Воин Мертвого Бога

Глава 2

Испещренная волдырями ожогов кожа с тихим чавкающим звуком зарастающей плоти, возвращала подобие человеческого облика. Столь ностальгический запах паленного мяса, мало по малу ослабевал уносимый вдаль налетевшим ветерком. Несмотря на то что обожжённые нервы полонили его разум невыносимой болью, она не способна была даже дыхание перехватить. Прошли времена криков и слез, когда он считал свое бремя чрезмерным, позорно опасаясь применять дарованную Господом милость, ставя под вопрос праведность своей веры. Слишком многое ему прошлось пережить, выгравировав на душе столь простую истину, что сила без цены ведет лишь к грехопадению. И с тех пор боль стала его неизменной спутницей даже в самые тяжелые из дней милосердно напоминая, что он еще жив. А ныне он приветствовал ее как старого друга, исчерпывающе доказывающего что его долг далек от исполнения.

Ибо даже сгорая заживо он и на каплю не приблизился к той боли что должен был бы чувствовать Всевышний, взирая на то что эта эпоха сотворила с его верным последователем. Человек что встретился ему в ресторане, нес грех празднества, позоря самим своим существованием светлую память Пастора Господнего, а от того должен был быть очищен. И лишь будучи пожранным пламенем он был искуплен в страданиях плоти, освобождая душу от оков ошибок. Отныне и впредь будет дарован ему рай забытья за вклад в безгреховное будущее мира. Как и всем тем, кто был вместе с ним сопровожден в последний путь рукотворной Геенной. Греховные по факту рождения в этой проклятой эпохе они наконец обретут покой, о котором доныне не способны был даже помыслить.

И сим было положено начало его миссии по приведению мира к истинной победе. Те чья жизнь не стоит падающего на нее света, останутся лишь в его воспоминаниях, расчищая дорогу для тех, кто достоин идти к будущему. Милосердная эпоха привела к повальной безнравственности, что есть пища многих Кошмаров встреча с которыми неизбежна. Раз страшатся они внести свой вклад в сражение прервав собственное существование — значит он станет тем мечом что оборвет их оковы жизней. И лишь благодарность должны испытывать они в своем вечном сне к своему палачу, ибо не способные своей жизнью заплатить цену спасения — оплатят ее смертью от его руки, получив право воспеваться поколениями что придут следом. Их подвиг будет жить в его памяти, их грехи же будут забыты — ведь прощение раскаявшихся есть высшая благодетель, которой мог следовать верный воин Господа.

И Ему возносил он молитвы даже зная, что их некому более услышать, ибо что это если не знак свыше? Лишь встретившись с тем, кого в иной жизни звал Отцом он смог успокоить свои сомнения, о пути что лежит пред ногами. Ни на долю шанса не имеет права эпоха что способна низвергнуть в ад пороков столь праведного человека. Он был чужим для нее лишь потому что жил по правде и потому праведны были и все его поступки. Было лишь одно преимущество текущего века — в нем оказалось до смешного легко отделить недостойную дышать чернь от тех, кто сохранил благородство во всем этом омуте греха. И оттого их потенциал даже выше нежели в изначальном мире. Во истину велик оказался Божий Замысел что такой невежда как он не смог тотчас же постигнуть, посмев поспешно обозвать сию эпоху «Беспечной», когда в реальности она являлась «Отсевной».

Без направляющего Света Господнего лишь те, кто способны следовать за собственным, достойны победить Кошмары, проливая кровь исключительно за себя и таких как они. За эти шесть месяцев он обязан обнаружить других Воинов Всевышнего и поведать о их назначении, дабы, когда придет время обрушить очищающее пламя на этот мир, они знали, что сей акт и есть милосердие и не стоит за их жизни платить своими. Уж прореженное точно человечество сможет выстоять там, где пало его предшествие.

Таков был его крест, ведь если Бога нет на Небесах, его вернейшему воину следовало позаботиться что с миром все будет в порядке.

***

Их родители большую часть времени проводили на работе, чтобы семья могла ни в чем себе не отказывать. Благодаря чему, даже будучи ненамного старше именно на участь Мари выпала судьба присматривать за младшим братом. Порой это было довольно трудно, в большинстве своем из-за того, что его и на пушечный выстрел нельзя было подпускать к готовке, так что та целиком и полностью оставалась на ней. Но помимо этого ее брат не создавал проблем тихонько проводя время в своей комнате. По крайней мере так было до вчерашнего дня…

Мари, можно сказать, сразу заметила неладное, но списала на то что воображение разыгралось. И только когда она осталась в квартире одна, после того как ее брат, не сказав ни слова куда-то намылился, до нее потихоньку начало доходить что ничего у нее не «разыгралось». Не сказать, что тот раньше был прям «душой компании», но все-таки спокойно мог перекинутся парой-тройкой слов. И даже когда он молчал, по одному его виду было понятно, что это скорее из-за некоторой неуверенности, вот только чего-чего, а уж неуверенности последние два дня в нем не было. Легкое удивление и холод — таким набором эмоций он запомнился перед уходом, но, если бы на этом все заканчивалось Мари бы могла спокойно выдохнуть, принимая это поведение за проявление переходного возраста. Собственно, именно так она себя вчера и успокоила, когда, позвонив ему под вечер с удивлением обнаружила что он оставил телефон дома, хотя до этого едва ли расставался с ним настолько надолго.

