Король Драконов

— Ч-что? Что т-ты хочешь? — неуверенно спросил мальчик.

Беззубик ткнул носом в ладонь Иккинга, взглядом показывая на Чудовище.

— Ты хочешь, чтобы я до него дотронулся? Да ты с ума сошёл! — мальчик попятился назад. — Он же съест меня!

Беззубик по жестам и голосу своего человека видел, что тот не хочет выполнять его просьбу. Тогда он зашёл за спину к мальчику и мордой стал подталкивать его к Чудовищу. Иккинг, как бы ни отпирался, против воли шёл навстречу к зелёному дракону, по-прежнему ждавшему, склонив голову и закрыв глаза.

— Нет, ты уверен, что это обязательно? — спросил Иккинг, поворачиваясь к Фурии. Беззубик, которому надоело сопротивление, вдруг с силой подтолкнул мальчика, и тот чуть ли не налетел на огромную клыкастую морду дракона.

— Ладно, сумасшедшая рептилия. Но если меня съедят, я вернусь сюда духом и буду мучить тебя до конца дней твоих! — пригрозил юноша.

Беззубик смотрел на своего человеческого друга с немой просьбой во взгляде, он снова указал на его руку, а потом на нос Чудовища. Иккинг очень медленно и неуверенно протянул раскрытую ладонь к дракону и дотронулся до чешуйчатого носа. Дракон подался навстречу мальчику, из глубин его горла раздалось рокотание, но Иккинг не испугался: оно похоже было на мурчание кошки или на те звуки, что издавал Беззубик, когда юноша гладил его. Осмелев, Иккинг провёл ладонью к торчавшему на носу дракона шипу, спустил руку вниз и погладил подбородок Чудовища. Глаза гигантского ящера распахнулись и уставились на человека. Иккинг больше не боялся: дракон смотрел на него, как на друга, как смотрит на него Беззубик.

Эту же процедуру Иккинг провёл и с остальными драконами. С каждым из них он устанавливал зрительный и тактильный контакт. Для него по-прежнему оставалось загадкой, что это значит. Он не понимал, зачем здесь эти драконы, и главное, почему Беззубик заставляет его налаживать связь с этими животными. Но он особо и не возражал. Иккингу было любопытно. Это его природное качество брало верх надо всем: над чувством страха и желанием быть в безопасности. Возможно, когда-нибудь это его сгубит. Ну, а пока, кроме одного друга-дракона, у него появилось ещё двенадцать.

========== Глава 2. Подготовка ==========

Шли луны, наступила суровая северная зима. Стоик вернулся из похода ни с чем, лишь ещё больше разочарованный и раздосадованный. Единственной радостью для него стало преображение сына. Поначалу, когда Плевака рассказывал об успехах Иккинга, Стоик не поверил, решил, что старый друг просто издевается над ним, как минимум неудачно шутит. Но потом он увидел всё своими глазами и не узнал своего мальчика. Не так уж они давно и не виделись, прошло сколько две-три луны? Но это был не тот мальчишка, которого вождь оставил на Олухе, отправляясь в поход.

Иккинг немного возмужал за время отсутствия отца на острове. Во-первых, частые тренировки давали о себе знать, развивая его ловкость и умение владеть оружием. Полёты на драконах также требовали определённых физических усилий. Во-вторых, что-то изменилось в его лице. Стал старше? Повзрослел? Стал более серьёзным? Стоик не понимал, лишь видел, что сын другой.

В день прибытия вождя на Олух на Арене как раз собралось множество людей. Стоик был несколько удивлён тем, что его никто не встречает, как это положено по его статусу и положению. Разве что Плевака, издали завидевший корабли, подхватил своего друга, едва тот сошёл с ладьи, и потащил его на Арену, не слушая протесты вождя, который мечтал лишь о жаркой бане да хорошем куске баранины.

— Ну как? Нашли? — спросил дорогой Плевака о результатах похода, хотя по лицу своего старого товарища уже знал ответ.

