Семь шагов к счастью

Глава 23.

Итан.

Постепенно вечер превратился в один из многих таких же обычных соберунов в кругу друзей и знакомых. Все приступили к еде и принялись параллельно вести непринужденные беседы на самые разные темы.

Дебору сразу же посадила с Молли, они сидели справа от меня и говорили в основном о музыке, о картинах Сэма, а временами принимались о чем-то увлеченно болтать полушепотом, наклонившись друг к дружке.

Я же в основном молча доедал сочный лангет, так как был безумно голоден, лишь изредка вставляя пару слов в общую беседу.

Однако меня сильно раздражало присутствие тут Люциуса. На протяжении всего вечера, он упорно продолжал пронзать меня жгучей синевой своих необыкновенных радужек. Пару раз я пробовал ответить ему вопросительным взглядом, затем старался не обращать внимания, потом откровенно показывал свою неприятие, но ничего не помогало. Парень словно задался целью вывести меня из себя, и это уже начинало меня ощутимо нервировать.

— Ты не должен тут находиться, — вдруг спокойно произнес Люциус все так же прожигая меня взглядом в yпop.

Все, замолчав, уставились на нас.

А я так опешил, что смотрел на парня с разинутым ртом, так и застыв с вилкой на весу.

— Прости, что? — изумленно переспросил я, наконец.

— Ты влез в чужое тело, — безэмоциональным тоном заявил этот «пришелец». — А это никогда не доводило ни до чего хорошего. Ни-ко-го, — чеканя слоги, произнес Люциус. — Он скоро будет тут. Он придет вернуть свое. И тебе придется уйти, — завершил парень свою, казалось бы, несуразную для собравшихся речь.

Однако его слова отозвались нервной дрожью во всем моем теле, заставив затрястись все мое существо.

Я не мог придумать, что ответить на подобное. Очевидно, присутствующие и вовсе приняли Люциуса за умалишенного. Рикки смутился и отвел кузена в сторону, что-то долго внушая тому вполголоса. Остальные сделали вид, что ничего особенного не произошло. И предприняли неловкие попытки перевести все в шутку.

Лишь Дебора сосредоточенно наблюдала за мной. Сначала не скрывая и, по всей видимости, ожидая моей бурной реакции на услышанное.

Но, естественно, я не собирался вслух оправдываться невесть в чем! Как бы это выглядело со стороны??

Поэтому, не дождавшись ничего, Дебора постепенно сдалась, но все еще продолжала украдкой рассматривать меня весь оставшийся вечер. Это напрягало, конечно, мощно.

Но, признаться, в какой-то мере, я даже был рад, что произошедшие странности могут позволить ей поверить моим словам, если в каком-то необъяснимом состоянии аффекта в мою отчаявшуюся голову взбредет признаться ей.

Домой мы вернулись раньше, чем планировали.

И виной всему был, несомненно, странный синеглазый парень, испортивший своими речами весь вечер.

Сэм и Рикки должно быть извинились перед нами с десяток раз за своего незваного гостя, но неприятный отпечаток в сердце все равно остался.

Пусть я и старался не подавать вида, что меня что-то беспокоит, но думаю, как минимум от Деборы не ускользнуло, насколько сильно подействовали на меня оброненные Люциусом слова.

Однако кое-что хорошее тоже было в завершении вечера. Несмотря на всю напряженность царившей у Сэма атмосферы, Деборе это все же не помешало купить несколько понравившихся ей картин.

Я долго не мог уснуть в ту ночь. Все расхаживал по террасе с бокалов красной жидкости. В мою душу закрался страх. Я ходил взад и вперед, время от времени настороженно оглядываясь, словно потусторонние силы могут в любой момент настигнуть меня.

Я впервые так сильно боялся чего-то. Сколько себя помню, даже неизлечимая болезнь и вероятность умереть молодым не страшили меня так, как жуткое чувство, обуявшее меня после встречи с Люциусом.

