся и встал в полный рост, сбросив капюшон с головы. Иккинг разинул рот. Это была женщина. Красивая, с огромными голубыми глазами, волосами цвета осенней листвы с проблесками лёгкой седины. Она была моложава, но явно уже отцветала, вокруг глаз собрались морщинки. Женщина была стройна и изящна, это угадывалось даже под одеждой, которая служила ей защитой от холода. Что было такого в её лице, что Иккинг не мог отвести взгляда.

— Здравствуй, Иккинг… — сказала женщина тихо и мягко, делая шаг навстречу.

— Эм?.. мы знакомы? — удивился юноша, продолжая разглядывать её.

— Можно и так сказать, — улыбнулась она как-то печально.

Тут в пещеру вошли брат и сестра Шторморезы.

— Ну как, познакомился с мамой? — безо всякой задней мысли спросил Штормур.

— Эй! — возмутилась Сигрун. И Иккинг впервые услышал такие изумлённые и возмущённые нотки в её рычании.

— М-мамой?.. — взгляд Иккинга метнулся к женщине. Она стояла молча, глядя на него. — Эт-то правд-да? — он заикался, не в состоянии поверить в происходящее.

— Правда. Мы разлучились, когда ты был ещё крохой. Но… Мать не забудет своё дитя, — тихо сказала она, проводя пальцем по маленькому шраму на его подбородке.

Иккинг дотронулся до того, места, где она оставила ласковое тепло своих рук. Он обернулся на Сигрун и Штормура. Он знал, что они все говорят правду. Просто не мог в это поверить. У него в голове не укладывалось, что он встретил свою мать спустя столько лет да ещё и в драконьем гнезде.

— Но как?.. — Иккинг снова обратился к женщине. — Тебя считают погибшей от лап… дракона.

— О, ну глупости, — улыбнулась она. — Грозокрыл всего лишь унёс меня сюда, во владения мудрого Ругла.

— Грозокрыл? — удивился Иккинг, а потом подумал, что это, должно быть, имя, которое дала дракону его мама, как он сам когда-то назвал Беззубика. — И ты жила здесь всё это время? Но… почему ты не дала о себе знать? Почему… бросила нас?

— Мне жаль. Но я знала, что викинги никогда не изменятся. А драконы… они приняли меня как равную себе. Как, я погляжу, — она указала на него, — они приняли и тебя.

— Эм… ну да, тут такое дело… — Иккинг повернулся к Шторморезам. — Она не знает?

Штормур покачал головой.

В пещеру влетела Жуткая Жуть-посланник.

— Король ждёт встречи! Ругла ждёт! — застрекотала она.

— Скажи, что мы идём, — ответил ей Штормур. — Вы готовы, ваше величество? — обратился он к Иккингу.

— Да, — кивнул Иккинг и посмотрел на мать.

— Так ты?..

— Новый Король северного гнезда, которое досталось мне после победы над Красной Королевой.

— О… мой мальчик! — женщина протянула к нему руку. — Я так горжусь тобой…

Иккинг улыбнулся ей.

— Ты идешь?

И они вышли вместе из пещер в новое место. Огромную площадку под куполом изо льда. Здесь были бескрайнее море, реки и озёра, леса и водопады. Этот мир очень напоминал Иккингу тот, что он видел во сне, когда был в гостях у Гуда. Только поменьше. И здесь не было такой игры света, как там, но всё равно — дух захватывало. Сейчас юноша жалел, что он не в образе Фурии — как было бы чудесно сорваться со скалы, расправив собственные крылья! Беззубик подсунул голову ему под локоть.

— Нравится? — спросил Иккинг, и Беззубик уркнул, кивая.

И как ему могло здесь не понравиться? Это была полная противоположность жизни в гнезде Красной Королевы. Она всё забирала только себе, она использовала своих подданных только во благо себе. Беззубик сумел там выжить только благодаря своим данным, которые получил от природы — скорость, скрытность, ловкость, ночное зрение, ум. Окажись он не в гнезде Королевы, а этого Короля — его жизнь была бы совсем другой. Впрочем, сейчас, стоя возле Иккинга и прижимаясь к нему боком, Фурия ни о чём не жалела.

Вдруг мирно летавшие драконы заспешили в разные стороны, вода там, внизу, вспенилась, и из волн показалась огромная белоснежная голова с маленькими глазками и огромными бивнями. Иккинг отступил на шаг, поражённый. Ругла выглядел почти в точности, как Гуд. Может, немного меньше.

Присутствовавшие на скале драконы и мать Иккинга почтительно склонили головы. Сам же юноша остался стоять прямо, рассматривая своего будущего союзника и того, кого ему предстояло убедить покинуть насиженное местечко и уйти жить в другой мир. Это не было жестом неповиновения, это было природным любопытством Иккинга, которое удачно совпало с тем, что он и сам был Королём, а значит, и не обязан был склонять голову.