— Да какое там! — махнул разочарованно рукой Стоик.

— Да ты не переживай. Найдём мы это гнездо рано или поздно. Зато другой проблемой у тебя стало меньше.

— Какой это?

— Скоро узнаешь, — улыбнулся кузнец.

Двое мужчин торопливо шли по непривычно пустынным улицам деревни, и Стоик всё дивился, куда все подевались. Но вскоре он получил ответ на свой вопрос: толпа викингов, подняв кулаки в воздух, что-то скандировала, глядя вниз на площадку для соревнований. Стоик и Плевака протискивались между людьми, которые так увлеклись зрелищем, что даже не сразу соображали, что перед ними вождь племени.

Пока двое друзей прокладывали себе путь, Плевака, не удержавшись, рассказывал Стоику об успехах Иккинга. Они остановились у края трибун и посмотрели на площадку, где сейчас несколько юных викингов боролись с Громмелем и Змеевиком.

Вождь всмотрелся в небольшую группу ребят. Он увидел, как четверо из них жмутся друг к другу спинами, высматривая драконов.

— Почему так мало? — удивился Стоик. — И где Иккинг?

— Вон там, — Плевака указал рукой в другой конец Арены.

Стоик перевёл взгляд и увидел худого мальчишку с мечом в руке, он стоял спиной к девчонке из рода Хофферсонов. Они явно о чём-то спорили. Вождь всё никак не мог поверить рассказам своего друга, он с напряжением вглядывался в происходящее на Арене, с облегчением отмечая, что сын его живой и, судя по всему, здоровый, несмотря на опасное занятие.

— Да ты не волнуйся, — Плевака дружески хлопнул по плечу вождя. — Сейчас сам увидишь. Он теперь звезда.

— Кто? Иккинг? — глаза Стоика полезли на лоб.

Кузнец ухмыльнулся себе в усы, его глаза лукаво блеснули.

— Смотри-смотри, а то проморгаешь.

На Иккинга с Астрид выскочил Змеевик. Девушка что-то крикнула парню, совершила кувырок, прячась за одной из оград, расставленных по всей Арене. Дракон вышел на Иккинга. Астрид снова что-то закричала, может, чтобы парень спрятался. Но тот и не собирался. Юноша бросил боязливый взгляд на трибуны: раскрывать свою тайну он не хотел. С его губ сорвалось что-то вроде рычания, но этого никто не расслышал. Все увидели лишь, как он замахнулся мечом и сделал выпад в сторону Змеевика, и тот, испуганно закричав и расправив крылья, понёсся в сторону своей клетки и послушно забился в неё.

Зрители взорвались аплодисментами. Стоик застыл, разинув рот. Астрид в бешенстве накинулась на сына вождя с упрёками. Этот мальчишка отбирал у неё право убить дракона на посвящении. А Иккинг и не хотел этого вовсе, но и оставаться в стороне, когда на них несётся Змеевик, а он знает, как его усмирить одним словом, он не мог.

Юноша в своём овраге приютил уже целую стаю. Если после первого налёта всего двенадцать драконов откололось от нападавших, то в следующий раз их было уже вдвое больше. А к моменту возвращения Стоика, почти сотня драконов жила на Олухе.

***

Вообще Иккинг уже очень устал. Каких-то полгода назад его жизнь была проста и понятна. Он работает в кузнице, в битвы с драконами его не пускают, отец оберегает, племя подшучивает. А теперь он каким-то образом превратился в вожака целой стаи драконов, сам того не понимая и не желая. Он просто сохранил жизнь дракону, который наверняка улетел бы от него, если бы не потерял часть хвоста.