В отличие от остальных в той комнате, я знал, что парень прав! Я понимал, что в некотором роде я всего лишь вор, укравший чужую жизнь. Пусть я сделал это не намеренно, пусть я даже не представлял, как это вышло, но факт оставался фактом — я завладел телом Мартина Никса против его воли.

Без его на то согласия, вселился в его дом, я… Кошмар!… Я посягнул на его жену! На которую у меня не было никаких прав. Обманом проник в ее постель.

Фактически воспользовавшись доверчивостью этой невероятной девушки, я целенаправленно изо дня в день вторгался в ее личное пространство, пробуждая в ней симпатию… соблазняя, присваивая себе.

Что если душа настоящего Никса не упокоилась, как я считал до сегодняшней встречи с Люциусом? Что если он и в самом деле вознамерится вернуться обратно в свое тело?

Как можно допустить, чтобы в этом доме все вновь стало так же жутко и мрачно, как это было прежде. Разве можно позволить вернуть Дебору в тот кошмар, который завершился с моим появлением здесь?..

С моим появлением… А что в таком случае станет со мной самим? Исчезновение?.. Смерть? Ведь нет больше моего собственного тела. Оно там, в сырой земле, куда я пару дней назад собственноручно возложил цветы.

Но самое страшное даже и не это. Я давно уже был подспудно готов к полному и безвозвратному исчезновению из мира живых.

Хм, да я всю свою сознательную жизнь к этому по сути готовился! А сейчас мне впервые по-настоящему страшно. Потому что, умерев, я не просто уйду из нашей реальности, не только попаду в неизвестное мне нечто, которого, возможно, и не существует вовсе. Самое катастрофическое для меня сейчас совершенно другое — осознание того, что при таком раскладе я навечно уйду и из жизни Деборы. А она из моей.

На миг мне стало трудно дышать. Будто болезненные приступы вернулись. Удушающие спазмы были настолько реалистичными, что я схватился за грудь, делая судорожные вздохи и силясь позвать на помощь. Лишь нечеловеческим давлением разума на слабовольное тело, поддавшееся фантомной болезни, мне удалось обрести утраченное самообладание.

Я присел в плетеное кресло на открытой террасе, опустив голову к коленям и обхватив ее руками.

Я никогда больше не увижу Деб.

Нет, хуже! Я оставлю ее один на один с ее самым жутким кошмаром — с прежним Мартином Никсом, вернувшимся из самой преисподней!

Возможно, еще более озлобленным. Не приведи судьба, понимающим, что тут происходило в его отсутствие. Яростным тираном, прознавшим о неверности жены. Пусть технически измены и не было, ведь тело-то было его собственным.

Однако того, что я успел узнать об этом жестоком человеке достаточно, чтобы понять — его это не остановит. Если тот Мартин узнает, что Дебора была в курсе всего — ей конец.

Хотя возможен и самый ужасный исход — он оставит ее живой, медленно и изощренно превращая ее жизнь в еще больший ад, чем доселе…

И в ту же минуту я со всей ясностью осознал, что не просто сильно привязался к Деборе, я не мыслю себя раздельно от нее! Она и ее будущее для меня важнее собственного. Важнее всего. Что я тянусь к ней всеми фибрами души. Что я… люблю. Люблю Дебору!

Я замечал, как многие мужчины вокруг таращатся на нее. Даже когда я рядом, и они видят, что Дебора со мной. И тогда во мне просыпалось что-то необузданное, первобытное. Не знаю, мое или Мартина Никса, но мне неописуемо хотелось хорошенько разукрасить им лица. Уничтожить соперников и их непозволительные желания на корню. Ни один мужчина не имеет права так смотреть на Дебору. Потому, что эта женщина только моя! — неистово стучало в моей голове, требуя выхода

Конечно, я психовал на пустом месте. Никто бы не осмелился посягнуть на Дебору Никс. По крайней мере, в моем присутствии. Но логика мало помогала в такие минуты.