А вот что переходным возрастом никак нельзя было уже объяснить так это его возвращение — которое она каким-то образом пропустила, даже не смотря на то что ждала чуть-ли не под дверями. Он никак не мог проскользнуть мимо, как минимум из-за щеколды, открывавшейся только со внутренней стороны. Но несмотря на это когда Мари уже хотела звонить родителям и заявлять о пропаже тот как ни в чем не бывало спал в своей кровати. Вот как он туда попал?! Телепортация — слишком высокоуровневое заклинание, которым ее брат точно не мог владеть, но кроме нее мало что объясняло столь внезапное его появление. Не по балкону же он залез в конце-то концов!

С огромным трудом ей тогда удалось подавить желание растолкать брата прямо в тот момент и спросить за подобное поведение и то лишь потому что, и саму Мари к тому времени уже жутко клонило в сон. Так что разбор полетов перенесся на следующий день. И вот сейчас сидя за одним столом, завтракая, она подмечала все больше изменений: например, вместо того чтобы как обычно втыкать в телефон, ее брат расфокусированным взглядом смотрел прямо перед собой, что честно говоря было достаточно жутко. Откашлявшись и внутренне наорав на себя за неуверенность Мари, отложила тарелку в сторону начав разговор:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, а братик? — твердо решив докопаться до правды елейно протянула она, внимательно следя за его реакцией. Он не стал дергаться от неожиданности, доказав, что еще не до конца ушел в себя, а вместо этого медленно перевел свой взгляд на нее. Учитывая, что сфокусировать его он так и не соизволил получалось что он смотрел будто сквозь Мари, что неплохо так сбивало ее с колеи.

— И что же я должен тебе рассказать? — равнодушно ответил тот вопросом на вопрос, нисколько не поменявшись в лице.

— Ну не знаю, — хоть и слегка сбавив по уверенности она продолжила давить, — например, как прошел твой вчерашний день? Там, где гулял? Может кого встретил? — пока Мари решила не спрашивать: «Как ты попал домой?» дав ему шанс признаться самостоятельно.

— Был в парке. Знакомых, — на этом моменте впервые с начала разговора его голос перешел от равнодушного к слегка воодушевлённому, — не встретил. А с чего тебя интересует мой день? — на этот раз уже он был тем, кто задавал вопросы. Наконец он сфокусировал взгляд, и они впервые встретились глазами. Мари готова была поклясться, что ни разу за всю свою жизнь до этого он не выглядел настолько серьезным и… спокойным. Вот только от этого спокойствия у нее почему-то побежали мурашки по спине. Со стороны это наверняка все еще выглядело как обычный разговор за завтраком, вот только к этому моменту превратилось в настоящий допрос. Причем допрашивали именно Мари, несмотря на то что она всю эту кутерьму с вопросами и начала!

— Беспокоюсь как бы ты во что-то плохое не вляпался, — первой отведя глаза, пробормотала она. Все-таки в первую очередь именно безопасность брата была тем что ее беспокоило — мало ли что ему там в сети предложили, что он так резко изменился.

— Можешь не беспокоится, сестра, ни коим образом я не могу оказаться замешан в чем-то «плохом». Так что уйми свои страхи и доешь, — вот чего-чего, а покровительственного тона, она от своего непутевого братца точно не ожидала. При чем он говорил столь уверено, что ему очень даже хотелось верить, но смахнув наваждение наконец поспешила адресовать слона в комнате:

— Я перестану беспокоится, когда ты пояснишь как попал в квартиру если дверь все время была заперта, — Мари даже поднялась с места, поставив обе руки на стол нависая над братом, чтобы подчеркнуть серьезность момента.

— Разве это так важно? — спокойно выдерживая ее попытки давить, ответил он, — в итоге я же вернулся в родной дом, не так ли? Разве не значит это что он мне достаточно дорог чтобы не доставлять проблем другим его обитателям? — сглотнув слюну Мари мысленно признала, что в его словах была логика, вот только почему последнее предложение звучало настолько неправильно?! И почему он выглядит так будто умалчивает не потому что ему нечего сказать, а потому что ей лучше не знать всей правды, что вообще произошло? Понависав над ним еще пару секунд, но так и не добившись больше никакой реакции, Мари со вздохом опустилась обратно на стул и с хмурым видом подтянула к себе тарелку направив вилку на своего брата:

— Я приму этот ответ только потому что знаю насколько упрямыми могут быть подростки и не хочу портить между нами отношения, — сощурив глаза произнесла она.

— Благодарю за подобную предусмотрительность, — из-за того, что его слова звучали скорее, как вопрос, у нее не получалось отделаться от ощущения что они были издевкой.

— Но только на этот раз! — пригрозила она ему все еще сжимаемой вилкой.

— Справедливо, — спокойно кивнул ее брат.

— Так что не смей больше вытворять подобные выкрутасы и постоянно носи с собой мобильный чтобы мне не пришлось беспокоится! — продолжила Мари, почему-то все больше закипая из-за его тона.

— Безусловно так и буду поступать впредь, — еще один кивок.

— И вообще ты подготовился к завтрашнему дню?! Будет плохо если что-то пойдет не так на поступлении!

— Я уверяю тебя, сестра, все будет нормально, — он взял опустевшую тарелку в руки и перенес ее к раковине, — так что можешь спокойно доесть свою еду, — после чего взял развернулся и вышел из кухни, оставляя ее в одиночестве.

Раздражение очень быстро сошло на нет оставляя после себя какой-то неприятный осадок. Весь разговор от начала и до конца был полон странностей и что куда как более важно, совершено не походил на ее привычную перепалку с братом. В конце она даже начала сомневаться кто из них по-настоящему был старшим в семье, настолько непривычно тот себя вел. Вот так и получилось, что, попытавшись найти ответы Мари лишь больше себя запутала ни на йоту, не приблизившись к разгадке, того, что же такого произошло с ее братом за эти два дня.