Беззубик же планомерно подбирал драконов, прилетавших на остров за провиантом, он убеждал своих собратьев перейти на его сторону. А Иккинг, пока плохо разбиравшийся в повадках драконов, ещё меньше соображавший в устройстве их мира, и уж точно ничего не понимавший по-драконьи, видел, что Фурия собирает вокруг себя драконов, но был без малейшего понятия зачем. Он ошибочно воспринимал Беззубика за вожака этой стаи, но на самом деле драконы присоединялись к ним именно из-за человека.

Фурия убедила их, что благодаря людям, их способностям, их уровню развития и интеллекта, они смогут остановить монстра, который столетиями мучает их. Убить Королеву — это настоящая революция. Убить ту, что не дает создавать семьи и уничтожает потомство из-за вечного голода и постоянной зависти, — тайное желание многих. Когда драконы находились на территории Королевы, ей было просто ими управлять, но когда они, гонимые страхом и жаждой безопасности, летели добывать для неё пищу, связь ослабевала и могла потеряться. И этим пользовался Беззубик, внушая, уговаривая, убеждая, что можно жить в другом мире. Что нужно восстать против тиранши, убить её. И тогда они смогут жить в мире и с людьми. Ведь те единственно обороняются, охраняя необходимые им самим для выживания припасы.

Люди изумляли многих драконов, только ящеры хранили это в тайне. Боялись проявить таким образом слабость: разве можно восхищаться кем-то явно проигрывает тебе в размерах и силе? У людей не было острых когтей, не было зубов, способных разорвать на части, не было мощных хвостов, не было и крыльев для свободного перемещения по миру. И всё же люди раз за разом отбивались от драконов, выживали, спасались, придумывали всё новые и новые орудия против них — огромных летающих ящеров. А ведь они, драконы, нападали раз за разом из года в год уже многие столетия на одни и те же острова, а люди продолжали на них жить, не пытались ни сбежать, ни укрыться. Они просто приняли как данность постоянные атаки драконов и научились с ними сосуществовать.

Возможно, если бы у их Королевы не было несварения желудка от человечинки, и драконы вместе с запасами еды прихватывали ещё и викингов, те бы все повывелись. Но драконьи желудки были не в состоянии переваривать мясо людей. Никто не знал почему, но это было так. Да и даже самое ужасное из Ужасных Чудовищ, признаться, с отвращением выслушало бы предложение полакомиться кем-нибудь из людей. Рыбки свеженькой — с радостью поело бы, но человека? Гадость! Всё равно что землю жевать, хотя вон Громмели едят же камни.

Иккинг видел, что что-то происходит, но не понимал, какое он имеет к этому отношение. Он просто жил в стае драконов. Это были довольно шумные ребята. Настолько шумные, что парень стал опасаться, как бы они не натворили бед и не привлекли к себе лишнего внимания. Но пока всё было тихо, в деревне никто и не подозревал, что творится в лесах Олуха. Иккинг часами мог находиться со своими новыми друзьями.

Юноша делал бесконечные зарисовки и записи в дневнике. Он пришёл к выводу, что у драконов есть своя иерархия, свой общественный строй, если можно так сказать о животных. Хотя чем больше Иккинг проводил с ними времени, тем меньше у него поворачивался язык называть так драконов. Это были разумные существа. Да, люди их не понимали, но это было взаимно. Только сейчас Беззубик более-менее приспособился к человеческому языку. Он знал команды и понимал настроения своего всадника. А Иккинг, сам того не замечая, начал различать разные оттенки в «речи» драконов и иногда ловил себя на мысли, что ему не хочется в общении с ними использовать человеческие слова. Рычание было всегда разным. Как и шипение, как и урчание. Когда дракон злился, это было хорошо видно из его повадок, он скалил зубы и становился в боевую стойку. Если он предупреждал противника, чтобы тот с ним не связывался, то расправлял крылья и опять-таки рычал. Драконов ластящихся было видно за версту. Они валялись в траве, перевернувшись на спину, подставляя свои животы редким лучам солнца. Впрочем, трава уже вся пожухла, и ждать её теперь Олуху предстояло до весны.