А больше всего меня бесило, что на самом деле у меня самого не было на миссис Никс никаких прав. Мне думается, что именно этот факт и выводил меня из состояния равновесия. Разжигал гнев больше всего. Меня злило, что Дебора принадлежит не мне, не Итану Риду, а Мартину, где бы он ни был!

Безумие какое-то…

Я ревновал ее к самому себе. Вернее, к телу, в котором находился. Так что я прекрасно понимал, что будет испытывать Никс, если вернет управление своей физической оболочкой.

Тихие шаги за спиной отвлекли меня от раздумий. Быстро обернувшись, я увидел Деб.

В простенькой ночной рубашке, с заспанными глазами и без макияжа, она все равно показалась мне самой обворожительной красавицей на свете.

Я отпил немного из бокала, любуясь пленительными формами этой очаровательной девушки. Как же она все таки прекрасна!

Однако ее прелестное личико было опечалено неподдельной тревогой:

— Уже пять утра, Мартин. Ты еще даже не ложился? — спросила она, подойдя ближе и запрокидывая голову, чтобы поймать мой взгляд. — Почему ты не спишь?

— Не могу заснуть, — ответил я и, поставив бокал на стеклянное плато миниатюрного круглого столика с плетеными ножками, привлек ее к себе. — А ты, маленькая обольстительница, почему ходишь по дому в таком будоражащем фантазию наряде?

— Я спала, не дождалась тебя, — чуть виновато хихикнула она, принимая мой откровенный комплимент. — А потом проснулась, а тебя все еще нет.

— Мм, — протянул я хитро усмехнувшись, — ты уже и мысли не допускаешь, что я, возможно, заночевал в своей личной спальне? — поддразнил я немного Дебору, наслаждаясь ее милым смущенным румянцем.

— А ты? — вернула она мне коварный вопрос.

— Я бы пришел к тебе, — едва касаясь, медленно провел я губами по ее щеке, спускаясь к шее.

— Мартин, — позвала она, издав полустон, — мне как-то беспокойно на душе.

«Мне тоже, малышка, мне тоже», — хотелось сказать, но я сдержался. Нечего пугать ее еще сильнее. Лучше просто насладимся крохами отмеренного нам времени.

— Как думаешь, что тот парень имел в виду, говоря «он скоро будет тут»? О ком он говорил? — мне не удается отвлечь Дебору от тяжелых дум. Она льнет ко мне, томно вздыхает, ннапряженные всплески ее беспокойных мыслей невозможно сейчас унять даже чувственными желаниями.

И я понимаю ее.

Чуть отстранившись, я привычным движением руки взъерошиваю волосы на затылке. Не знаю, что ей ответить.

Протянув ладонь, Дебора переплетает наши пальцы.

Сжав ее руку крепче, я неистово мечтаю остаться в этом мгновении навечно. Так хочется иметь возможность прикасаться к ней всегда.

Подумать только, а ведь совсем недавно я и приблизиться к Деборе не решался. Все боялся, что она оттолкнет меня. Или и того хуже — будет терпеть мои ласки из страха, промолчав о том, что ей самой они неприятны. Будто это было сто лет назад, когда Деб не хотела даже в одном помещении со мной находиться.

— Ты когда-нибудь любила меня? — спросил я, невольно поддавшись порыву.

— Я могла бы полюбить тебя… — ответила она, прямо посмотрев в мои глаза.

— Если бы не возненавидела? — закончил я за нее уже начатое предложение.

— Теперь это не имеет значения, — сказала вдруг Дебора с таким искренним надрывом, что голос ее дрогнул на последних словах, — ничего больше не имеет значения, потому что я люблю ТЕБЯ, — сделала она ударение на последнем, — кем бы ты ни был, — со всей серьезностью произнесла она.

На мгновение я так опешил, что, кажется, забыл, как дышать. Не знаю, на что я наделся, задавая свои неудобные вопросы, но такого откровенного ответа я от нее точно никак не ожидал!